Луиза посмотрела мутными глазами на Бориса.
— Этот толстый коллекционеришка без особых намёков предложил мне провести с ним вечер. В противном случае я должна за свой счёт организовать в Париже выставку из авторских работ. А таких денег у меня нет... И у тебя нет, Боря. Вот так. Мне никогда не добиться успеха и признания в высоких кругах. Везде нужны деньги или... сам понимаешь.
— Не согласен, Луизик. Разве этот дядька единственный? Давай начнём с Москвы или Питера. Организуем уголок в общей галерее. там полно любителей талантов. Твои картины имеют особенный стиль, хоть я и не очень в этом разбираюсь. Не отчаивайся, верь в себя.
— Ты мне часто это говоришь, Боря, спасибо тебе за поддержку, но... нет. С меня хватит. — Женщина положила голову на руки и тихонько заплакала.
Васильев понял, что обязан помочь Луизе. То, что он услышал от подруги, задело в нём чувство собственного достоинства.
— Мы найдём деньги. Для такого дела — найдём, — твёрдо произнёс мужчина. — Завтра же.
Борис вышел на балкон и позвонил знакомому риелтору. Он решил продать родительскую квартиру, которая пустовала уже почти два года после их гибели в Крыму. Такое решение пришло к нему сразу при разговоре с Луизой на кухне. Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал.
Риелтор Виталий Дронов уже давно уговаривал старого приятеля выгодно продать жильё умерших родственников, но тогда Борис не видел в этом смысла. Кроме того, свежая память о родителях не давала принять такого решения.
***
На следующий день покупатель оставил Васильеву задаток в сумме восьмиста тысяч рублей, и Борис, не откладывая времени, назначил Луизе встречу в кафе, неподалёку от дома. Сегодня он отпросился с работы и уже никуда не торопился.
— Что за конспирация, Борис? — недоумевала женщина, когда подошла к столику.
— Хотел сделать тебе приятное, а заодно отметить это, — просто ответил мужчина. Он достал из кармана ветровки конверт и положил его перед подругой. — Это деньги на выставку. Иди и делай, что считаешь нужным. Отнеси их этому мерзавцу и докажи, что ты уважающая себя женщина.
— Боренька, но... откуда они у тебя?
— Неважно.
— Для меня важно. Я должна знать. Надеюсь, это не кредит?
— Считай, что снял со счёта то, что когда-то откладывал на чёрный день. Вот, такой день и пришёл.
— Боренька, ты для меня столько всего делаешь, — затараторила школьная подруга. — Спасибо тебе огромное. Ты прелесть.
— Знаю. А теперь давай отметим это, и я тебя отпущу. Какое вино предпочитаешь?
— Доверяю твоему вкусу, — робко ответила женщина и улыбнулась.
***
Когда Луиза счастливая ушла по своим делам, Васильев позвонил Дронову и пригласил разделить его радостный вечер в этом же кафе.
Мужчины хорошо посидели, поговорили о рыбалке и семейных ценностях. Затем, спустя несколько часов, Борис отправился домой. Но уже возле подъезда обнаружил, что забыл ключи от квартиры. Позвонил в домофон, но Луизы дома не оказалось. Тогда Васильев достал телефон и позвонил ей.
— Алло, дорогая, ты где? Я домой попасть не могу, ключи забыл.
— Борис, я на встрече со спонсорами. Тех денег, что ты дал, не хватает. Но мне повезло, я нашла тут настоящего ценителя художественного творчества.
— Рад за тебя. Ладно, я подожду. Благо, на улице сегодня выдалась хорошая погодка. Удачи.
— Пока, милый.
Пока Борис и Луиза закачивали разговор, в поле зрения Васильева попалась Надежда. Женщина направлялась прямиком к нему.
— Ух, ты! Какие люди! — обрадовался мужчина.
— А я вот мимо шла. Смотрю, ты стоишь.
— Прямо-таки мимо?
— А ты чего такой весёлый? Есть повод?
— Конечно, сейчас появился. Ты же мимо проходила!
— Я — это повод для счастья, а не для веселья.
— Да?
— Да. Ну, а если серьёзно, почему ты тут?.. — поинтересовалась Надежда.
— Если серьёзно, то жду Луизу, когда она вернётся с ключами.
— Понятно. И долго ждать?
— Пожалуй, долго, — уже грустно ответил бывший жених.
— Может, пойдём в кафе посидим? Я угощаю, — предложила Литвинова. — Так, чисто по-дружески.
— А почему бы и нет! — согласился мужчина.
— Не ожидала, что согласишься, — призналась бывшая невеста. — Мне кажется, или ты уже навеселе?
— А это имеет значение?
— Нет.
— Тогда пошли!