Председатель обматерил Алешку так, что у него заложило уши. Но, это помогло мужику спустить пар, и минуты через три словесных упражнений, он успокоился, почесал в затылке и хрипло бросил
-Зоотехником больше не пойдёшь. В поля, на подсолнух и сахарную свёклу пущу, да и то, спасибо скажи. У нас агроном новый, сосунок, ни xрeнa не варит, вот к нему в помощь. Завтра и выходи, трактора уж на полях, тянуть некогда. Ещё раз свалишь с совхозу, больше не показывайся. Шляешься, как шатун. Бездомный.
Председатель мотнул головой в сторону дверей, вали, мол, но, когда Алешка уже выходил в коридор, окликнул его
-Слушай, Лексей. Ты женился бы что ли, вон Олеська вдовствует у нас уж третий год как. Хорошая ж баба, справная, домовитая. Все у неё по линейке, по ранжиру, что в хлеву, что в огороде, что в дому. Сковородки, что зеркало, каждый ополовник сияет. Пироги через день, сметана колом, самогон, как слеза, хоть в глаза капай. А зад? Глаз не отвесть, сам бы женился, если б не моя худоба старая, репей колючий. Присмотрись, мой тебе совет. А Аську оставь. У ей и первый мужик от неё чуть не помер - он к ней, она от него. Холодная она, как луна, заморозит насмерть. Слушай, что тебе говорю. Какой раз упреждаю дурака.
Алешка пришёл домой уже затемно, Устало скинул куртку, бросил её в сенях, включил свет и обомлел. В доме все сияло чистотой, намытые крашеные полы отражали свет лампочки, яркая занавеска на печке и такая же на окошке весело подмигивали голубыми незабудками, на столе, покрытом светло-серой кружевной скатертью, красовалась узкая стеклянная вазочка с веткой октябринок.
-Заходи, заходи, хозяин, ужин уже готов, горячий. Все возьмёшь сам, мне в ночь, дежурю сегодня в больничке, санитаркой я там.
Аська высунулась из кухни, румяное от жара натопленной печки лицо лоснилось, крутая упругая грудь волновалась в глубоком вырезе белой блузки. Алешка приоткрыл салфетку на столе, куснул крошечный пирожок, ухмыльнулся.
-Ась. Ты что, переехала ко мне, что ли? Так скажи, я тебе комнату выделю. Скажешь, жиличка. А то люди болтать начнут Бог знает чего. На пустом - то месте.
Аська вздрогнула, выпрямилась, как струна, побелела аж.
-Ты, парень, много думаешь о себе. Я к тебе по-хорошему, по-соседски, помочь. Я ж руку твою видела, не дай Бог бабам мужика с такой судьбой. Ты ж десятки девок погубишь, никого не любишь, кроме одной. Зачем ты мне? Я себе любящего найду, чтоб на руках носил. Садись, ешь. Я пошла.
Аська стащила с тоненькой, как тростинка талии фартук, накинула пуховую вязаную кофту, остановилась около Алешки заглянула ему в глаза
-Что про неё не спросишь? Про эту, зазнобу свою? Боишься?
Алешка отошёл на шаг, поежился, почему - то холодом обдало его от Аськиных чёрных глаз, промолчал. Аська хмыкнула, затянула концы белого платочка сзади на стройной шее, тихонько сказала
-Эта женщина с тобой навек. До самой смерти ты от нее не отвяжешься, только могила вас разлучит. Так и будешь носит её в сердце, как занозу.
Она помолчала, вздохнула и вдруг сверкнула глазищами весело и отчаянно.
-А женишься на другой. Красивой. Может быть, на мне!
Аська хлопнула дверью, а Алёшка долго сидел за столом и ковырял вилкой в жареной картошке. Есть совершенно не хотелось, не хотелось вообще ничего. И Алёшка очередной раз решил - забыть. Забыть навсегда, не видеть в снах, и снова попробовать начать жить. Иначе, хоть в петлю.
…
Новый год все село отмечало в клубе, затеяли грандиозный праздник, даже пригласили артистов из города. Последний день декабря удался на славу - тихий снег грустно ронял своих огромных белых бабочек на искрящуюся землю, и на глазах она поднималась все выше, пухла белоснежными сугробами, куталась в тёплую шубу. К одиннадцати снег перестал, россыпь огромных звёзд украсила темно-фиолетовое небо, а потом выглянула луна - да такая, что площадь перед клубом осветила, как огромным проектором. Народ уже толпился внутри, занимал места за своими столиками, а Алешке совсем не хотелось туда, он вдруг решил вернуться домой, да лечь спать, все быстрее время пройдёт. Улицу завалило чуть не по колено, Алешка с трудом пробрался, проваливаясь в снег и, уже подходя к дому, увидел свет в окнах Аськиного дома. Он вдруг понял, что ему надо сделать, чтобы чёрная тоска не поглотила его полностью. Он открыл калитку Аськиного палисадника и постучал в окно.