Итак, «Памятник» Г.Р.Державина – поразительное произведение, явно предвосхитившее творение Пушкина.
Начинает Державин с почти дословного перевода Горация:
Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов твёрже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полёт его не сокрушит.
А вот вторая строфа уже не имеет никакого отношения к Древнему Риму - автор полагает, что его слава «возрастёт, не увядая, доколь славянов род вселенна будет чтить», и дальше перечислит:
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Чёрных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея [латинское название Уральских гор] льёт Урал.
В чём же видит свои заслуги Державин?
… Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о Боге
И истину царям с улыбкой говорить.
Сейчас многие снисходительно улыбаются и сравнивают Державина с королевскими шутами: конечно, «истину с улыбкой говорил»! Но давайте вдумаемся.
Далеко не всегда «с улыбкой». И пример – ода (так назвал её сам поэт) «Властителям и судиям». Державин указал, что это переложение 81 псалма, и вроде бы так оно и есть, однако интонация псалма и интонация оды… Впрочем, сравните сами хотя бы завершение.
Псалом: «Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты наследуешь все народы».
У Державина:
Воскресни, Боже! Боже правых!
И их молению внемли:
Приди, суди, карай лукавых,
И будь един царём земли!
Спокойно-размеренные слова псалма у Державина звучат порывисто и страстно. И вообще вся ода пронизана страстью обличения порока:
Не внемлют! видят — и не знают!
Покрыты мздою очеса:
Злодействы землю потрясают,
Неправда зыблет небеса.
Это написано вместо достаточно спокойного «Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются». А уж строка про то, что «покрыты мздою очеса», увы, и сейчас злободневна.
Конечно, не приходиться удивляться, что Екатерина II это стихотворение (написано оно было около 1780 года, но императрице стало известно лишь в 1795-м) немедленно окрестила «якобинским». И вспоминаются слова самого поэта о своей службе (сейчас пересказывать его биографию не буду, её при желании легко найти): «Я тем стал бесполезен, что горяч и в правде чёрт».
А бывает, что говорил и с улыбкой. Но говорил же! И тут самое время вспомнить о том, что сам поэт назвал «забавным русским слогом».
Ода – произведение «высокого штиля», требующее соответствующих поэтических приёмов и определённой, торжественной лексики. Вот крошечный отрывок из знаменитой «Оды на день восшествия на Всероссийский престол ея Величества государыни Императрицы Елисаветы Петровны 1747 года» М.В.Ломоносова:
Молчите, пламенные звуки,
И колебать престаньте свет;
Здесь в мире расширять науки
Изволила Елисавет.
Здесь и «пламенные звуки» как поэтическое обозначение войны, и торжественное «Елисавет» (это через сто с лишним лет будет иронизировать А.К.Толстой - «Весёлая царица была Елисавeт» - у Ломоносова всё серьёзно). И сами стихи вышагивают как-то тяжеловесно. А что же у Державина?
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом.
Это строки из, наверное, самой знаменитой его оды «Фелица» (так называл императрицу Державин – по имени героини сочинённой ею для внука «Сказки о царевиче Хлоре»). Заметили ли вы, что обе оды написаны одним и тем же размером – четырёхстопным ямбом? Но вот у Державина мы чувствуем не тяжёлую царственную поступь, а лёгкую походку. И дело тут, думается, в лексике, местами почти такой же, как у нас с вами.
Говоря о нововведениях в одах Державина, традиционно поминают того самого осла, который всегда «останется ослом». Он, конечно, великолепен, но им далеко не исчерпывается новаторство Державина. Посмотрите:
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою…
…Иль, сидя дома, я прокажу,
Играя в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой;
То в свайку с нею веселюся,
То ею в голове ищуся;
То в книгах рыться я люблю,
Мой ум и сердце просвещаю,
Полкана и Бову читаю;
За Библией, зевая, сплю.
И это в оде! Многократно было замечено, что в «Фелице», изображая якобы свои проделки, автор высмеивает многочисленных фаворитов императрицы. И все понимали, что строки «А я, проспавши до полудни» относятся, скорее всего, к Г.А.Потёмкину, «Лечу на резвом бегуне» - к А.Г.Орлову, «Полкана и Бову читаю» - к генерал прокурору А.А.Вяземскому (с поэтом Вяземским имел общего предка, но точно степень родства установить не могу). Можно продолжать долго.
Я.К.Грот записал в своём комментарии: «Новая ода произвела много шуму при дворе и в петербургском обществе. Екатерина рассылала её (конечно в отдельных оттисках) к своим приближённым и в каждом экземпляре подчёркивала то, что прямее относилось к лицу, которому он был назначен» (кстати, предлагаю снова вспомнить наш спор о том, о чём можно и о чём нельзя писать поэту).
***************
И, наверное, самое существенное отличие державинского «Памятника» от оды Горация – конец стихотворения. Сравним. У Горация было:
О, Мельпомена, свей
Заслуге гордой в честь сама венец дельфийский
И лавром увенчай руно моих кудрей(перевод А.А.Фета).
А что же у Державина?
О муза! возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринуждённою рукой неторопливой
Чело твоё зарёй бессмертия венчай.
Во-первых, венчает муза не поэта, а себя, вдохновительницу его. И, во-вторых, заметьте удивительную фразу «возгордись заслугой справедливой, и презрит кто тебя, сама тех презирай». От неё, мне кажется, всего один шаг до пушкинского «ты сам свой высший суд». О независимости поэта Державин писал не так много, но невозможность творчества по принуждению чувствовал очень остро. Кажется, все помнят его четверостишие
Поймали птичку голосисту
И ну сжимать ее рукой.
Пищит бедняжка вместо свисту,
А ей твердят: Пой, птичка, пой!
В комментарии Я.К.Грота указано: «Это четырестишие… написано конечно по тому поводу, что когда он попал в должность секретаря Екатерины II (1791), то государыня часто выражала ему желание, «чтоб он писал в роде оды Фелице». Позволю себе дополнить фрагментом из автобиографии «Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина» (автор пишет о себе в третьем лице): «По желанию императрицы, как выше сказано, чтоб Державин продолжал писать в честь её более в роде "Фелицы", хотя дал он ей в том своё слово, но не мог оного сдержать по причине разных придворных каверз, коими его беспрестанно раздражали: не мог он воспламенить так своего духа, чтоб поддерживать свой высокий прежний идеал, когда вблизи увидел подлинник человеческий с великими слабостями. Сколько раз он ни принимался, сидя по неделе для того запершись в своем кабинете, но ничего не в состоянии был такого сделать, чем бы он был доволен: все выходило холодное, натянутое и обыкновенное, как у прочих цеховых стихотворцев, у коих только слышны слова, а не мысли и чувства».
Этот фрагмент воспоминаний относится к 1791—1793 г.г., когда поэт был кабинет-секретарём Екатерины II. «Памятник» написан в 1795 году. Думается, всё ясно…
***************
Да, увлёкся Кот «стариком Державиным» и как-то забыл о Пушкине… Нет, не забыл, конечно. Но вернётся к нему в следующий раз.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь