Приглядишься ли, близко ль, издали,
Все как будто не так - и лицо, и душа.
(Э.М.Шклярский)
В лабиринте улиц, среди одноликих многоэтажек, можество мистических тварей. Вы об этом не знали? Садитесь. Я расскажу. Ох. Не важно, как вы меня нашли, хотя, в конечном итоге я встречусь со всеми из вас.
Они не всегда плохие. Не всегда хорошие. Но я спрошу вас: Что хорошо и что плохо? И неужели то, что для вас хорошо, хорошо и для всех остальных? Вот об этом и речь, да. Они не всегда плохие. Не всегда хорошие. Они не могут быть ни теми, ни теми, ни злыми, ни добрыми, потому как добро и зло - относительны и переменны, как волны, набегающие на берег.
Сегодня, к примеру, я видел химеру и призрака. Знаете, это очень колоритные персонажи. Один никак не определится, кем ему быть, а второй никак не определится, существует он или нет. Они сидели на лавочке и пили пиво. А вы проходили мимо и даже не замечали их. Они обсуждали жизнь. И что с ней делать дальше. Химера развалился, положив руку на спинку лавки, и закинув ногу на ногу, как будто ему принадлежит целая вселенная. Но по глазам было ясно: он боится. Боится этого неоправданно жестокого к нему мира, боится заводить отношения. Боится, что ему сделают больно. Потому что убить химеру можно только выстрелом в сердце, и он уже видел, как это бывает. И понимал, что это его ждет, как только люди поймут, чем он от них отличается. Только это, ничего другого. Ну, разве что еще поглумятся над телом напоследок. Химеры умны и хитры, но физически уязвимы. Когда у тебя три головы, одна из которых растет из задницы, другого вообще ожидать не стоит. Химера решил приспособиться и играть по правилам, которые диктует мир. Что же до призрака.... Было время, когда он не боялся ничего. Вот прямо вообще. Знаете, этакий бесстрашный дуралей. А теперь что? Теперь он вжимает голову в плечи, боится, что его увидят, хотя он настолько посредственнен в любом из своих навыков, что попросту растворяется на фоне других. Так и живет, то помогая, то мешая остальным, вечно оправдывая чужие ожидания. И раз за разом задается вопросом: а живет ли?
Позавчера я видел скоффина, грифона и феникса. Все трое такие горластые, и иногда я задаюсь вопросом: почему они вообще общаются? Их разговоры сводятся к соревнованию "кто кого перекричит", их встречи заканчиваются дракой, в которой больше всего, обычно, прилетает фениксу и от феникса - при любом неверно сказанном в свою сторону слове он вспыхивает, как спичка, и несется в атаку. У грифона же, хоть и сердце льва, голова орлиная - вступать в такие драки -это ниже его достоинства, потому он попросту делает так, чтобы феникса сдуло куда-нибудь, где он сможет остыть. Например, в фонтан. Что же касается скоффина... Петух он и есть петух. Горластый задира, говорит много, делает мало и задирает всех подряд, да и сам подраться непротив. Причем с кем угодно. От этой троицы больше шуму, чем от воскресного базара. Иногда я диву даюсь, как вы не замечаете их. Но, скорее всего, вы просто привыкли к ним: если грифоны, молчаливые и хмурые, но такие чопорно-правильные, горделивые и манерные встречаются довольно редко, то скоффины - это почти повсеместно распространенные твари, которых возде одной винной бочки может собраться великое множество: спиртное, любого вида, качества и, желательно, в больших количествах, является их главным лакомством и слабостью.
Или вот еще.
