Наверное, в определенный период жизни появляется необходимость в дороге, каком-то отрезке времени, пути, асфальта, который проходишь в одиночестве — с работы на работу. Время для перезагрузки. Возможность помолчать или поговорить. Отрезок пути, на котором тебя могут встретить или проводить. Или ты идёшь одна, встречаясь взглядом с окнами первого этажа, где растет герань и антуриум. А в других окнах на подоконнике спит до зимы очень похожая на кошку — норковая дамская шапка. Почему именно на подоконнике?.. почему шапка, а не кошка?.. и чья это вещь, и кто ее сюда положил, и почему?.. и
Иногда из таких вопросов незаметно, исподволь, как холодеющий ветер, появляется история. Или эти вопросы так и остаются на полпути — к дому или к работе, существуя, собственно, именно в этот короткий промежуток пространства-времени, словно театральные декорации, появляются в нужный момент по сценарию.
Я — швея.
И мой день начинается с дороги. Мимо детского сада, почтового отделения... У длинного решетчатого забора школы я прощаюсь с детьми. Они идут, взявшись за руки, с большими, похожими на парашют, рюкзаками по школьному двору, и я провожаю их взглядом. Поток детей прибывает и я с трудом выскальзываю из этого водоворота. Дальше, дальше... Мимо дворника с собакой. Пока он собирает первые опавшие листья, равномерно шурша метлой, собака заглядывает в глаза прохожим. Ко мне она подходит, словно здороваясь. Умные темно-каштановые глаза, узкая мордочка и гибкое тело цвета чистейшего речного песка.
— Айса! — зовёт дворник. — Айса!
Собака покачивает головой — для нее я новый человек, я ещё здесь не проходила. Несколько дней спустя она уже не будет так деловито подбегать ко мне, она меня знает. Кажется, что каждое утро встречаешь одних и тех же людей: женщину с ребенком, пожилую пару с черным, как уголь, пекинесом, велосипедиста... Наверное, они тоже думают: снова эта девушка... Или настолько заняты своими мыслями, что шагают автоматически, выполняя обязательную программу. Может быть, они даже не замечают собаку Айсу, чье гибкое песочного оттенка тело мелькает над высокой травой. Мелкие берёзовые листья, слетающие на землю все чаще, кажутся отпечатками ее торопливых тонких лапок — вот здесь она пробежала и здесь...
Через дворы, по узкой дорожке, мимо сонных домов... В окнах первого этажа красуются отцветающие герани за кружевной занавеской. Большая пушистая кошка цвета темного шоколада медленно потягивается, приоткрывая на мгновение лунно-золотые глаза. Дальше, дальше... И вот начинается узкая асфальтированная дорога. В дождливый день надо уворачиваться от проносящихся мимо машин — они на скорости рассекают лужи, поднимая стены брызг. На тротуаре, в тусклой траве упавшие яблоки, вишни, мелкие груши — плоды одичавших деревьев. Наверное, когда-то здесь были сады. А теперь длинная череда производственных зданий. Высоко, на самой верхушке переливаются драгоценным сиянием, дразнят своей спелостью темные вишни. Острое желание съесть эти вишни, гордые в своей недоступности, жжет язык, словно перец. Кошачья нервность, которая легко выражается подрагиванием хвоста и ушей — а мне что делать?.. я не кошка, поэтому...
Дальше, дальше...
Длинный лабиринт лестницы, проводок наушников...
Кажется, цех работает всегда: все та же музыкальная радиостанция, мерный гул работающих машин.
Сегодня у меня черные чехлы для одежды. Они появляются под моими руками из разрозненных деталей, как эпизоды книги, мимолётные ноты и паузы. Постепенно, один за другим, они складываются, проявляются... и я представляю, что в них будут костюмы для музыкантов симфонического оркестра. Темные, мягко-бархатные, расцвеченные бликами, как ночное небо искрами дождя в свете придорожных фонарей.
Большое белое облако растет около моей соседки — уютные гнёздышки для великолепных свадебных платьев. Собранные в причудливые формы, они напоминают балетные пачки. Вот сейчас вбегут тонконогие дивы, унесут в своих гибких руках это облако и превратятся в первый неожиданный снегопад... Красные — для вечерних нарядов, уже сами по себе похожие на модное дизайнерское творение, изысканное торжество красоты.
Равномерно шуршит ткань, движется игла... Многочисленные километры ниток незаметно сплетают, соединяют множество незнакомых людей.
Когда внезапно радио умолкает, тишина кажется странной. Но вот возникает лёгкий звук: мерные щелчки маленьких ножниц в руках швей. Щелк-щелк... Пауза... И снова... Неуловимо рисуется новый ритм, в который вплетается соло длинной прямой строчки. И ещё одно, и снова машины ритмично работают, ножницы создают ритм. Певучие женские голоса повисают тонким пряным ароматом под высоким потолком. Сквозь жалюзи проскальзывает солнечный луч. Радио молчит, но музыка создаётся сама собой — из пощелкивания ножниц, длинного движения, шелеста ткани, голосов...