Шумная компания у окна невольно привлекала внимание посетителей китайского ресторана. За большим круглым столом сидели и писаные красавицы, и статные мужчины, безвозрастные толстушки и забавные толстяки. Собралась вся труппа без исключения. Многие, увы, не дождались этого дня. Окончательно разочаровавшись, кто-то покинул родной город в поисках лучшей доли, а кто-то подался в иные сферы. С счастливыми лицами люди любовались театром, гордо возвышающимся над голубыми елями и круглыми шапочками карагачей. Пару дней назад строители разобрали леса и сняли грязные тряпки, так долго скрывавшие здание. Театр стал выглядеть иначе, по-современному, стильно. Это уже не громоздкая советская постройка.
Артисты оживленно обсуждали 2 новых этажа пирамиды театра, зеркальный фасад, мощные колонны, отделанные коричневым гранитом, просторное крыльцо с бронзовым Пушкиным на лавке. Они со смехом вспоминали, как им тяжело работалось все это время в ДК Металлургов на тесной сцене, без оркестровой ямы, подходящей акустики, освещения, гримёрок и самое главное почти без зрителей, предвкушали успех и высокие гонорары. Особенно подзадоривали компанию Михаил и его любимец, Георгий Диккир, лысый старикашка с маленькими смеющимися глазками.
Бледный долговязый юноша сидел подле Волкова, жадно ловил каждое его слово и звонко смеялся над шутками. В прошлом году Никитский окончил школу актерского мастерства при театре. Парень подавал надежды, и Михаил предложил ему место в труппе. Тот же боготворил своего учителя и использовал любую возможность оказаться рядом. Михаил использовал любую возможность отделаться от прилипалы. И дело не в том, что в кулуарах уже поговаривают о якобы нетрадиционных взглядах худрука на жизнь, просто претило такое внимание.
- Молодой человек! – хрипло жаловался официанту в черном фартуке Диккир. – Обычную солянку здесь не подают? Очень сложно разобраться с этими сянами в вашем меню.
- Да ничего сложного! – заверил его Михаил. Пара ловких движений и он (к большому неудовольствию Никитского) занял место возле старика, под томным взглядом молодой актрисы с платиновыми локонами и пышной грудью. Прежде чем начать просвещать коллегу, он на секунду побледнел. Но девушка напрасно приняла его замешательство на свой счет. Он всего лишь отвлекся на гостей в дальнем углу. Статный брюнет в деловом костюме оживленно беседовал с чопорной пожилой дамой в атласном платье цвета спелой вишни, вероятно, матерью. Теперь понятно в кого у него тонкие восточные черты и гордая осанка. Михаилу довелось общаться с мужчиной лишь однажды, пару месяцев назад, когда они с Дороховым в очередной раз пришли с протянутой рукой в комитет по финансам. Но его образ врезался в память до мелочей. Именно этот чинуша с тяжелым высокомерным взглядом задал тогда вполне резонный вопрос: кому же нужен театр. Его мать на манер Никитского внимательно слушала сына, нахмурив идеально вычерченные брови. Каждый раз, когда она энергично кивала, в такт покачивались узорчатые золотые серьги в форме полумесяцев. Рядом с ней сидела молодая женщина. Вела она себя отстраненно и выглядела уставшей. Поначалу он усомнился, что это Алена. Ее волосы были затянуты в пучок, челка отпущена, а нежно-розовое платье свободного кроя с пышными рукавами неплохо скрывало пугающую худобу. Ряды тесемок на коричневых туфлях окончательно убедили Михаила.
Эта нечаянная встреча не вовремя всколыхнула его душу. В одну минуту он остро ощутил все свое несчастье, о котором вроде бы начал забывать с возвращением в родные пенаты. А ведь в какой-то момент он даже настроился на лучшее. Однако все по-прежнему. Он по-прежнему с огромной скоростью несется к точке невозврата.
