Самолет уверенно набирал высоту, разрезая крыльями пространство, а главное - время на «до» и «после». Внизу и сзади оставалось «до»: работа, рутина и слякоть. Впереди ожидало «после»: развлечения, удовольствия и тепло южного города.
В салоне самолета среди пассажиров выделялись два молодых человека спортивного телосложения и бравого вида. Два опера линейного отдела железнодорожной милиции Моногорска Крепилов и Захаров летели в Ташкент в служебную командировку.
- Как же здорово ты придумал, что в Ташкент должны лететь именно два опера: ты и я, - радовался Захаров, обращаясь к Крепилову, еще не зная предыстории, поскольку только утром вернулся из командировки в Норильск.
- Да, я как прознал, что Ташкент, сразу сообразил: со следоком там делать нечего, - блаженно вторил ему Крепилов, - Я говорю полкану: «Следователь Дотошнов виноват, что Жульнов сбежал. Только два опытных опера смогли бы конвоировать такого матерого рецидивиста», - уменьшая свою вину, он преувеличивал положение Жульнова в преступном мире и без зазрения совести сдавал следователя.
- А, Дотошнов то в чём виноват? - спросил Захаров.
- Да он всю дорогу: «Это нельзя, то - незаконно», - ну, и вообще все что-то читает, пишет. Одним словом - ни в кино сходить, ни в ресторане посидеть, ни с девчонками познакомиться. А еще этот любимый его вопрос: «Ты закон читал?», а я ему: «Мы законов не читаем, мы и так все знаем, свою работу как надо выполняем!».
- Это то да… Но при чем здесь это? – не понял Захаров.
- Притом, что довёл он меня. Мы с ним приняли Жульнова в Сургуте, сели в скорый поезд «Сургут – Ташкент», до Моногорска. Двое суток в одном купе. Он всю дорогу: «Бу-бу-бу, бу-бу-бу», - передразнил он Дотошнова.
- А ты что? – увлеченно спросил Захаров.
- Психанул я… Говорю: «Не могу больше с Жульновым одни наручники делить. Надоело мне холодный суп хлебать, тем более пока ты его донесешь, все расплескиваешь, а я голодный», отстегнул наручники от себя, пристегнул ими Дотошнова к Жульнову и пошел в вагон ресторан обедать. Возвращаюсь, смотрю – Дотошнов в туалете наручниками к трубе прикован, а Жульнова нет. Спрашиваю: «Как так?», а он: «В туалет Жульнов попросился, я и повел. Жду, жду – не выходит. Заглянул – Жульнова нет, окошко открыто, а вместо его руки в наручниках труба». На станции вышли, поискали, не нашли. В общем вернулись порожняком.
- А почему он с Жульновым в туалет не пошел?
- Интеллигент проклятый! Только руку просунул в туалет, а войти постеснялся, - негодовал Крепилов.
- А полковник что? – возвращал разговор в начальное русло Захаров.
- Полкан-то? Сначала: «Придурки! Перегрызлись между собой, про работу забыли?! Обоих в постовые разжалую!». Три дня ходил сам не свой. А когда утром Ташкентские опера позвонили, вызывает и говорит: «Приняли Жульнова в Ташкенте. Поезжай, привези его». Я такой: «Они что сами не могут его нам отправить?», а он: «Ты дурной? Его паспорт у тебя остался – это раз; с 1991 года Ташкент находится в иностранном государстве, а на дворе август 1993 года, – это два; теперь по закону только экстрадиция – это три; экстрадиция - это Генеральная прокуратура, международный отдел, бесконечная бюрократия, а там в Ташкенте суд еще месяц будет решать – отдать нам его или нет» …
- Обалдеть… - заворожённо перебил его Захаров.
- А потом как закричит: «Ты хоть знаешь, что такое экстрадиция? Ты вообще законы читаешь?», - продолжил Крепилов.
- И этот туда же, - выдохнул Захаров.
- Говорит: «В Ташкенте согласились Жульнова до вечера подержать. Привезешь – отделаешься легким испугом, нет – пеняй на себя», - с горечью в голосе закончил Крепилов.
- А в Ташкенте он как оказался? – продолжал входить в курс дела Захаров.
