Оксана сидела на веранде в старом плетеном кресле, заботливо укрытая бабушкиным пуховым платком, и пила крепкий чай со смородиновым листом. Одинокий мотылек упрямо бился о лампочку, спрятавшуюся под старым, потрескавшимся от времени плафоном. Солнце уже скрылось за горизонтом, на землю медленно ложились одинокие сумерки.
На веранде появилась Тамара Даниловна и мягко, словно кошка, подошла к Оксане и тронула ее за плечо. Оксана вздрогнула от испуга:
- Ой, бабуль, ты меня напугала.
- Пойдем в дом. Прохладно на улице, - ответила ей Тамара Даниловна.
- Давай еще немного посидим? - предложила Оксана. - Такая тишина...
- Только недолго...
Тамара Даниловна присела рядом с Оксаной на скамейку, взяла ее за руку и заглянула в глаза:
- Ты все уже решила?.. Потом не пожалеешь?.. - тихо спросила она. - Саша - хороший парень... И ты хорошая, не смотри на меня так. Просто, молоды вы еще. Не научились терпению... А ты думала: семья - это просто съехаться и пожить вместе? Не зря говорят: "Нужно пуд соли съесть, чтобы узнать друг друга". А у вас первые трудности - и вы врассыпную... Ты же любишь его, и он тебя тоже...
- Бабуль, все спросить у тебя хотела, - Оксана пропустила мимо ушей все, что говорила ей бабушка, - да лезть в душу не хочется.
- А ты спроси, не бойся, - улыбается Тамара Даниловна. – Поди, не наследишь, как другие.
- Вы с дедом... почему разбежались?
- Ну, это совсем другая история, и к тебе она... - попыталась уйти она от ответа, но Оксана умело вернула разговор в нужное русло.
- А я слышала, что дед тебя тырнул.
- Чего?.. Он меня тырнул?.. Это я его... того, - разволновалась от возмущения Тамара Даниловна. - Он меня, видите ли... И слово-то какое подобрала - "тырнул". Кто вообще тебе такое сказал? Не этот ли черт кудлатый?
- Ладно, бабуль, не обижайся. Никто мне не говорил. Это я специально тебя позлить, чтоб правду узнать... Прости, - заулыбалась Оксана и попыталась взять бабушку за руку, но та демонстративно убрала ее за спину. - Ну, прости... Ну, дура я у тебя. Не хотела тебя обидеть... Бабуль...
Тамара Даниловна упорно молчала, смотря куда-то вдаль, поджав от обиды губы.
- Ладно, пойдем в дом. Что-то я совсем продрогла, - тяжело вздохнув, предложила ей Оксана.
- Он гулящий был... - внезапно произнесла Тамара Даниловна. - Ни одной юбки не пропускал. Как девку красивую увидит, весь расхорохорится, глазом ей подмигивает… При мне так сама верность, а только за калитку…
Бабушка посмотрела на Оксану: в больших серых глазах, немного выцветших с годами, стояли горькие слезы.
- А я за ним следом как дура иду и подглядываю… То за деревце спрячусь, то в траве схоронюсь... Он у меня первый парень на деревне был. На гармошке, правда, не играл, но плясал как... Вот соберемся, бывало, вечером возле клуба. Девки смотрят на него: завидки, наверное, берут, а я, глупенькая, на седьмом небе. Такого парня себе отхватила. Я ведь маленькая да нескладная была: уши торчком, конопушки, на голове не волосы – солома. Кто такую полюбит?..
- Бабуль, да ты чего, - перебивает ее Оксана и подсаживается рядом. - Ты ж у меня такая красавица.
- Ох, и натерпелась я от него, - вздыхает Тамара Даниловна, украдкой утирая слезу. - Нет, мужик он, конечно, что надо был – руки из нужного места росли. За воротник не закладывал… Но накопилось видно в душе. Что я, кукла бездушная?.. Взяла как-то да и выставила его за дверь. Хоть и маленькая была, нескладная… А время ушло: любить надо было такую, какая есть. Уж не на помойке нашлась.
Тамара Даниловна начинает нервно теребить край своей кофты, а Оксана уже пожалела, что начала этот никому не нужный разговор.
- Думаешь, мне весело было?.. Но лучше быть одной, чем терпеть унижения. Никто уже не скажет, что я не такая, как все... Что у меня уши какие-то не такие, что конопушки... Ай, чего сейчас говорить. Пожила одна, теперь хватит. Ко мне вон Василий Михалыч, сосед мой, каждый божий день заглядывает: что да как интересуется. Все про деда твоего спрашивает, про дела его сердешные. Они ж с ним друзьями были. А я почем знаю, не видала... Ухмыляется еще так, а у самого в глазах интерес. Вот тебе и уши торчком!
Тамара Даниловна забирает кружку у Оксаны, резко встает и уходит в дом. Оксана снова пересаживается в кресло и посильнее кутается в платок. На улице становится совсем темно.
- А предложит замуж, так я и пойду! – доносится из дома голос бабушки, и ему вторит звон разбившейся посуды. – Вот, и посуда на счастье бьется…
- А я деда вчера видела, - осторожно говорит Оксана, но в ответ тишина. – Он ведь совсем спивается... Любит, наверное. Бабуль, может, простишь, а?
Проходит какое-то время, и из дома появляется Тамара Даниловна с осколками любимой кружки в руках:
- Любимую кружку расколола. Вот дура нескладная… Только я ее склею, понимаешь? Она как новая будет.
- Ладно, бабуль, прости, глупость сморозила, - начинает оправдываться Оксана, понимая, куда она клонит.
- А знаешь, ты ведь права, любит, - отвечает Тамара Даниловна, немного подумав. – Он тут ко мне приходил. Как расстались, ни разу ведь не зашел – гордый!.. А пришел такой жалкий, помятый. Попросился войти, я его впустила: не чужой, поди, столько лет вместе… И говорит мне: "Помнишь, Тамар, осень, когда мы познакомились?.. Я ее как сейчас помню. Стою на залитой солнцем аллее. Ноги утопают в опавших листьях. Где-то приглушенно играет оркестр. Помнишь?.. А рядом, крепко держа меня за руку, стоишь ты…".
- Вы так познакомились? - снова перебивает ее Оксана. - Это было в парке?
- Я, говорит, не знаю ни твоего имени, ни кто ты, откуда. Да в тот момент почему-то и не хотелось узнавать, - продолжает Тамара Даниловна. - Ты что-то шепчешь мне, глядя прямо в глаза, а что, не могу расслышать. Наверное, о себе рассказываешь. А я только тихонько дую тебе на волосы. Не знаю почему: глупо, наверное, но мне так хотелось… И заплакал… А еще, говорит, тогда хотелось прижать тебя к себе и не отпускать. Просто стоять так, не думая ни о чем, и радоваться этому… Я ведь только теперь, Тамар, понял как сильно я тебя люблю… Ты прости, если сможешь… Потом еще что-то хотел сказать, но передумал и ушел.
Тамара Даниловна замолчала. Потом выбросила в ведро осколки от кружки и погасила свет на веранде.
- Я сейчас Саше позвоню - пусть за тобой приезжает. Простите друг друга пока не поздно. Все под Богом ходим: сколько вам определил быть вместе, столько и будете. Не торопи события.
Возвращаясь домой по ночной трассе, кое-где освещенной одинокими фонарями, сжимая руку мужа и изредка поглядывая на него, Оксана думала: как все-таки важно вовремя говорить друг другу те самые слова, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитую жизнь.
Буду признательна за ваши лайки и подписывайтесь на мой канал "ЗАПИСНУШКА"