— Господин Лоредан, — сказала донья Манча, пожимая ювелиру руку, — если вы это сделаете, через два дня я буду всемогуща, и тогда просите у меня, что вам будет угодно.
Лоредан снова надел плащ и шляпу, а донья Манча, взволнованная, без сил, опустилась на стул. Потом ювелир вынул из железного ящика бриллианты и пластины из серебра, потребные для изготовления серьги.
— Дорогой господин Самюэль, — обратилась к нему донья Манча, — могу я просить вас приютить меня на несколько минут? Вы поедете в Пре-Сен-Жерве, а я в ожидании носилок посижу с вашей дочерью. Узнав, что король приглашает меня завтра на свой выход, я не стала ждать ни минуты и прибежала к вам пешком. К счастью, дон Фелипе д'Абадиос, мой брат, согласился за мной заехать.
— Будьте как дома, сеньора, — ответил ей Лоредан.
Донья Манча недолго беседовала с Сарой: не успел Лоредан уехать, как на улице послышались шаги множества людей, и у дверей лавки остановились носилки. Это был дон Фелипе д'Абадиос, приехавший за сестрой.
В ту ужасную ночь, когда дочь Лоредана чуть не попала в его власть, дон Фелипе ни на мгновение не снимал маску, и, следовательно, Сара никогда не видела его лица.
И тем не менее, когда он вошел, она вздрогнула и инстинктивно отодвинулась в тень.
— А, это вы, дон Фелипе?! — воскликнула донья Манча. — Победа! Серьга у меня будет.
— Когда?
— Завтра утром.
— Боже мой, — думала Сара, — где я могла слышать этот голос? И где я видела этот дикий, устрашающий взгляд?
Дон Фелипе увидел ее и поклонился. Его душило волнение. Он говорил себе: «Вот эта женщина, которая стала бы моей, если бы какой-то презренный искатель приключений ее у меня не отнял!»
Но, поскольку Сара очень побледнела, и видно было, что она вся во власти невыразимого ужаса, дон Фелипе счел более благоразумным поскорее уйти из лавки.
Поэтому, поклонившись девушке с деланным равнодушием, он сказал донье Манче:
— Ну, раз так, идемте. Все к лучшему… Уже поздно, и дома нас ждут.
Он подал сестре руку, еще раз поклонился Саре и вышел. Донья Манча простилась со взволнованной девушкой дружеским жестом. Жоб в это время, совершенно не обращая внимания на происходящее, запирал витрины и закрывал наружные ставни лавки.
Дон Фелипе сел в носилки вслед за сестрой.
— Что с вами? — спросила она. — Вы очень бледны.
— Я испытал сильное потрясение.
— Когда?
— Только что, когда снова увидел эту девушку.
— Как? Вы уже видели ее раньше?
— Да.
— А где?
— Эта та женщина, которую я хотел похитить в Блуа.
— Ах, — сказала донья Манча, — я надеюсь, что вы теперь откажетесь от ваших омерзительных планов?
— Почему откажусь?
— Но потому что ее отец оказывает нам серьезную услугу.
— Ах да, и верно, — усмехнулся дон Фелипе, — я и забыл про вашу серьгу. И где только черт помог вам ее потерять?
— Не знаю… Наверное, я обронила ее, когда сопротивлялась в темноте.
— Кому сопротивлялись?
— Но… ему…
— Дорогая моя, — сказал задумчиво дон Фелипе, — все, что с нами случилось за последние семь дней, воистину странно. При дворе ходит очень странный слух; мне его передал один из дворян брата короля.
— Какой слух?
— Утверждают, что в ту ночь, о которой мы с вами говорим, король, будто бы, и не покидал замка Блуа.
— О, что до этого, — воскликнула, смеясь, донья Манча, — то это действительно забавно.
— Вы так считаете?
— Да, потому что я еще чувствую на своих губах…
Она умолкла на полуслове. Дон Фелипе тоже замолчал и впал в задумчивость.
Носилки проехали по улице Сен-Дени, пересекли площадь Шатле, проследовали берегом и, наконец, подъехали к воротам известной гостиницы, где останавливались знатные вельможи и дворяне из провинции, у которых не было в Париже своего дома.
В этой гостинице, под вывеской «У Трауарского креста» и жили дон Фелипе д'Абадиос и его сестра.
Когда дверь отперли, дон Фелипе сказал донье Манче:
— Мне сейчас не уснуть. Разрешите пожелать вам доброй ночи.
— А вы куда направляетесь?
— На поиски приключений.
И, прикрыв лицо плащом и надвинув на лоб шляпу, дон Фелипе исчез, а донья Манча пошла в свои комнаты, мечтая о том времени, когда она, быть может, будет жить в Лувре.
Испанец проверил, легко ли его шпага выходит из ножен и пошел куда-то быстрым шагом. Он направлялся в тот заселенный простонародьем квартал, где раньше располагался Двор Чудес и думал:
— Эта малютка должна принадлежать мне во что бы то ни стало, и я думаю, что более удобного случая не представится, потому что сегодня ее отец находится в отсутствии.
Он прошел по улице Пти-Лион-Сен-Совер и вскоре вышел к тому месту, где находился бывший Двор Чудес.