Говорят, что настоящий медик должен обладать некой долей цинизма, который ему помогает при работе с пациентами. Если это так, то современным медикам стоит поучится у студентов медицинского колледжа в Луизиане во времена рабовладельческого Юга. Генри Клей Льюис (1825-1850), автор изложенных ниже воспоминаний, судя по всему был циником 80 уровня и любителем черного юмора с уровнем не меньше 100 единиц.
Любопытная вдова
Во время моего первого курса лекций я проживал в пансионате одной вдовы, счастливой матери трех дочерей. Квартет, который они составляли, обладал такими отличительными чертами слабого пола, что я часто ловил себя на мысли, что удивляюсь, в каком уголке или закутке своих крошечных черепов они хранят остальные способности.
Кроме меня в комнате проживало еще двое студентов, оба мои земляки, которые обладали почти такими же вкусами и особенностями, что и я. Особенно по одному пункту мы не испытывали никаких разногласий, и это было презрение ко всем женщинам, страдающим любопытством. Ибо еще никогда эти бедолаги не были обеспокоены такой слежкой, как за нами. Ни один карман одежды, оставленной в наших комнатах, не оставался неисследованным, ни одно письмо не лежало на столе непрочитанным, ни один разговор не обрывался без тихого, приглушенного дыхания у замочной скважины, говорившего о том, что нас подслушивают.
Возможности быстро переехать на другую квартиру не было, и студенты решили проучить чересчур любопытную хозяйку и ее дочек. Идея, как это сделать, пришла в голову автора, когда он неделю корпел в анатомическом кабинете над телом преступника (негра-альбиноса), не дожившего до казни. Отделяя кожные покровы от мышц, он боялся бросать взгляды на лицо покойного, так оно было безобразно.
Думаю, что вы уже догадались в чем, состояла идея «розыгрыша». Так вот студенты, отделив лицо, распрямили его и пришили к куску плотной ткани, которую свернули в рулон, который в свою очередь был перевязан несколькими веревками и обертками, «чтобы любопытство женщины было возбуждено до предела, прежде чем пакет будет полностью открыт».
Претерпев некоторые терзания совести о том, что стоит ли так жестко шутить над вдовой…
Благослови ее дух, не унывающий от желания снова выйти замуж! Кто может на нее сердиться? На ее лице сияла такая сладкая улыбка невыразимой доброты и душевной невинности, что я почти отказался от своего намерения,
Студенты все же не отказались от замысла и оставили пакет на столике в комнате, потом они сделали вид, что ушли на лекции, а сами тихонько прокрались к окну и стали наблюдать. Дверь в комнату открылась, и они увидели, как вошла вдова, ее внимание сразу же привлек незнакомый сверток и она занялась его распаковкой.
Она стояла с очками, спрятанными так глубоко под бровями, что они казались частью ее лица; шея - не апоплексических пропорций - удлинилась до предела, губы, из которых ушел рубин молодости, - широко раскрыты, демонстрируя то, чем славятся наши болотные земли - большие десны и старые коряги, в общем, воплощение женщины в час любопытства.
Когда вдова полностью открыла пакет и расправила лицо покойного негра...
Она не упала в обморок, не издала ни единого крика и молча смотрела на ужасное лицо, словно ее взгляд был прикован к нему навсегда.
Студенты были раздосадованы и думали, что старушка оказалась крепче их зверской шутки. Вдова засмеялась глухим смехом, а молодые люди ворвались в комнату через дверь на террасу, очевидно, «намереваясь выразить словами, то что они не сумели передать через поступки», и вдруг глухой смешок женщины стал перерастать громкий истерический хохот, на который стал сбегаться весь пансион и прохожие с улицы.
Вдову окликали, трясли за плечи, пытались вырвать отрезанное лицо из ее рук, но она не выпускала предмета своего любопытства и хохотала так, что все окружающие забеспокоились за ее рассудок.
Прежде чем толпа успела выяснить причину переполоха, вдова прекратила смеяться и, напустив на себя выражение глубочайшего презрения, спокойно заметила: "Извините меня, джентльмены, если я причинила вам неудобства своим необычным поведением. Я просто рассмеялась, подумав, какими дураками оказались эти студенты, пытаясь напугать меня лицом мертвого негра, когда я двадцать лет спала с пьяным мужем!". Толпа испарилась, и мы поступили точно также, между этим временем и следующим восходом солнца.