Однажды зимой я видел ведьмака. Самого настоящего, да. Я уже успел напрячься, что он меня разглядит и, чего доброго, отправит на тот свет, но... Судя по всему, он был занят. И знаете, беседующим с кем я его застал? С мантикорой! Вы можете представить себе ведьмака, который беседует с чудовищем? Вот и я не могу. Меж тем, дорогие мои, я видел это своими глазами. Возможно, его смутило то, что особь была столь искусно замакскирована, что я бы и сам не определил в ней мантикору, если бы ей не пришло в голову, что мурлыкать и мяукать - прекрасная идея среди людей. Однако он наверняка знал о том, кто она. Да. Я долго наблюдал за ними. Он определенно знал. А вот знала ли мантикора? Я беспокоился за нее ровно до тех пор, пока не понял: эта двоица знакома так давно, что некоторые миры уже успели родиться и умереть. Иначе мантикора бы не пошла туда, откуда не знала дороги. Мантикоры вообще создания недоверчивые. Но если уж начали доверять, то их любопытство не знает границ. Да и заставить их замолчать сложно. Однако Ведьмаку ее болтовня и мяуканье, судя по всему, беспокойства не причиняли. Странная парочка. Я узнал о ней все, не узнав о нем ничего. И если он хотел, чтобы она замолчала, он задавал ей вопрос без ответа. И отказывался отвечать на ее вопросы. Да, совсем забыл! По какой-то непонятной причине его безумно забавило, что мантикора не держит на льду равновесия, пугается и совсем по- кошачьи беззащитно пищит. Проблема лишь в том, что мантикора, все же, не кошка. Никто не знает, во что она вырастет.
Или вот еще одна двоица.
Вы себе представляете такой абсурд, как вампир, влюбленный в денницу? А я видел это своими глазами, как прячась от солнца в тени, он, страдая от недосыпа и болезненных солнечных лучей, наблюдал за этим эфемерным созданием, пляшущим среди подруг. А она смеялась, прикрыв ладонью алый узор губ, и изредка посылала ему такие взгляды из под пушистых ресниц, что даже на щеках мертвеца вспыхивал румянец. Однажды он набрался смелости и сделал шаг под солнечный свет, протягивая к ней длинные тонкопалые руки. Я не знаю, поняла ли она что-либо, когда пепел, оставшийся от его тела, метнулся ей в лицо... Но она больше никогда не танцевала. Никогда. И улыбаться перестала тоже, лишь ходила, не отражаясь в узорах городских стекол, как будто пытаясь найти что-то потерянное, как рассветный луч в полумраке заката. Иногда мне жаль, что ему так никто и не сказал, что денницы могут существовать ночью, но только у источников света. И что каждую ночь она ждала его под фонарем, там же, где танцевала, дрожа от страха перед ночной темнотой. Но он не приходил. Две недели назад она решилась. И ровно в полночь вышла из круга фонарного света.
Я каждый раз роняю скупую слезу, когда вспоминаю об этом.
Помните, что я говорил о том, что они не злые и не добрые? Я помню одну баньши. которая подкармливала кошачьим молоком брошенных младенцев, помогая дожить до людей, которые найдут их. Это плохо или хорошо? Так вот. Из них многие выросли преступниками, грабили и убивали. Это, разумеется, плохо. А так же среди них были великие доктора и ученые, золотые руки своей области. Это, разумеется, хорошо. А что думала об этом сама баньши, хотите знать? Для нее они все были одинаковые. Беззащитные человечьи дети, брошенные на произвол судьбы, о которых некому позаботиться. У нее никогда не было своих. Вот и помогала кому придется, не зная, куда девать свою нерастраченную за жизнь жалость и заботу, не думая, что будет потом. Стоило людям забрать их у нее — и она забывала о них, как будто их не было никогда.
Или, вот, к примеру, взять гидру. Гидра тоже помогает. Всегда такая позитивная, добрая и хорошая.... А вы знаете, что с ней происходит, стоит вам отвернуться? А вот что. Она шипит, проклиная вас всеми своими головами, плюет ядом в спину. Более лживой твари я не встречал за всю историю наблюдений. А знаете, что самое плохое? Каждое из ее проклятий долетает. Не до вас, так до ваших близких. А она все шипит, искренне желая заболеть, сдохнуть, отравиться, потерять работу или близкого человека. Никто из вас не может распознать их... Но вот что я вам скажу: прежде, чем принимать помощь, подумайте, как эта помощь аукнется вам.
Ох... Мои дорогие. Уже глубокая ночь. Мне кажется, вам стоит поторопиться по домам. Я, конечно, всего лишь Наблюдатель, и знаю множество сказок, но... Хехе. Кто сказал вам, что я за это ничего не попрошу?
Так что бегите отсюда. Бегите, пока я недостаточно голоден. И знайте... Я все вижу. От моих глаз не скрыться, детки. Так что лучше даже не пытайтесь. Я не люблю, когда мне мешают слагать истории.