Михаила Лермонтова знали как человека крайне самолюбивого и в то же время неловкого в обхождениях с людьми светского круга. А Наталья Гончарова-Пушкина, как известно, всегда была стеснительна и скромна.
«Взыскательный до крайности к собственному таланту и гордый весьма посредственными успехами в гостиных», – так о Лермонтове говорила одна из фрейлин императрицы Антонина Блудова.
А вдова Пушкина любила и хорошо чувствовала поэзию Лермонтова. Иногда ей хотелось откровенно выказать свои чувства, отдать дань яркому поэтическому таланту. Но откровенно боялась Лермонтова.
Да и сам поэт избегал общения с Гончаровой-Пушкиной, и тут его великосветская неловкость проявлялась в полной мере. Это было странно после тех стихов, которые Михаил Лермонтов написал после гибели Пушкина. «<…> Погиб поэт! – невольник чести…». Может, он винил в гибели гениального современника его супругу и находился под влиянием тех людей, которые обвиняли Наталью Николаевну в связи с Дантесом?
Обычно они встречались в салоне Карамзиных. Наталья Пушкина после нескольких лет траура переехала в Санкт-Петербург, но почти не бывала в свете. Исключение – салон Карамзиных, где она чувствовала себя свободно. Здесь бывали только свои люди, те, кто хорошо понимал ее горе. Спустя годы ее дочь Александра Арапова записала со слов матери:
«…нигде она так не отдыхала душою, как на карамзинских вечерах, где всегда являлась желанной гостьей. Но в этой пропитанной симпатией атмосфере один только частый посетитель как будто чуждался ее, и за изысканной вежливостью обращения она угадывала предвзятую враждебность. Это был Лермонтов».
Конечно, Лермонтов хорошо воспитан, но он не из тех людей, которые тщательно скрывают свое отношение к людям. Иногда он бывал даже слишком навязчив и язвителен. Товарищи о нем говорили: «Уж как пристанет, так не отстанет». Это свойство характера потом и привело Лермонтова к трагической гибели.
Нет, он никогда не оскорблял женщин и, тем более, внешне всегда бывал вежлив с вдовой обожаемого им Пушкина. Он лишь старался не вступать в беседы с ней, «ограничиваясь обменом пустых, условных фраз»:
«Постоянно вращаясь в том же маленьком кругу, они чувствовали незримую, но непреодолимую преграду, выросшую между ними», - вспоминала Александра Арапова.
Наталье Пушкиной это казалось обидным и странным, ведь они были родственниками по крови! Прабабка Лермонтова – Анна Ивановна Боборыкина – и прабабка Гончаровой – Екатерина Александровна Дорошенко – были двоюродными сестрами. То есть Лермонтов и Наталья Николаевна приходились друг другу пятиюродными братом и сестрой.
Но однажды эта неловкая и неприятная ситуация переменилась. И случилось это незадолго до гибели Лермонтова. Перед последним отъездом на Кавказ он сильно переменился, словно прощался со всеми. И даже откровенно говорил, что его убьют. И в то же время строил планы, хотел выпускать журнал… Странный это был человек. Последний вечер он провел у Карамзиных. В многолюдном салоне было с кем перекинуться словом, но Лермонтов вдруг потянулся к тому месту, где сидела Наталья Пушкина. Он сел рядом и сразу завел разговор.
«Он словно стремился заглянуть в тайник ее души и, чтобы вызвать ее доверие, сам начал посвящать ее в мысли и чувства, так мучительно отравившие его жизнь, каялся в резкости мнений, в беспощадности суждений, так часто отталкивавших от него ни в чем неповинных людей» (Арапова).
Наталья Пушкина поняла его правильно. Лермонтов исповедовался, потому что хотел оправдать свое поведение, свою молчаливую жестокость. Как могла, простыми словами она утешала поэта, приводя примеры из своей непростой жизни. И пока она говорила, в выразительном лице Лермонтова что-то менялось, точно «преображалось под влиянием внутреннего просветления». Вражды между ними будто и не было. Карамзины, наблюдавшие за Пушкиной и Лермонтовым со стороны, удивлялись их долгой беседе и не стали мешать им.
- Когда я только подумаю, как мы часто с вами здесь встречались!.. Сколько вечеров, проведенных здесь, в этой гостиной, но в разных углах! Я чуждался вас, малодушно поддаваясь враждебным влияниям. Я видел в вас только холодную, неприступную красавицу, готов был гордиться, что не подчиняюсь общему, здешнему культу, и только накануне отъезда надо было мне разглядеть под этой оболочкой женщину, постигнуть ее обаяние искренности, которое не разбираешь, а признаешь, чтобы унести с собой вечный упрек в близорукости, бесплодное сожаление о даром утраченных часах! - с горечью признавался Лермонтов своей собеседнице.
Теперь он верил, что вернется, что их дружба еще впереди, что Наталья Николаевна однажды простит его холодность.
- Прощать вам нечего, - ответила вдова поэта. – Но если вам жаль уехать с изменившимся мнением обо мне, то поверьте, что мне отраднее оставаться при этом убеждении.
Попрощались они задушевно. Но больше никогда не встречались. Ведь Лермонтову не суждено было вернуться…
Более подробно об отношениях Натальи Пушкиной и Михаила Лермонтова вы можете прочитать в книге Владимира и Татьяны Рожновой «Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки».
Если публикация понравилась вам, подписывайтесь. Будет много интересного!
Об А. С. Пушкине читайте на моем канале: "Когда А. Пушкин пренебрегал литературной нормой".
О Н. Н. Пушкиной: Вредные привычки дам высшего света, или Кто ввел моду на пахитоски".
Жду ваших комментариев.