Мама-медведица насыпала крупу в котелок, по случаю отобранный у заплутавшего торговца. Залила ключевой водой и ворча подцепила над очагом, стараясь не дать пламени опалить шерсть. В соседней комнате рыкает Папа-медведь, слышны глухие удары металла по дереву. Порой сменяющиеся на смачные, когда дурацкий человеческий инструмент попадает по лапе. В этот момент Мама-медведица застывает в ожидании, но муж только бессвязно сопит да отвечает сыну сдавленно: всё хорошо, папе совсем не больно, подумаешь, стукнулся молотком.
Медвежонок забежал в кухню, когда вода закипела и, встав на задние лапы, радостно сообщил:
— Мама! Папа закончил кровати собирать!
— Очень хорошо, Мишутка. — Сказала медведица, помешивая кашу деревянной ложкой на длинной ручке. — Наноси соломы и достань простыни из сундука в кладовке.
Солому медведя оставил незадачливый крестьянин, перебравший с медовухой. Он же оставил и телегу с очень вкусным конём, и соломенную шляпу. Последнюю с гордостью таскает Мишутка, процарапав дырки под уши. Простыни и скатерти достались от бродячего торговца, а ещё сапоги, которые теперь стоят в предбаннике. Саму лесную избу медведям «подарил» отшельник пытавшийся волхвовать и научиться говорить с животными.
Судя по возобновившемуся стуку, Папа-медведь взялся за сборку стола. Остаётся надеяться, что в этот раз получится надёжнее, а то прошлый развалился, стоило стукнуть добычу об него.
Каша пахнет заманчиво, но слишком пресно медведица вздохнула и покрошила немного каменной соли. Молока бы... да только коровы в лес не забредают, а у крестьян не купишь. Можно попросить серых волков или Бабу-Ягу... да только волки скорее сами сожрут бурёнку, а ведьма цену заломит такую, что проще самим выкрасть.
Дождавшись пока лишняя влага выпарится, Мама-медведица бережно разлила кашу по трём тарелкам. Большой, для папы семейства, средней для себя и маленькой для сына. Топтыгин как раз судя по звукам, закончил дубасить обструганные брёвна и обсасывает трубку.
Стол вышел кривой и косой, с ножками из пеньков и сучками, торчащими под белой скатертью. Медведь сидит у окна и пытается раскурить трубку, наблюдает, как в высокой траве сын пытается поймать бабочку.
Жена поставила тарелки на стол и спросила, подходя к мужу:
— Ты уверен, что это сработает?
— Леший говорит, что да. — Ответил Топтыгин, затянулся и выпустил блёклую струйку дыма.
— Леший говорил, что и мы можем в людей превращаться. Мишутка тогда чуть голову не разбил, пока бился грудью о землю!
— Ну, тут нам ни обо что биться не надо. Только прогуляться часок, в худшем случае пообедаем остывшей кашей, а может оленя поймаю, и будет чем заправить!
Жена вздохнула и пошла проверять, как сын заправил кровати. Чуть позже семейство вышло к резвящемуся Мишутке. Отец нарочито приоткрыл дверь и подпёр камнем, помахал лапой перед носом и довольно рыкнул, убедившись, что густой аромат горячей каши развевается на весь лес.
Сын, радуясь совместной прогулке, убежал вперёд и рыщет в подложке в поисках грибов. С деревьев за прогулкой медведей с опаской наблюдают белки.
— Слушай, — сказала мать, — а девочка, которая забредёт к нам, она ведь перепугается.
— Ну, мы ведь умные, сможем убедить, что не опасны и вообще хотим сотрудничать с деревенскими. Торговля всяко выгодней вражды.
— Так-то оно так, но мне всяко боязно. Вдруг убежит да приведёт мужиков с рогатинами. Им-то уже не объяснишь... да и без того, Яга говорила, что слухи ползут, мол перевёртыши завелись, людёв грабят да жрут. Это ведь о нас!
— Так ведь мы никого не того! Они сами всё бросали и убегали!
— Попробуй людям доказать!
Топтыгин вздохнул и промолчал, погрузившись в тяжкие думы.
***
Загулявшись, вернулись к вечеру, на цыпочках вошли в дом. В полумраке трудно разглядеть убранство, но стол пуст! Тарелки стоят с краю, одна в одной. Два стула опрокинуты, а на полу валяется кувшин, благоухающий креплёным вином.
— Что-то не похоже на маленькую девочку... — Прошептала медведица.
— А кто этих людей разберёт. — Ответил Топтыгин.
В спальне кромешный мрак и дробные, нарастающие раскаты громового храпа. Папа-медведь на цыпочках прошёл в дальний угол к лучине. Сноровисто поджёг огнивом и охнул, вжимаясь в стену. Медведица зажала сыну рот лапой и прижала к себе. Медвежонок зарылся мордой в густую шерсть и мелко дрожит.
Кровати сдвинуты друг к дружке, поверх лежит нечто огромное. Ноги в красных сапогах закинуты на койку Мишутки, а туловище, стянутое кольчугой, и голова покоятся на койках родителей. Лицо гостя укрыто кустистой бородой, из которой вырывается храп. Руки раскинуты в стороны, каждая ладонь легко накроет морду Папы-Медведя, как шишку еловую. К торцу по правую руку прислонена гигантская палица, окованная железом, и каплевидный щит из булата. На спинку койки повешен шелом с личиной.
Исполин всхрапнул, забормотал сквозь сон и поморщившись раскрыл глаза. Вяло огляделся и, заметив медведей, сел. Кровати жалобно затрещали, просели. Гость соскочил на полу и выпрямившись коснулся макушкой потолка. Топтыгин ощутил давно позабытый страх.
— А... что? Чего забыли медведи в доме? — Замедленно прогудел человек, скребя грудь через кольчугу и оглядывая семейство. — Раньше бы пришли... а так я сыт...
— М-мы тут живём. — Пролепетал Папа-медведь и замолк, ощутив тяжёлый взгляд.
— Говорящий медведь. — Сказал гигант и протёр глаза кулаками, моргнул. — Эт что, я сплю ещё?
— Н-нет... — Пискнул Мишутка и добавил, испуганно озираясь. — А где девочка?
— Девочка? Какая ещё девочка? — Прищурившись, буркнул гость, потянулся к палице. — Так вы сюды детей заманиваете и жрёте?!
— Нет! — В страхе крикнул Папа-медведь, выставил перед собой лапы. — С детьми проще договориться! Мы ничего такого...
До утра Топтыгин рассказывал богатырю, про то, как волхв-недоучка наделил их речью. О том, как тяжко жить в лесу, когда уже знаешь прелести человеческого быта, а сам не можешь даже табуретку нормально сколотить. Как люди убегают, стоит показаться из кустов, да устраивают облавы.
Богатырь поскрёб затылок, дослушав историю, хмыкнул и поднялся, цепляя палицу на пояс. Двинулся к выходу и к полудню вернулся с двумя десятками мужиков. Те, хоть и тряслись от страха, сноровисто сколотили простецкую мебель. Двое принесли мешок зерна и кухарскую утварь. Закончив с мебелью, мужики собрали совет, разглядывая медвежьи лапы. К вечеру растроганный Топтыгин взял молоток, с ручкой переделанной под медвежий хват. Оглядел набор инструментов и трубно шмыгнул носом. Из дома доносится басовитая песенка жены и ароматы готовящейся похлёбки.
— Спасибо... — давясь слезами, выдавил медведь, прижимая молоток к груди. — Спасибо!
— Да ничего, — пробасил богатырь, — ты хоть и зверь, но мужик хороший!