Когда набрали крейсерский эшелон командир предложил второму отдохнуть, раз он не выспался перед вылетом, потому что при полёте по трекам нужно будет работать обоим и желательно, чтобы они оба были свежими. Но второй пилот так же односложно отказался.
Тогда капитан вызвал Галину и попросил кого-то прислать побыть в кабине, пока он выйдет.
— Я побуду, — сказала старший бортпроводник.
— Вызови кого-то, — настойчиво повторил капитан и когда в пилотскую зашла Инга вышел из кабины и, отведя Галину в сторону, тихо попросил, чтобы она узнала, как отдыхал второй пилот и не было ли чего странного в его поведении.
— В обычный недосып, так себя не ведут, — объяснил он.
Галина понимала, что просто так волноваться опытный пилот не будет и пообещала выяснить всё, что можно. А когда капитан вернулся в кабину, вызвала по внутренней связи Николая.
— Николай, расскажи-ка мне, кто нашему второму пилоту спать не давал?
Николай внимательно посмотрел на свою начальницу и уточнил с улыбкой:
— Точно не я.
— Не сомневаюсь. Только не до шуток, раз капитан интересуется. Тебе, думаю, тоже должно быть интересно, — и на непонимающий взгляд, который изобразил коллега, безапелляционно заявила, — Вот только глазки мне строить не нужно. Зови сюда Ксению.
Через несколько минут они с Ксенией были на передней кухне. Ксюша была испугана необходимостью общаться со всем своим начальством, хотя вины за собой не чувствовала. Даже «приличной девушкой» себя проявила на эстафете. Ну это, конечно, она не собиралась рассказывать.
Галина с подчинёнными была довольно мягкой, когда её слушались и выполняли всё, что положено и как положено. А поскольку её слушались все и всегда, то можно было подумать, будто мягкость — это её единственная черта характера. Но сейчас от её мягкости не было следа.
— Рассказывай, как отдыхала? – спросила она и, увидев замешательство, добавила, — Всё рассказывай.
Ксюша рассказывала в общих чертах, естественно, не касаясь обстоятельств, которые ей позволили остаться приличной девушкой. Но Николай стал задавать невинные вопросы, отвечая на которые Ксения не заметила, как рассказала абсолютно всё и в деталях. И даже то, что рассказывать не хотела.
— Это всё? —уточнил Николай.
— Всё, — ответила «допрашиваемая» девушка.
— А что тебя попросил Костя? — спросил Николай, который будто присутствовал при описываемых событиях.
И Ксения рассказала о просьбе Константина.
Отправив её, Галина спросила Николая:
— Что скажешь, Штирлиц? — спросила Галина, — Или ты Джеймс Бонд? Лучше, конечно, чтобы Штирлиц, но мне по фиг. Мы все в одной железной коробке и нам очень желательно чтобы с ней ничего не случилось. Очень желательно, а предчувствия у меня дрянные.
Николай думал, глядя на коллегу и как бы сквозь неё. То что информация только полученная им была для него неожиданной сказать нельзя, но и то, что он знал не всё, что сейчас услышал было очевидно.
— Работаем, — наконец сказал он, — Ничего не произошло, кроме того, что мы уже знаем откуда можно ждать неприятностей в самолёте. А это уже что-то…
Это заявление не столько успокоило Галину, сколько она приняла к сведению, что опасность реально существует и один из источников этой опасности известен. А есть ещё такие источники в самолёте и сколько их и только ли внутри самолёта их поджидает опасность? Вопросы, вопросы…
Пока проходил опрос началось питание пассажиров большая часть уже спали, но политик ловко орудуя вилкой и ножом с правильно одетой белой салфеткой на верхнюю пуговицу белой сорочки продолжал выражать абсолютное пренебрежение то ли к потребляемой пищи, то ли к тем, кто её готовил и подавал, то ли вообще ко всему вместе взятому.
«Это больше похоже на элементарный страх, — подумала вдруг Галина, — И с аэрофобией это не связано».
С учётом полученной информации старший бортпроводник решила больше времени присутствовать в кабине пилотов. Пока пассажиры обедали, невзирая на ночь за бортом самолёта, Галина сама зашла в кабину пилотов. Когда девчонки освободятся будет их посылать. Почему она так решила она не знала и даже не задумывалась. Сейчас же ей нужно было поделиться полученной информацией с капитаном. И возможность появилась сразу же: второй пилот воспользовался приходом бригадира попросил выйти в туалет.
Когда он вышел, Галина рассказала о «допросе», которому подвергли молодую бортпроводницу. Капитан задумался:
— Я вижу, что его что-то очень беспокоит, но это не только болезнь сестры, даже самой любимой. Его беспокоит что-то очень конкретное в этом полёте. Так ведут себя пилоты, которые должны будут пилотировать самолёт на посадке в сложных условиях и не уверены, что справятся. Но условия сегодня простые и пилотировать ему не придётся, я уже сказал, что буду пилотировать сам, раз он не отдохнул перед полётом. Поэтому я с вашим коллегой должен согласиться, — рассуждал командир, а потом спросил, — А почему ты его Штирлицем назвала?
— На шпиона похож. Опыт проводником по факту никакой, но справляется хорошо. Умный очень, но скрывает это. Холостой, но на наших красавиц и не глянет…
— Так может? — перебил капитан
— А то я настоящего мужика не увижу, — пояснила Галина, правильно поняв, что имеет в виду капитан, — Мужское желание я чувствую так же хорошо, как и опасность. И оно у него есть.
— Это хорошо, — командир улыбался ехидно, — Но только пожалуйста не при исполнении.
Галина почему-то смутилась этой глупости и засмеялась:
— Скажешь тоже.
Раздался сигнал и командир, глянув в монитор, убедился что перед дверью в пилотскую стоит второй пилот и открыл её. Вместе со вторым пилотом зашла Инга. Когда второй пилот занял своё место она спокойно доложила, как о чём-то малозначимом:
— У нас ЧП, пассажиру плохо, без сознания. Место шесть «чарли», — и прочла из списка пассажиров, — Георгий Валентинович Рылов.