Это третья публикация, в которой я спорю с утверждением психологов о том, что торговаться с судьбой, якобы, бесполезно. Мы говорили о модели принятия горя и смерти, сформулированной психологом Элизабет Кюблер-Росс, которая включает отрицание, гнев, торг, депрессию и принятие или реорганизацию.
Психология отрицает Бога или относится к вере в Бога скептически, как к разновидности человеческих заблуждений, которые нельзя не принимать в расчёт. Поэтому стадия «4» - «ТОРГ» - в психологии априори считается безнадёжными попытками лягушки побултыхаться. Вроде как попытки неизбежно будут и вроде как неизбежно обречены на поражение. Но, так ли это?
Исцеления бывают разные. Кого-то вера в Бога и исправление жизни спасает от падения в беспробудный алкоголизм или от ещё чего похуже, кого-то от тюрьмы, кого-то от денежных долгов, кого-то от одиночества, - от любых каких бы то ни было болезней судьбы – будь то физических, будь то духовных. Мои публикации представляют собой записки медсестры и, поэтому, описывают примеры из области медицины. Хотя, сам принцип разрешения проблем соразмерно изменению отношения человека к своей жизни и её предназначению, применим в отношении любых трудностей.
В первой из трёх публикаций - «Стадии переживания горя и реальные истории исцелений» - я рассказала о канадском фильме «Голубая Бабочка», основанном на реальном случае исцеления больного мальчика. Во второй публикации «Официальная медицина и чудо» я рассказываю о реальной истории исцеления сербского доктора оториноларинголога Предгара Качавенды.
В этой – третьей – статье, снова обращаюсь к калейдоскопу реальных историй из книги Иустина Поповича «Житие святого Василия Острожского чудотворца». Эту книгу мы с мужем купили в Черногории в православном монастыре Острог. Путешествия в Черногорию нам очень понравились и отложило отпечаток на наше отношение к православию в этой стране. О том, чем сербское черногорское православие, по нашему мнению, отличается от русского православия, подробно написано в публикации «Официальная медицина и чудо».
«Каждый год накануне праздника апостола и евангелиста Луки, в Верхнем монастыре можно встретить одного человека, уже в преклонном возрасте, но ещё крепкого, полноватого, шагающего с лёгкостью, будто ему не восемьдесят лет. Этот восьмидесятилетний старик, как только у него есть возможность, приезжает в Острог помолиться Господу. Но, он никогда не пропускает возможности приложиться к св. Василию в день накануне праздника апостола и евангелиста Луки с благоговением и молитвенной ревностью, чтобы поблагодарить его за чудесное свое исцеление ещё в молодые свои годы. У него раньше было совсем скрюченное туловище, но св. Василий исцелил его, обративши таким образом в веру.
В этом году, накануне праздника св. Луки, в самые сумерки, дядя Пётр вошёл в служебное помещение Нижнего монастыря и, поприветствовав всех присутствующих, сказал, что он только что вернулся из Верхнего монастыря. Он сел и сказал: «Сегодня, отец игумен, исполнилось ровно пятьдесят лет с тех пор, как меня, больного, принесли к св. Василию». Услышав эти слова, я зажёгся желанием от самого дяди Петра услышать то, о чём читал, поэтому попросил его подробно рассказать нам о своём чудесном исцелении, которое ему подарил св. Василий. В ответ на просьбу, дядя Пётр обо всём подробно рассказал: «В молодости я принадлежал, по тогдашним меркам, к прогрессивным деятелям и был неверующим. Полностью отрекался я от Господа. Не верил даже ни тому, что у св. Василия есть чудотворная сила. Более того, я был известен своим кощунством. Хулил имя Господне, всё святое поднимал на смех, ругал. Но, всеблагий Господь не позволил мне долго быть во власти беззакония. В январе 19ъ0 я тяжело заболел. Болезнь моя была тяжёлой не только для меня, но и для моей семьи. Охваченный бедой, вместо того, чтобы обратиться к Господу, стал я ещё хуже хулить. Мои родители, братья и сёстры советовали мне не кощунствовать, но всё напрасно. С каждым днём болезнь моя становилась всё серьёзнее и серьёзнее. Напоследок туловище моё стало скрючиваться. Я ходил по врачам, потратил на это кучу денег, но никто и ничто не могло мне помочь. Более того, боли становились всё сильнее и невыносимее. Мои близкие потеряли последнюю надежду на моё выздоровление.
