Самый главный, и единственно важный выбор, между жизнью и смертью, между благословением и проклятием, совершается человеком в бессознательном состоянии, в бессознательном еще возрасте, до двух, максимум до пяти лет. А возможно еще и ранее, до физического рождения.
С человеческой точки зрения это несправедливо и абсурдно. Ведь кажется, что в таком состоянии человек еще не готов к выбору, он еще не познал этого мира (который ошибочно впоследствии и фатально отождествляется с Бытием вообще). К чему в таком случае все, вся эта жизнь? Но если отбросить человеческий, слишком человеческий взгляд на природу вещей, станет очевидным, что это единственно свободный выбор. Нет, выбор возможен и после, в мире конечной бессмысленности и сугубой случайности всякого существования, но уже как чудо в мире без чудес.
А для чего же все существует, можно задать вопрос. Очевидно для этих чудес, для потерянных овец, заблудших душ и последних колосьев, которые пастуху и жнецу дороже, чем все стадо и весь урожай. Объяснить это невозможно, но кому надо, тот поймет.
Благодаря процессу познания человек теряет свое знание о мире. Чем больше мы познаем, тем меньше мы знаем. Это почти необратимый процесс. Открывая какую то сторону реальности, мы этим самым теряем из виду бесконечное количество иных ее сторон. Причем почти всегда эта сторона относится к чему то несущественному, случайному, относящемуся не к духу, а к материальному. Что то в любом познании есть почти даже хамское, в библейском смысле слова. Поэтому знание вульгарно, а незнание благородно. И оно и представляет собой истинное знание. Или, как говорил Лао-цзы, умный знания приобретает, а мудрец от них избавляется.
Сон и опьянение (в хороших смысле и стадии) тем и хороши, что освобождают человека от знания, в том числе о самом себе. И смерть, конечно.