Анкара всё чаще проявляет имперские амбиции. В стране давно ведётся демонтаж светского государства, заложенного Кемалем Ататюрком, а символом этого процесса является возвращение собору Святой Софии статуса мечети. В современной Турции уже давно не существует противоречия между двумя проектами экспансии — тюркскими и неоосманским, поскольку они реализуются одновременно. Первый — в формате «Великого Турана», или проекта «одна нация — шесть государств» (Турция, Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан и Узбекистан), а второй — на всех территориях, которые раньше входили в состав Османской империи.
Страна открыто конфликтует со своими союзниками по НАТО, причём не только с Грецией, к чему все уже привыкли (хотя Афины и заручились поддержкой Парижа, в том числе в виде военных кораблей), но и с США — по поводу закупки российских систем ПВО С-400. Нарастает и конфликт с Евросоюзом, переговоры о вступлении в ЕС Турция ведёт с 2005 года. Недавний визит главы государства Реджепа Тайипа Эрдогана на Северный Кипр, накануне которого была открыта часть района Вароша, в Брюсселе восприняли как очередной акт «турецкой аннексии» территории греческого Кипра — члена ЕС.
Кроме того, Турция претендует на пространства Средиземноморья, под толщей воды которого залегают богатые запасы газа, — и которые Греция и Кипр считают своими территориальными водами. А подписанное между Турцией и Ливией соглашение о морских границах в Средиземном море фактически превратило значительную его часть в турецкие владения. Не забывают в Анкаре и про Балканы, о чём свидетельствует и недавний визит президента Турции в Боснию и Герцеговину и Черногорию.
Об основаниях и методах турецкой экспансии «Балканист» побеседовал с автором телеграм-канала «Русский ориенталист», историком Игорем Димитриевым.
— Игорь, 6 сентября в Турции начались продажи книги президента этой страны Реджепа Тайипа Эрдогана «Более справедливый мир возможен». Как Вы считаете, что это — претензия Эрдогана на роль лидера всего мусульманского мира или декларация будущего устройства, образно говоря, новой Османской империи?
— С моей точки зрения, это идейное обоснование турецкой внешней политики. Эрдоган провозгласил принцип справедливости как альтернативу неоколониальному устройству мира. То есть выбор такой: либо колониальная зависимость от Запада, либо сотрудничество с Турцией и включение в ее геоэкономические проекты. Конечно, в первую очередь, это касается исламских стран. Но и в целом, и для Африки, и для Балкан этот лозунг будет иметь успех.
— С чем, по-Вашему, связана активизация внешней политики Турции, которую по некоторым направлениям вполне можно охарактеризовать как экспансию?
— Ещё в 2001 году «архитектор» современной внешнеполитической стратегии Турции Ахмет Давутоглу опубликовал книгу «Стратегическая глубина». В ней была изложена стратегия превращения Турции в мировую державу через снижение зависимости от Запада и западных организаций, выстраивание отношений с ключевыми странами за пределами Запада и выход на доминирующие позиции на «постосманском» пространстве. Давутоглу считал, что Турции нужно сосредоточить внимание на том геополитическом, геокультурном и геоэкономическом пространстве, которое её окружает, и на тех ресурсах, которые у нее имеются.
С середины 2000-х годов обозначились пять операционных принципов внешнеполитической активности Турции. Первый назывался «баланс между безопасностью и демократией», то есть фактически речь шла о необходимости ограничения свободы граждан ради обеспечения их безопасности. Второй и третий принципы — «ноль проблем с соседями» и «проактивная, упреждающая, мирная дипломатия, нацеленная на предотвращение возникновения или эскалации кризисов». Четвертым принципом стала «приверженность многовекторной политике», а пятым — «участие в международных организациях и активная позиция по всем вопросам глобального и межгосударственного значения с целью укрепления международных позиций Турции».
Позже, когда Ахмет Давутоглу стал главой МИД, он сформулировал ещё и три методологических принципа внешней политики Анкары. Первый состоял в использовании «мягкой», или, как говорил сам Давутоглу, «невидимой» силы. Два других — в том, что подход к международным вопросам должен основываться на «видении», в отличие от кризисно-ориентированного подхода, свойственного Турции в годы «холодной войны». А внешняя политика страны должна вырабатываться на базе системы взаимосвязанных и последовательных взглядов и представлений.
То есть внешнеполитическая экспансия Турции — следствие реализации стратегических планов современных элит этой страны. И она ни в коем случае не является внезапной, просто в России на протяжении многих лет этот процесс предпочитали не замечать, — а многие делают это до сих пор.
— На протяжении нескольких столетий Балканы входили в состав Османской империи. Ныне Турция возвращается в этот регион в другом статусе, но всё равно как «старший брат». Ограничится ли сегодня Анкара созданием «мусульманского пояса» из албанцев и бошняков, или же она попытается подмять под себя и страны, где мусульман не так и много — Сербию, Черногорию, Болгарию, Румынию и т. д.?
— Действительно, Балканы много веков были под Османской империей. Более того, значительное время Румелия, то есть европейская часть этой империи, была более важной ее провинцией, чем Анатолия. Именно из Румелии происходила большая часть элиты, там был сосредоточен экономический центр империи. Поэтому окончательная потеря региона, — которая произошла относительно недавно — была очень болезненна для турок. Нужно также учесть, что изгнанные из Румелии мусульмане составили очень активную часть населения Османской империи, что, в конце концов, привело к младотурецким реформам, революции и формированию современной турецкой нации — уже в Турецкой Республике.
