Полежал до шести, и снова встал. Ладно, буду писать. Про это я уже писал, но не все. Есть еще что рассказать. Слушайте.
Корабль наш назывался “C-Explorer”, но на самом деле это была калоша. Американская. Работали мы, действительно, возле Андаманских островов, но я их так и не увидел. Зато в начале рейса к нам на судно приперлись аж восемь индийских КГБшников, и доставали нас весь рейс. Места эти были спорными, Китай и Индия спорили меж собой за них, и материалы наши будущие считались совершенно секретными, потому эти откормленные господа офицеры и прибыли на судно. Чтобы мы, не дай Бог, не передали эти материалы дружественным китайцам. Первое, что они сделали, придя в нашу лабораторию, это пихнули коленкой мой американский гравиметр LaCoste & Romberg. Твою мать! Он ушел с горизонта, и мне пришлось начинать стояночные снова. Несколько часов потерял. Дальше было в том же духе. К каждому из нас было приставлено по одному рылу, и все они мешали нам жить. У меня. На кой-то леший индусы заставили меня писать еще и на бумаге (каменный век), и принтер постоянно плевался бумажной лентой с цветными линиями на ней. А я каждые 15 мин. должен был писать на ней несколько пятизначных цифр с монитора. Охренеть! Иногда уже путался, потом исправлял их. За это получал от офицера такие индийские выражения, что на русский лучше бы их и не переводить. Точно так же я бегал на корму, где стоял магнитометр, тоже при самописце, и из блокнота писал на бумаге нужные цифры. Индус шел за мной, не упуская меня из вида. Иногда я заходил, пардон, в сортир, а он стоял у дверей. Но он, дурила, не учел тот момент, что в горшке мог сидеть совершенно секретный китаец в акваланге, и ждать меня с блокнотом. Так я и жил.
А один умный сейсмик сдуру рассказал индусу про автофайеры. Это когда пушка стреляет не по команде со станции, а сама, в неизвестный момент времени. Это – помеха. Индус понял, и вцепился в этот монитор. И, как только замечал автофайер, начинал махать руками, и показывать всем сейсмикам индийскую мать Кузьмы. Жить было невозможно. Единственное, что они сделали хорошего, это разогнали рыбачков, стоящих на нашем пути. Вызвали военный катер, и он дал поверх рыбачков очередь из пулемета. Рыбачки быстро разбежались.
В кают-кампанию они ходили строем, и так же вместе смотрели свою индийскую порнушку. Она была, скажу я вам, совсем не Рио-де Жанейро. Но больше ничего не скажу, потому что снова получу красный фонарь.
Дальше. Между профилями ходил я в гости на корму к своему мурманскому дружку. Поболтать за рыбалку. По дороге проходил закуток с открытой дверью. Там был одинокий умывальник, в который спускался конец шланга. Из шланга капало и шел пар. Шланг был от нашего компрессора. Поговорили мы, и пошел я обратно в лабораторию. И увидел, что из этого закутка бьет огромная струя горячего пара. Не пройти. Добежал по другому борту до лаборатории, и сразу к компрессорному: что у вас там? Тот заглянул в машинное, и заорал: пожар!
Оказалось, что. Нас перед этим поболтало хорошо, и какая-то дрянь перекрыла канал системы охлаждения. Все же у них сто лет не чищено. Движок перекалился, и уже какие-то тряпки там горят, и резиной воняет. Пожар.
Вот что значит военная выучка. Через две минуты все индусы были на палубе у борта, готовые к спасению себя. Гидрокостюмы, спасжилеты и прочее. Только что сами не прыгнули в воду. Ждали команды. А русские пошли смотреть. Хорошо ли горит, как тушат, и вообще. Интересно же. Вот такие мы.
Надоело про индусов, я лучше про шторм. Налетел резко. Ну, все что можно из моря достали, а косу никак. 8 километров косы. Нет отводителя на этом судне. Это такая механически перемещаемая дырка, через которую перед лебедкой проходит коса. Чтобы мотать аккуратно, виток к витку. Нет этой дырки. Высвистали нас всех, и мы повисли на косе, как сосиски. Судно мотает влево-вправо, и нас таскает по всей корме. Ничего не можем. Плюнули на это дело, и решили штормоваться с косой. Больше недели болтались, и было то ли 8, то ли 10 баллов. Шли медленно. Дальше китайские воды, куда нам нельзя, и развернуться в шторм на их границе мы тоже не можем. Утонем. Не дошли, слава Богу, и шторм кончился.
Теперь перехожу к компьютерным играм. Надо. Дружок мой, навигатор, соблазнил меня. Дьябло 2. Скучно ему стало одному. Завел он тогда сетевую игру, на двоих, и научил меня, что там делать. И стали мы вдвоем мочить ворогов. Потом передрались. Он хочет в пещеру, а я нет. Темно там и страшно. Я лучше наверху кого уделаю, тем более, тут монстры побогаче. А потом то ли я у него колечко спер, то ли он у меня, так расплевались окончательно. И стали играть отдельно. Но все равно дружили. Включаюсь, а в общем сундуке лежит шикарный волшебный лук для меня. Подарок друга. Ну а я ему в ответ кидаю в сундук длинный волшебный дрын со звездой. Колдун он был. Что считаю глупостью. Я своих врагов уже всех уделал (амазонка я), а он все пыжится со своими заклинаниями. Чистый Гундяев, ей Богу! Надоест когда ждать, подойду и уделаю в момент всех его гавриков. И идем дальше.
Сидел я там, у компьютера, во время этого шторма. Сложно. Когда крен на правый борт, надо за стол хвататься. Кресла там зачем-то на колесиках. Другие мы давно на бок положили, а на этом я сижу. Надо бы уже схватиться, а я прозевал, убивали меня там как раз. И уехал я через всю лабораторию. В смысле, улетел. По дороге наехал на толстый кабель, лежащий на полу. Кресло перевернулось, и я уже в полете влетел головой в переборку. Лежу, круги перед глазами. Но переборка цела осталась. Теперь вот думаю: может, потому я и стал писателем, что всю жизнь по башке получал? Возможно.
И еще, последнее. Идем по профилю. И вдруг у меня на магнитке выскочила аномалия. Огромная масса железа под нами. И тут же сейсмики заорали: коса пропала!
Выловили мы ее потом. Перерублена оказалась. Значит, кто-то под нами прошел на заглублении 8 метров. Подводная лодка. Чья? Китайская?
Спасибо за внимание.