- Ташкентские рассказали, что он из туалета в окошко на крышу вылез, потом по сцепке под вагон и в каком-то электроящике притаился, а на станции путейцы ящик защелкнули. Вот он два дня без воды, еды и комфорта до станции назначения ехал. Хорошо еще, что мы его на скором везли, а то бы не доехал. В Ташкенте решил сдаться, позвал на помощь, - деловито закончил Крепилов.
- Да… История. Прям каскадер какой-то! – восхищался Захаров.
- Вот в Ташкенте его так и прозвали – каскадер.
Долго ли, коротко ли, но за увлекательной беседой оба не заметили, как самолет приземлился в Ташкенте. Пряный воздух востока, испеченный палящим солнцем из сказочных ароматов фруктов, специй и цветов вскружил операм головы еще в аэропорту.
Лихой таксист мигом домчал их до железнодорожного вокзала станции «Ташкент - Пассажирский». Всю дорогу водитель признавал в операх сначала своих друзей, а затем и братьев, видимо разлученных с ним в детстве. Притупив своими речами бдительность пассажиров, содрал с них непомерные десять рублей, вместо положенных трех, как их и предостерегали сведущие люди. Кроме того, покрутив в руках список заказов их коллег, уточнив сумму, а это было целых пятьсот рублей, навязался с утра отвезти вновь обретенных братьев на Чиланзарский базар. Там с его помощью, можно сказать бесплатно, они получат лучшие в Ташкенте персики, гранаты, груши, дыни, виноград и даже сказочной сладости ароматный нектар, который, по его словам, «в раю пьют могущественные джины и прекрасные гурии».
- Меня там все знают и уважают. Скажите только: «Улукбек привез», если без меня пойдете! - кричал он вслед операм, входящим в здание вокзала, где справа от центрального входа располагалась дежурная часть транспортной милиции.
Дежурный наряд встретил их радушно, было видно, что ждали.
- Наконец то! – расплылся в улыбке оперативный дежурный, открыл клетку и скомандовал: "Каскадер, на выход! За тобой друзья приехали", - веселился он.
- Так не пойдет! – начал было Крепилов, - У нас самолет только завтра. Где мы будем его держать? Мы еще не знаем, где сами будем ночевать. Пусть у вас хотя бы до утра побудет.
- Нет, дорогой, - улыбнулся с иронией дежурный, - начальник сказал: «Как опера из Моногорска появятся, выгоняй их вместе с Каскадером и на порог не пускай», мы его и так уже почти сутки держим. А вдруг проверит прокурор? Нам в тюрьму не надо. Зачем нам тюрьма? Там душно, совсем хуже, чем в Ташкенте.
Пристегивая свою левую руку наручниками к правой руке Жульнова, Крепилов подумал: «От него дурно разит, грязный как трубочист. Куда мы с ним в таком виде?».
- Вы это…, наручники спрятали бы, - окликнул на выходе дежурный, - Увидят, подумают, что соглашение о правовой помощи нарушаете, совсем неудобно получится.
- Ещё один умник, - проворчал Крепилов.
- Ты, случайно, не знаешь, что там написано? – шепотом спросил у него Захаров.
Взяв в правую руку сумку, а левую подсунув под правую руку Жульнова, так, чтобы наручники не бросались в глаза окружающим, Крепилов направился к выходу. Захаров со своей сумкой последовал за ними.
- И что теперь? Куда мы с ним? – спросил на привокзальной площади Захаров.
- Ну в кино не пойдём, с девчонками знакомиться глупо, в ресторан нас с ним не пустят, - оглядывая Жульнова критическим взглядом, заключил Крепилов.
До сих пор молчавший Жульнов зачастил:
- Зачем ресторан? Я тут приличную чайхану знаю, «Шахерезада» называется, туда всех пускают, даже с собаками.
- Откуда знаешь? – спросил Крепилов.
- Я здесь по молодости гастролировал, у меня в Ташкенте кореш есть, грузчиком в аэропорту работает.
- Показывай, - приказал Крепилов.
Продолжение следует...
Произведение опубликовано на сайте "Проза.ру"
https://proza.ru/2021/05/28/543