Поэтому к Балканам в Турции совсем другое отношение: не такое, как у нас принято считать. Балканы для турок имеют намного большее значение, чем, например, для России, несмотря на общую веру и так далее. Вытеснение мусульманского населения региона происходило зачастую в жёсткой форме. Турки всё это помнят, — а у них историческая память, как показывают события последних десятилетий, очень хорошая. Они воспринимают каждый из регионов, в котором они так или иначе когда-то находились, как свою собственность. Подобный подход рано или поздно «всплывёт» и по отношению к Балканам, — как это происходит в Закавказье или на Ближнем Востоке, где тем же армянам или арабам регулярно напоминают об османских временах. Собственно, заявления Эрдогана в ходе недавних визитов в Сараево и Подгорицу выдержаны в том же духе.
При этом для разных стран и разных народов в Турции разработана отдельная стратегия продвижения своих интересов. Так, для мусульман в целом — к примеру, для арабов, — акцент делается на продвижении мусульманского единства. Для тюркских народов (даже христианского вероисповедания, как гагаузы на Украине и в Молдавии) подчеркивается единое тюркское происхождение, реализуются различные общетюркские проекты. А для христианских народов предлагается своеобразный неоосманизм — напоминание о величии и успехах Османской империи, едином экономическом пространстве без национальной раздробленности, от чего выгоду получали и христиане.
— Как технически организовано продвижение интересов Турции за рубежом?
— «Мягкая сила» Турции основана на координации разных сфер деятельности — культурной, экономической и дипломатической. То есть турки, с одной стороны, заходят через различные культурные и образовательные инициативы, с другой стороны — через коммерческие, инфраструктурные проекты, деятельность турецких подрядчиков. И все эти мероприятия координирует турецкая правительственная организация TIKA (Türk İşbirliği ve Koordinasyon Ajansı Başkanlığı, или Турецкое агентство по сотрудничеству и координации).
Рано или поздно Турция, учитывая системность её работы, достигнет своих целей — как политических и культурных, так и экономических. Турки намерены расширить рынок сбыта своих товаров и услуг и наладить транспортные связи, чтобы страна стала логистическим хабом для всего региона. Турецкая экономика получает от этого непосредственную выгоду, пробиваясь не только на Балканы, но и в Среднюю Азию, и в Африку, и в арабские страны.
Ещё раз отмечу: турецкие экономические проекты за рубежом всегда сопровождаются культурными и образовательными инициативами, целью которых является создание местных протурецких групп влияния. Естественно, если в стране есть крупная мусульманская община — как бошняки в Боснии и Герцеговине, тюркское население в Болгарии или албанцы в Северной Македонии — то акцент будет сделан на неё. Но это вовсе не означает, что турецкие структуры не будут активно работать с местными христианами. И никакого противоречия между этими направлениями работы не будет. То есть и сербы, и болгары будут иметь возможность подключиться к турецким инициативам и сетевым проектам, — вплоть до того, что турецкий бизнес будет осознанно делиться прибылью с болгарскими или сербскими подрядчиками.
Читайте также: Османская империя: версия 2020
— Можно ли оценить объём ресурсов, которые Турция тратит на продвижение своих интересов в мире и на Балканах в частности?
— В Турции совершенно другой, децентрализованный принцип распределения средств на подобную деятельность. То есть нет ситуации, образно говоря, когда Эрдоган сказал выделить миллиард долларов на подкуп бошняков или албанцев. Турки работают по-другому, используя опыт, наработанный гюленовскими структурами, — несмотря на то, что в Турции они разгромлены, а самого Фетхуллаха Гюлена в Анкаре называют организатором военного переворота 2016 года и требуют его выдачи от США.
Скажем, в какой-то стране открывается высококлассный турецкий лицей, или просто запускается образовательный проект в местном университете. Это позволяет внедриться в общество. В турецкие структуры пытаются попасть талантливые школьники и студенты, дети состоятельных родителей. То есть когда в страну заходят турецкие фирмы, у них уже есть местная контактная база. Эти фирмы работают в тесном взаимодействии с турецкими образовательными учреждениями и проектами, финансируют их. То есть формально государственных денег Турция на этом этапе уже не вкладывает. А просчитать, сколько тех или иных турецких фирм за рубежом оплатили работу местных турецких лицеев, просто нереально.
Таким образом, это не централизованная, а сетевая структура финансирования. В ней прописаны правила игры, методика работы (достаточно эффективная), но вся работа отдана на откуп местным структурам турецкого влияния. То есть они действуют и развиваются в этих рамках сами, однако имеют централизованную дипломатическую поддержку со стороны Турции.
Ныне внимание Турции оказалось приковано и к Афганистану: Анкара пока не спешит устанавливать отношения с талибами (запрещены в РФ), а Эрдоган уже заявил, что состав местного правительства «трудно назвать постоянным». Впрочем, учитывая цепкость и прагматизм турецкого лидера, вряд ли он упустит возможность извлечь выгоду и по этому направлению.
Подробнее: «Временные трудности»: станут ли афганские беженцы проблемой для Балкан?