Все отлично. Протокол подписан. От показаний свидетельница отказываться не собирается. Осталось дожать участкового. Пора объяснить на пальцах, что с прокуратурой ему сотрудничать гораздо рациональней, чем с начинающими бандитами. Хотя от службы собственной безопасности ему уже не отвертеться. Везет же господину Дубровину. Вся из себя роскошная женщина, с ярко выраженными формами, глаз на него положила. Думаю, если бы не это, то ни каких показаний не было бы и близко. Вот что мужики с женщинами делают.
Оказывается, я очень опасен для общества. Ведь я не защищался при помощи перочинного ножика, а продуманно напал на сокамерника. Вот только мотив моего нападения судья не озвучила. А этот бичара прямо слюной исходит, сливая на меня компромат. Адвокат сидит статуя статуей. Ни одного нужного слова фактически не вымолвил в мою защиту. Одна отрада, в зале присутствует Ольга. По ее испуганным глазам вижу, как она за меня переживает.
Ну почему все так плохо? Почему все словно сговорились против Кирилла. Почему не хотят разбираться справедливо? Она с ума сойдет, если ее мужчину посадят. И как назло, она не может найти хорошего адвоката. Такое впечатление, что ее бывший, и тут руку свою грязную приложил. Чем помочь любимому она не знает. Разве, что только своим присутствием.
А это что за фифочка в зале нарисовалась, вся из себя печальная. Не понять, кем она приходится подсудимому. Любовница, скорее всего. Ну – ну, пострадай сердешная. Представляю, какие ты крокодильи слезы прольешь, когда через два дня твой хахаль получит полновесный трояк. Ишь ты, какой орел. Прямо сохнут и страдают по нему дамочки бальзаковского возраста. А я его от этих воздыханий прикрою на приличный срок. Будет там себе подобных пользовать. А может и самого оприходуют. Так удачно сложилось, что ничего и придумывать не надо. Если ты человека порезал прямо в камере предварительного заключения, то что от тебя ждать простым людям в обычной повседневной обстановке. Таких надо держать в одиночных камерах всю жизнь, чтобы остальным спокойно жилось. Так что все делаю правильно, по закону, и совесть моя чиста. Вот только взгляд его пугает. Ну ничего, смотри пока, не долго осталось. Совсем скоро все оформлю четко и законно.
Смотри ты, как все обернулось. Не думал, что все так паршиво сложится. Мужику за этот детский складешок и легкий порез, срок конкретный корячится. А я получается, не при чем. Больше капитан пострадает. Это он плохо обыскал задержанного. Надо что то делать. Неправильно это, если из-за тебя невинные люди пострадают. Надо со вторым бичарой переговорить. Он то устранился от акции. Проигнорировал ЦУ дежурного по отделении. Значит на то у него были причины. И эти причины он мне откроет. А еще лучше, если он даст полновесные показания. Пусть пояснит суду на каком основании его задержали. И какое задание ему дал дежурный по отделению. Сразу после службы этим займусь.
Все правильно, не надо делать подлости. Зачем вешать на свою, и так неудавшуюся жизнь, дополнительные грехи. Да и этот мент мой коллега. Разведчик десантный. Получается мы одной масти. Хорошо видно, как он за того мужика переживает. Вроде как, он его подставил со своим ножичком. Правильный мужик. С таким не в падлу в разведку идти. Хорошо, что Господь меня просветил, и я не полез в это гнусное дело. После показаний прапора точно бы на нарах парился. Так что говорю все, как было. И гори оно все синим пламенем. Крайняк, уеду куда-нибудь. Что меня держит в этом городе? Да ничего. Ни дома, ни семьи. Одна бичевня в друзьях. Да и ментам нагадить, святое дело.