Поскольку я терпел ужасные муки, мне часто советовали отправиться в Острог, к св. Василию. Пока я мог более или менее переносить боли, я не слушался этих советов, так как не верил, что это мне поможет. Но, придавленный своим горем, привязанный к постели, я напоследок согласился поехать в Острог. 50 лет тому назад, в сегодняшний день, мой младший брат Лука с трудом привёз меня в Верхний монастырь. Я приложился к св. Василию и вышел из храма, чтобы немножко отдохнуть. Молодой иеромонах Борис Каженегра, узнав подробности моей болезни, утешил меня словами, что Господь и св. Василий исцелят меня, если вера у меня будет крепкая, а молитва моя искренняя. Потом он у раки св. Василия прочитал молитвы о моём здравии и отслужил всенощную. Ночь я провёл в храме, и к моей великой радости я уже этой ночью почувствовал облегчение. На следующий день я спустился в Нижний монастырь и здесь, - тут дядя Пётр рукой показал на храм, - обо мне отслужили соборование. После этого я вернулся домой в Никшич.
Боль уже не была такой сильной, стала терпимой. Состояние моего здоровья было стабильным несколько дней, вернее, до того дня, когда я, войдя в мастерскую и увидев, что какая-то работа плохо выполнена моим младшим братом Георгием, по злой своей привычке, сердясь на брата, стал хулить имя Божие и его святых. И вот чудо! В ту же минуту меня охватили боли, в тысячу раз сильнее тех, которые я чувствовал до отъезда в Острог. Тогда я раз и навсегда убедился, что есть Господь, который и карает, и награждает. В слезах я приносил своё покаяние за то, что отверг милость Божию. Но, слёзы не смогли отмыть мои грехи и мою дерзость. Состояние моего здоровья с каждым днём всё больше ухудшалось. И так четыре месяца. Нервы у меня будто горели. Мне казалось, что что-то горит во мне, что я горю. Помимо того, из-за воспаления нервной системы я совсем скорчился, так что голова у меня касалась колен. В таких страданиях застала меня весна.
Что-то снова меня тянуло в Острог. Мои домашние тоже хотели, чтобы я туда поехал. И в самом конце зимы мой самый младший брат Филипп посадил меня на лошадь в день вмч. Феодора Тирона и привёз меня в Верхний монастырь. Снова прочитали молитвы о моём здравии и отслужили всенощную. Так как наступала первая Седмица Великого поста, спустился я в Нижний монастырь на Литургию, причастившись тогда Св. Даров. Потом, по милости Божией, у меня уже не было таких сильных болей. Я мог потихоньку двигаться. Это меня ободрило, и я возгорелся желанием пойти в монастырь Ждребаоник, приложиться к мощам св. Арсения. Господь дал мне силы и желание моё исполнилось.
Из монастыря Ждребаоник я вернулся домой. Нельзя сказать, что я не чувствовал никакой боли, но боль была вполне терпимой. Но теперь я следил за собою, чтобы снова не разгневать Господа. Старался жить по закону Божьему. По мере того, как жизнь моя становилась благочестивее и состояние моего здоровья улучшалось, но ещё некоторое время я прихварывал.
Потом у меня снова появилось желание пойти в святой Острог. В этот раз со мной пошла моя сестра. Снова у раки св. Василия прочитали молитвы о моём выздоровлении. После молитвы я почувствовал, что я полностью выздоровел. Горячо поблагодарил я Господа и Спасителя нашего за исцеление и уже на своих ногах вернулся домой, будто и душой и телом снова родился. С того дня болезнь эта никогда на меня больше не нападала. Всё мною рассказанное произошло в 1922 году. Я благодарен св. Василию за своё исцеление, но так же и за то, что через болезнь он привёл меня к покаянию», - закончил свой рассказ дядя Пётр. «Говорят, что чугунные ворота в Верхнем монастыре вы подарили монастырю св. Василия в знак благодарности за своё исцеление», - прибавил я. «Да, когда старый монастырь сгорел, - продолжил дядя Пётр, - я долго умолял тогдашнего настоятеля монастыря, о. Леонтия, разрешить мне что-нибудь своими руками сделать для Верхнего монастыря в знак благодарности св. Василию за своё исцеление. Он дал мне разрешение и я сделала эти чугунные ворота, стоящие там до си пор».