Целый месяц мучась от бессонницы по ночам, Михаил вспоминал полоску белого света и желанное облегчение вслед за резкой болью в груди. Не проходило и дня, чтобы он не вспоминал об Алене. Временами он злился на нее за то, что помешала, и на себя, что не в состоянии повторить попытку. По утрам после чашки крепкого черного кофе он немедленно включался в работу, исполняя обязанности на автомате. Задорно шутил в радиоэфире, с деланным интересом вел курсы по технике речи для начинающих телеведущих, механически занимался текущими делами худрука. Пару часов в день Михаил обязательно уделял ученикам группы актерского мастерства. В городе их на лето осталось немного, но он бы и для двоих ежедневно отпирал зрительный зал. Это самые легкие и светлые минуты в его сутках. Горящие взгляды юнцов, их желание пробовать, вера в себя и принципы абсолютного максимализма, когда все до боли просто, черное без примеси белого и наоборот. С воспитанниками театральной школы Михаил словно сбрасывал бесцельно прожитые годы, становился живым, помолодевшим и немножко похожим на них.
Он старался занять делом, людьми каждую свою минуту, горячо желая при этом одиночества. Наступал вечер, и он, наконец, оставался наедине с собой. Но переведя дух от фальши и суеты, он снова попадал в цепкие лапы отчаяния, тоски и уныния. Затяжная депрессия не давала покоя. Острая нехватка настоящего человеческого тепла душила его покрепче того злосчастного рыжего полотенца. Несколько раз мужчина пробовал обратиться к Богу. Не вышло. Он нанес оскорбление творцу. И дело даже не в этом. Он по-прежнему верил в Бога, но больше не верил в его доброту и любовь, как ни старался. Как только он начал ошибаться, на небесах перестали слушать его молитвы. И тогда он снова вспоминал о маленькой угловатой женщине, которая не побоялась войти к нему. Она не просто развязала петлю на его шее, она спасла его, снова посеяла надежду в его грешном сердце. А затем ушла… и ни разу не вспомнила о нем. Жестоко. И неожиданно. Она смотрела на него влюбленно, с подобострастием. Логично было бы, чтобы она снова появилась на пороге его квартиры. Но нет. Она осталась с ним, провела ночь, а на рассвете растаяла. Напоминали о ней лишь несколько жемчужных бусин под кроватью. Если бы она знала, сколько раз он порывался набрать ее номер. Но каждый раз он себя останавливал, ведь прав на нее у него нет.
И вот Михаил видит ее в кругу семьи. Конечно, она его заметила, но упорно прячет взгляд. Вероятно, и ей стало неловко от их неожиданной встречи. Он снова посмотрел на Дмитрия и сжал зубы от презрения. Обидно, что она замужем именно за ним.
Алена встрепенулась, когда ладонь супруга легла на ее руку. Его миндалевидные глаза довольно светились. Он придвинул к жене длинную бархатную коробочку. Михаил отвернулся.
Однако ненадолго.
- Счет, пожалуйста! – всего через пару минут громко потребовали с противоположного конца зала. С раскрасневшимся лицом супруг Алены поднялся со стула и выбросил на стол несколько купюр из портмоне. Его мать, поправив рукой безукоризненно уложенное русое каре, гордо зашагала из зала. Он последовал за ней, не взглянув на жену.
Вскоре после их ухода официант учтиво поставил перед девушкой креманку с пломбиром, щедро политым карамелью. За непроницаемым серым взглядом давило безразличие. И для нее прошедший месяц был непростым. Она оттягивала возвращение домой как могла. Но бегство едва ли спасало. Теперь она понимала Михаила. Действительно, бывает, когда тошнит от самой себя. Когда ты настолько замурована собственными комплексами и навязанными принципами, что просто не решаешься сделать шаг к самой себе. Несмотря на заботу и мягкость, с которыми ее встретил супруг, стремления к нему она по-прежнему не ощущала. Только приступы стыда вперемежку с отвращением. Отец Сергий посоветовал бы объясниться с мужем, разрешить сомнения относительно его измены, покаяться перед ним самой и постараться сохранить семью. Брак у них венчанный. Объясняться Алена не хотела категорически. А вот сохранить семью и забыть обо всем придется в свете последних событий.
Возвращение супруги Дмитрий решил отпраздновать в ресторане, заодно и мать пригласил. Разумеется, не только воссоединение семьи послужило поводом собраться. Было кое-что поважнее, настоящий сюрприз. Свекровь редко выходит в свет и согласилась с удовольствием. Пришла и сыграла решающую роль. Хотя это неважно. Не сегодня, так завтра, но их разрыв все равно бы состоялся.
Карамельные ручейки медленно проваливались в растекающийся пломбир. Алена посмотрела на Михаила. Он что-то рассказывал лукавому старику с внешностью Кощея Бессмертного. Он беззаботно смеялся, пока у нее все рушилось. Она набросила на плечи тонкий черный жакет и выскользнула из ресторана. Креманка с нетронутым мороженым сиротливо соседствовала с так и не открытой бархатной коробочкой.
*****
Порывистый ветер трепал легкое платье, пока Алена быстро шагала по проспекту, плавно огибая прохожих. Она осталась одна. Ни мужа, ни любовника, ни родных, ни дома. Хотя формально есть все.
Она не заметила, как солнце спряталось за горизонтом. В прохладных сумерках неизбежно угасали последние отблески заката. Обычно, если что-то не складывалось, Алена спешила вернуться в свою маленькую мастерскую, закрыться и работать от зари до зари. Но сейчас это было увы невозможно. Да и не хотелось… Сжав до онемения губы, девушка стала читать вывески в поисках приличной гостиницы. Нужно где-то переночевать. Ее терзали противоречивые чувства. И воздушная лёгкость от внезапного освобождения, и жуткий страх от грядущего одиночества. Нужно время, чтобы хоть немного разобраться и решить, как быть дальше. А сейчас нужно поспать. Просто поспать. Ничего больше.
- Торопишься? – раздалось над ухом.
Алена подпрыгнула от неожиданности и прижала руку к груди переводя дух. Михаил почти потерял ее из виду и нагнал в последний момент. Минут десять он молча шел рядом, ожидая, когда она обратит на него внимание. Они остановились.
- Что у тебя случилось? – нахмурив брови спросил мужчина.
Алена в нерешительности покусала губы. Стоит ему рассказать или нет. Он выглядел так великолепно, что она тут же почувствовала слабинку. Живой взгляд, короткая стрижка и отсутствие многодневной щетины делали его моложе. А элегантная замшевая куртка оказывается неплохо сочетается с широким серебряным колечком в левом ухе.
- Я беременна, - тихо сказала Алена и отвернувшись пошла вперед.
- Поздравляю! Будущий отец на радостях убежал за цветами?
Он побрел следом. Женщина молчала.
– Ребенок – это замечательно, правда? - на этот раз он постарался скрыть сарказм и придать тону мягкость.
Алена горько усмехнулась и покачала головой.
- Тебе лучше знать! И кстати я тоже тебя поздравляю.
Он шумно выдохнул. На мгновение ему пришла в голову эта шальная мысль, но он ее отогнал прочь, иначе получается полная нелепица.
- Мой ребенок?!
- Не сомневайся.
Повисло молчание. Не верить ей причин нет. И все же новость оказалась такой неуклюжей, такой невероятной, что никак не укладывалась в голове.
- Забавно, - Михаил иронично улыбнулся.
- А разве не замечательно? – она окинула его серьезным взглядом. – Что ж, мне в другую сторону.
Девушка резко свернула во двор.
- Куда? – Михаил размашистым шагом следовал за ней.
Алена молчала и с упорством кометы неслась вперед.
Вскоре они остановились возле опрятной многоэтажки с зелеными балконами. За тяжелой металлической дверью скрывался уютный холл с парой кожаных диванов и компактной стойкой администратора. Высокая блондинка в строгом костюме приветливо встретила вошедшую пару. Алена попросила номер на ночь.
- На двоих? – спросила девушка, вручая бланк.
- Алена, зачем?
Он облокотился на стойку и заглянул в бумаги, которые она скрупулезно заполняла.
- Ну как ты понимаешь, это моя вторая попытка осчастливить потенциального папашу. Первая провалилась с треском. К мужу мне путь заказан, - она устало вздохнула. – Оставь меня в покое, пожалуйста. Я хочу побыть одна.