И так, что имею в сухом остатке? А что в сухом, что в мокром. От меня уже ничего не зависит. Остается дождаться приговора, который будет однозначно карательным. И пока есть возможность, прессую эту гадюку взглядом. Вкладывая в него всю ненависть. И уже не отвлекаюсь от этого, когда эта самая бабенка задает мне какой то пустой вопрос. Не отстает, что то вякает. И я в ответ брякаю что то несуразное. Типа мне не до вас с вашим судилищем. Оказывается она для меня «ваша честь». И только так я должен к ней обращаться. Зря она это брякнула. Не от большого ума. Когда химичишь сама, не стоит напрягаться по мелочам. Не стоит требовать к себе уважения. И я ей спокойно и подробно объяснил, почему не могу называть ее этим высоким словосочетанием. Чести то у нее нет, и никогда не было. Бедолажка пошла вся красными пятнами. Аж голос на визг сорвался. Теперь мне пощады не будет однозначно.
Вот тварь. Вот урод. Значит ты тут самый умный и бесстрашный. И думаешь, что тебе позволено оскорблять правосудие в моем лице. Оказывается я и прокурор, выполняем заказ председательши избиркома и ее дочки, которая на данный момент любовница главаря этих бандитов. Так и сказал, сволочь. Не хулигана, а именно бандита. Одно хорошо, что эта обличительная речь ушла в воздух, в никуда. Зал заседаний почти пустой. А она с прокурором не в счет. И это гарантия обвинительного приговора тебе, мой хороший. Завтра ты уйдешь на три года не в колонию – поселение, а в зону общего режима. Вот гад, все время так смотрит, что меня всю прожигает. Во рту постоянно какой то противный металлический привкус. Надо скорее заканчивать с этим делом.
Не ожидала такого шумного резонанса от всего этого. Эта идиотка – судья досудится, что скоро весь город будет знать детали простого уголовного дела. Что она дура с этим тянет. Впаяла трешку, и хорош. Хулиган наказан, дочурка довольна, все забыто. Ей не нужна провокационная реклама в преддверии главных выборов в стране. Вот головняк свалился. И уже ничего не исправишь. Пусть все идет, как и идет. Мало ли кто кого о чем то просит. Тебя попросили, а ты откажись, если не можешь дело сделать по человечески. И дочка последнее время вся на нервах. Кому понравится, когда тебя называют любовницей бандита. И такие подлые слова произносятся в святая святых. В учреждении, где творится справедливость. С такими дурами, как эта судья, именно творится.
Подала документы через голову начальства прокурору города лично. А в пояснительной записке обосновала этот свой шаг заинтересованностью в этом деле начальника следствия нашей прокуратуры. Надо бы немного подождать, пока судья не вынесет приговор. И ее вывести на чистую воду. Но не хочется томить мужчину в заключении. Да и у судейского сообщества свои правила и понятия, до которых даже прокуратуре не дотянуться. А по большому счету, не правильно все это затягивать. Не должно быть ни какого личного интереса в вопросах законности. К моему немалому удивлению прокурор города отнесся ко всему этому довольно спокойно. И пообещал сразу же передать новые улики в суд, как только он с ними ознакомится. А на прощание сказал, что вопрос о моем повышении решен положительно, и через неделю я вступлю в новую должность. На какую, правда, не озвучил. Интересный парадокс уловила. Если бы этот мужчина, главный законник города пошел на попятую, и не дал бы хода вновь открывшимся доказательствам, он бы для меня сразу стал жирной особью, лелеющей собственные интересы. А когда он на ее стороне, то и выглядит вполне мило со своим пухлым лицом и весом далеко за сто килограмм. И даже его толстая задница, с трудом умещающаяся в монументальном кресле, не кажется ей слишком уродливой. Получается, что тот, кто нам делает добро, тот для нас хороший и милый человек. И все диаметрально наоборот, когда нам делают плохо.
Меня свои назвали предателем. Не больше – не меньше. Пусть так думают, это их право. Главное же, что из – за меня не пострадал невиновный человек. С такой подлостью жить в десять раз труднее, чем с обвинением в предательстве, которого нет. И почему предательство? Я открыто и честно рассказал все на суде. Я не хочу участвовать в беззаконии. И я не обещал дежурному офицеру, что буду покрывать его в мутных делишках. Да и меня никто об этом не просил. Я сам выбрал свой путь, и сам за все в ответе. А если бы этого мужика забили в камере до смерти? Что тогда? Нет, и еще раз нет. Я не предатель. Я сделал все по совести.
Продолжение следует ...-----> Жми сюда
С уважением к своим читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук