Нас было мало: вместе с экипажем около шестидесяти человек. У нас было две спасательные шлюпки.
Капитан наш на одно мгновение сознания не потерял. Он тут же приказал шлюпкам спустить на воду – и все по очереди принялись прыгать с причала на Челны.
Подсчитав, мы убедились, что нас осталось сорок один человек; остальные, видно, утонули. Мы разделились на две группы: в одной лодке было человек двадцать, в другой двадцать и один. Я оказался в другой. Остров Цейлон был уже, словно в тумане, виден-и все, наверное, хорошо бы кончилось, если бы не то, что сразу началась страшная буря.
Лодки наши разъехались: одну волну понесли на восток, словно к Андаманским островам, другую, где был я, – на юго-запад.
Раскачиваемая ветром, сотрясаемая морскими снеговиками - наша лодка все больше наполнялась водой, - и мы снова почувствовали, что нам угрожает смерть.
Но, может быть, мы и выжили бы, если бы не подводный риф, о который тут же ударилась лодка наша и разбилась на удачу. Наш последний час настал.
Я оказался на безбрежном тонусе волн без всякой опоры. Никого из моих спутников я не мог разглядеть ни рядом, ни вдали.
Видимо, это оторвало меня от них, и я был довольно далеко; инстинкт заставил меня схватиться за кусок разбитой лодки. Я был в мире абсолютно один, как в свое время Одиссей.
Остатки нашей лодки я видел разбросанными: здесь ее бока, там дно, там доски, веревка, весла. Я доплыл до веревки и привязал ею себя к той части разбитого каната, которая до сих