— Вы заходите, — сказала девушка.
— Это вы пели? — спросил Андрюша.
— Она, она, — сказал Эдуард. — Чудесный голос. У меня в ансамбле
участвует. В институт готовится.
— Ну что вы, — сказала девушка, — зачем?
— Это был Шуберт, — раздался голос из-за грузовика.
— Кто там? — спросила Ангелина.
— Это наш сотрудник, — сказал Андрюша. — Он сегодня
замаскирован под зебру и не хочет пугать местное население.
Вениамин громко скрипнул зубами.
Эдуард запустил руку в кабину.
— Это от Васи, — сказал он. — Гостинцы. Печенье и шампанское.
— Не надо, — сказала Ангелина.
— Не хочешь? Ну и превосходно, изумительно, — обрадовался
Эдуард. Причаливайте, друзья мои. Завтра нам предстоит большой день.
Элла Степановна с Андрюшей приняли от Вениамина, который
забрался в грузовик, вещи и понесли их в дом. Два последних чемодана
достались Вене.
— Идите, — сказал Вениамин. — Я потом.
Ангелина прошла в дом первой. Она сразу принялась за хозяйство —
делала все быстро, споро, но без спешки, сама ничего не говорила, только
отвечала на вежливые вопросы Эллы Степановны. Андрюша тем временем
достал колбасу, консервы и вызвался помочь Геле накрывать на стол, но
помощь была отвергнута.
Девушка Андрюше понравилась. И тем, что была высокой, одного
роста с ним, и легкостью движений, и чистотой спокойного лица, и
скромностью. Пока закипал чайник, Андрюша отнес на холодную
половину белье и часть вещей — там на двух кроватях будут спать они с
Вениамином. Элле Степановне постелили за тонкой перегородкой рядом с
большой комнатой.
Только когда Геля собрала на стол, Элла спохватилась:
— Андрюша, где Вениамин? Неужели опять что-то случилось?
— Кует себе железную маску, — сказал Андрюша и пошел искать
аспиранта.
Вениамин сидел на крыльце, рядом стояли чемоданы. Он смотрел на
звезды и переживал.
— Слушай, здесь ночевать бессмысленно, — сказал Андрюша. — Я ее
подготовил, сказал, что ты принадлежишь к особому племени.
— Ах, оставь, — сказал Вениамин. — Ты не понимаешь, она так поет
Шуберта, я просто не могу. Побуду здесь. А когда свет потушат, пройду.
— Да ты хоть сейчас можешь пройти. Из сеней налево, не надо в дом
входить. Я тебе уже и простыни положил. А чаю попьешь?
— Нет, не хочется, — ответил Веня так, словно отказывался от
счастья.
— Ясно, — сказал Андрюша и вернулся в дом.
Веня проскользнул вслед за ним и укрылся в холодной горнице, не
зажигая света.
Он был искренне растроган, когда через полчаса Андрюша принес
чашку с горячим чаем, бутерброд с колбасой, но главное — таз и чайник с
кипятком. Веня скреб лицо и руки мочалкой, и в темноте ему казалось, что
краска поддается, покидает лицо и вода в тазике темнеет.
Вернулся Андрюша, зажег свет и сказал, что с тушью наблюдается
прогресс. Он улегся и долго не засыпал, рассказывал Вениамину, что будет
готовить Ангелину к институту, что ее мать Глафира — здешний бригадир.
Вениамин ревновал. Так и не увидев Ангелину, он уже влюбился в ее
чистый голос и склонность к романтике — иной человек не будет гулять в
одиночку по околице и петь Шуберта. А вдруг она ждала Василия?
— Я теперь понимаю, почему Василий не хотел, чтобы мы в этом доме
остановились, — сказал, засыпая, Андрюша. Будто угадал мысли
Вениамина