Ася жила в Москве недавно. Родная тетя попросила по дому помочь, когда у нее родился второй ребенок. Квартира большая, старший в садик ходит, а дочурке всего семь месяцев. Не справляется она. Ася и приехала из своего захолустья, почему бы и нет? Родным надо помогать.
Домработница
Работы по дому было много, но она справлялась. Только муж тети был вечно недовольный:
- Зачем тебе эта приживалка в доме? Неужели одна не справляешься? – выговаривал он, но тетя говорила, что через год Ася либо в училище поступит и уйдет в общежитие, либо домой вернется. А пока ей нужна помощь, одной ей тяжело.
Девушка смотрела на себя в зеркало и расстраивалась. Она столичной красотой не блещет, провинциалка, живет у тетки в домработницах, которой не доволен хозяин дома. Разве это жизнь?
Как-то вечером, во время особо громкого скандала между тетей и ее мужем, Ася собралась и ушла из дома. Не навсегда, конечно. Куда ей идти? Просто решила прогуляться по ночной Москве. Спустилась в метро, решила доехать до Арбата, пройтись по красивой улице и вернуться назад. Вид у нее, наверное, был не самый радостный, скорее угрюмый со взглядом исподлобья.
Знакомство
— Девушка, можно с вами рядом присесть? — услышала она вдруг приятный мужской голос.
— Садитесь конечно, здесь свободно, — ответила Ася и слегка подвинулась.
Рядом с ней сел высокий бородач в потертой джинсовой куртке и с большой спортивной сумкой. Он посмотрел на Асин профиль и сказал:
— У вас неприятности? Вы такая грустная, может быть я могу вам чем-нибудь помочь?
Ася приосанилась, слегка приподняла голову, всем своим видом давая понять, что она в полном порядке.
Мужчина улыбнулся и сказал, что зовут его Георгий. Ася сначала не ответила, но потом решила, что это невежливо и тихо произнесла: — А меня Асей зовут.
Художник
Георгий доехал с ней до Арбатской, и они пошли по красивой вечерней улице, тихо переговариваясь, быстро перейдя на «ты». Оказалось, что Георгий художник, и речь зашла о картинах.
— Скажи мне, Ася, что ты знаешь о картинах, о художниках, о живописи вообще?
— Мало очень. Я люблю, конечно, картины. И художников некоторых очень люблю. Вот Брюллов, например, «Итальянский полдень» или «Всадница». Удивительные вещи, на мой взгляд. Виноград на его картине ну такой настоящий, что отщипнуть хочется. И лошадь тоже, лоснится, ну как живая, правда ведь?
Ася говорила так вдохновенно, что Георгий невольно улыбнулся.
— А еще мы с тетей недавно в Третьяковской галерее были, я не могла отойти от картины «Явление Христа народу». Она такая огромная, что кажется ты сам там, в ней, в этой картине, и Иисус к тебе идет, и даже жутко немного становится. У тебя не было такого чувства?
— Ты знаешь, было! - ответил ее спутник и взял девушку за руку.
Знаменитые портреты
Они еще немного прошли молча, и вдруг Георгий спросил:
— А скажи мне, Ася, ты любишь портреты?
— Чьи? Картины в смысле? — девушка смутилась. — Ну конечно же люблю. Правда, я сейчас не вспомню ни одного, хотя постойте, портреты Пушкина, Лермонтова…
— А знаешь, Ася, — перебил ее Георгий, — портреты — это удивительная вещь! Они ведь живут своей жизнью, и в каждом портрете живет душа человека, который на нем запечатлен. Ты не читала книгу «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда?
— Нет.
— Ну ничего, это поправимо. Я дам тебе книгу почитать. Так вот, я художник-портретист. И естественно я преклоняюсь перед гениями, которые создали шедевры на века, шедевры, полные магических тайн, которые так никто и не сумел разгадать, хотя шедевры эти существуют многие сотни лет.
— Какие например? - искренне заинтересовалась Ася.
— Боровиковский великолепен и Кипренский, который упомянутого тобой Пушкина написал. Но есть и кое-что еще, что на два порядка выше. «Джоконда» например. Знаешь такой портрет? Знаешь, кто его написал и когда?
— Знаю! Написал Леонардо да Винчи. Я читала об этом художнике и о его картинах. Только вот когда он был написан, я не знаю.
— Начало шестнадцатого века, пять веков назад, а люди так и не разгадали его величайшей тайны: кто она, и как ему удалось изобразить ее таинственную улыбку? Она ведь и не улыбается вовсе в общепринятом смысле, а лицо тем не менее светится улыбкой. Это непостижимая тайна гения, и гении эти рождаются, может быть, раз в тысячелетие.
— Ой, как интересно! А где она висит? Наверное, где-нибудь в Италии?
— Нет, она хранится в Лувре, в Париже. И я там был, и видел ее. Вот с тех самых пор я сам не свой. Я хочу написать свою Джоконду, понимаешь? Женщину удивительной внутренней красоты, чистую, девственно прекрасную, одухотворенную. Женщину, которую никто не знает и никогда, быть может, не узнает, но она переживет века, десятки поколений и останется тайной для них. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Озарение
Ася качала головой в знак согласия. Глаза у нее были огромные, удивленные, влажные. Она слушала Георгия, внимала каждому его слову и чувствовала какой-то необъяснимый трепет в душе.
— Кто она, эта женщина? Я? — тихо спросила Ася и как будто споткнулась на последнем слове.
Но она уже не чувствовала себя неловко, она вдруг ощутила в себе такую внутреннюю силу, такой душевный подъем, что ей захотелось вскочить, закружиться и закричать от счастья.
— Хорошо, что ты сама это поняла, значит, я все доходчиво объяснил, — ответил ей Георгий.
Они шли молча сквозь синие сумерки, освещенные волшебными фонарями. Каждый думал и мечтал о своем, и Ася как будто бы существовала в двух измерениях. Одно измерение — это Ася земная, обычная, привычная самой себе. А второе — малопонятное пока, эфемерное, где Ася видела себя как бы со стороны, и ей казалось, что она не здесь, а где-то далеко-далеко, в долине, полной солнечного света и тепла. И Ася тихо улыбалась, то ли от счастья, то ли от волнения.
***
Портрет Аси под названием «Знакомая незнакомка» выставлялся на крупном вернисаже к гордости самого художника и его прелестной жены Аси. В него он вложил всю свою любовь и талант, помноженный на вдохновение. О таком счастье пару лет назад Ася и мечтать не могла!