Михаил закатил глаза и потарабанил пальцами по столу. Он не может сейчас просто так взять и уйти, хоть ситуация и выходит крайне нелепой.
- Не могу. Мы сначала поговорим. Дело касается нас двоих.
Он холодно посмотрел на блондинку за стойкой, тщетно изображавшую равнодушие, и уверенно направился к выходу.
Сигарета в его пальцах догорала и обжигала пальцы, когда из-за двери робко выскользнула Алена и встала рядом.
- Ребенок – это благословение свыше, - задумчиво пробормотал Михаил. Он забросил остатки сигареты в урну неподалеку, так ни разу и не затянувшись.
- Знал бы ты, сколько я ждала этого благословения! И уж точно не представляешь, какой ужас я испытала, когда сегодня по возвращении домой сделала тест, - на ее губах играла спокойная улыбка.
- Ты не рада? – запинаясь спросил мужчина. Он похолодел при мысли о том, что она захочет избавиться от ребенка.
-А ты знаешь, рада! Не буду спрашивать, рад ли ты. Я все понимаю. Разумеется, никто этого не планировал. Я и говорить-то не планировала. Просто раз ты пошел следом, значит…
Алена потерла переносицу и замолчала.
Он потянулся было снова в карман за пачкой сигарет, но на полпути опустил руку. Ее спокойная улыбка настораживала.
- Тебе надо отдохнуть.
Да и ему требовалось время, чтобы осознать происходящее. Он взял ее под локоть и повел прочь от гостиницы. Она покорно плелась рядом.
Оба пребывали в молчаливой задумчивости, пока на горизонте не замаячил театр. Несмотря на поздний час, на центральной площади толпились люди. Шипел фонтан, подсвеченный разноцветными огнями, и в такт классической музыке взметал в черное небо искристые струи воды из-под решетки на асфальте. Молодежь с визгом носилась среди водяных столпов, стараясь не замочиться. Обрывки разговоров об обновленном театре доносились со всех сторон.
- Как красиво! – не удержалась и Алена. Она ведь даже не обратила внимание на перемены, когда Дима вез их с матерью в ресторан.
- Неожиданно, правда? – искренняя улыбка озарила лицо мужчины. - Очередное подтверждение тому, что надо просто сильно захотеть… сильным мира сего. И все решается в считанные дни.
Алена не ощутила никакого замешательства, когда снова оказалась в его спальне. Что происходит? Это так непривычно. Всю свою сознательную жизнь она имела хоть один предлог,чтобы терзаться угрызениями совести. Например, не оправдала ожидания родителей, не смогла стать полноценной женой и родить ребенка мужу,не способна находиться в обществе и поэтому сидит дома и не работает. Да тысячи причин всегда были. А сейчас она словно онемела. Она равнодушно наблюдала, как Михаил отодвинул зеркальные створки шкафа. Ее взгляду предстали аккуратные стопки белья и одежды. Ей нравились его спокойствие и уверенность, с которыми он перестилал постель.
Оставшись наконец наедине с собой, женщина обессиленно рухнула в кровать, уткнувшись лицом в подушку. Умом она понимала, что должна сейчас рыдать и выть от собственной глупости, беспечности, мнительности, с которыми разрушила семью. Должна выплакать свой грех перед Богом, слабость, с которой поддалась страсти, и обиду на мужа. Но не смогла проронить и слезинки. Все равно Дима виноват. И не только в том, что обжимался с Жанкой. Видно, отношения их уже дали крен. Иначе она бы не усомнилась в нем так легко и не осталась тогда ночевать у Михаила. Потом она вспомнила слова свекрови в ресторане о том, что Димка в принципе детей иметь не может. Алена точно не запомнила, чем он переболел в детстве, но теперь бесплоден. За 8 лет она перенесла столько боли, физической и моральной, в попытках забеременеть, унизительное лечение, операции. Свекровь знала, что все бесполезно, но молчала. И не только молчала, но при каждом удобном случае колола ее тем, что она неполноценная. За что так с ней? Для Димки эта новость стала кажется еще большим ударом, чем измена жены.
Из последних сил Алена встала и подошла к окну. В темноте явно различалась огромная черная машина.