Патентованный Миссисипский метод по вырыванию зубов
Еще один случай произошел, когда студенты были предоставлены сами себе в момент отсутствия преподавателя, для которого обучение молодых людей медицинской профессии было подспорьем в его обычной врачебной практике.
Я только что осилил последний том "Анатомии" Вистара, дочитав его почти до конца, и, положив ноги на каминную доску, лениво рассматривал закрытую книгу, лежащую у меня на коленях, когда быстрые шаги на передней галерее вывели меня из задумчивости, в которую я было погрузился.
Повернув голову, когда дверь кабинета открылась, я увидел хорошо развитые пропорции огромного кентуккийского лодочника, который вошел в комнату с лицом, выражение которого говорило о том, что он только что занялся производством уксуса с прекрасными перспективами на процветание.
Вы рвете зубы, парнишка? - спросил он меня.
Да, и носы тоже, - ответил я, поглаживая пальцами свои тонкие усики, крайне возмущенные таким юношеским прозвищем, и которые по сравнению с щетиной на подбородке кентуккийца, казались такими же большими, как карманный ланцет на фоне ампутационного ножа.
Далее произошел громкий спор и торг за плату по удалению зуба. На шум пришли другие студенты и Льюис подмигнул им, намекая на потеху. В итоге с 1 доллара сошлись на 25 центах и припарке из касторового масла на место удаленного зуба. Наш герой сделал вид, что он согласился только потому что масло он делает сам, а операция пройдет по "Миссисипскому методу безболезненного удаления зубов".
Метод заключался в следующем. Пациента усадили на привинченное к полу медицинское, операционное кресло и зафиксировали все его тело, конечности и голову кожаными ремнями. Потом Льюис зажал больной зуб в ручные, миниатюрные тиски (к счастью рот оказался достаточно большим) и привязал к тискам верёвку, проходившую по системе блоков и шкивов для выправления старых вывихов.
Произнеся молитву и пропев "Господи, прими душу грешника", мы медленно потянули, чтобы постепенно дать полную нагрузку на кости шеи.
Льюис писал, что не забудет эту сцену до глубокой старости
Кентуккиец в одежде из домотканного полотна медноватого оттенка был прикован к креслу не в силах хоть как-то себе помочь. Его шея постепенно вытягивалась, как у черепахи, а глаза почти вылезли из орбит, в его широко раскрытой пасти были спрятаны тиски, от которых тянулась веревка, как будто мы бросили якорь в его животе и теперь медленно поднимаем его обратно.
Кентуккиец кричал и сыпал проклятьями, что мы отрываем его голову, не двигая зуба, и что мучения ужасны. Но я спокойно сказал ему, что это обычный способ "патентного метода Миссисипи", и велел своим помощникам продолжать тянуть дальше.
Поскольку это был мой первый и последний эксперимент, я еще не до конца определился, что должно было не выдержать первым, голова или зуб, потому что в один момент веревка поддалась, отбросив моих ассистентов в противоположный конец комнаты без особого порядка и расстановки.
Из-за силы инерции стул с кентуккийцем оторвался от пола и оказался в противоположном углу кабинета. Падая, пациент ударился лицом об стену и из его рта выпали тиски с зажатым в них зубом. Мужчина барахтался и требовал, чтобы его освободили.
Опасаясь враждебной реакции, если бы просто расстегнули ремни, мы воспользовались случаем и перерезали их длинным ножом боуи. Кентуккиец поднялся, сплевывая кровь и трясясь, как будто ему не терпелось избавиться от одежды.
"Чертов, док, да она [cхема] просто отпад! Я никогда не видел такого зуба. Никакие обычные средства не смогли бы его вылечить, но вот, что я скажу вам, сэр, это ужасно больно. Думаю, это последний раз, когда "Миссисипский патентный метод" попадает ко мне в руки. Вот пятидолларовая купюра Кайнтака [Кентукки], возьми свою плату и дай мне сдачу".
Льюис обнаружил, что вырвал лодочнику не тот зуб, но видя, что пациент не подозревает о подлоге и находится в хорошем расположении духа, решил продолжить шутку и "признался" кентуккийцу, что проиграл пари со своим боссом. Спор, якобы, заключался в том, что Льюис используя "патентованную схему" либо сломает пациенту челюсть, либо шею, а вся соль заключалась в том, что до этого момента он так вырывал зубы лишь у покойников.
Кентуккиец разразился проклятиями в адрес доктора и его схемы и снвоа потребовал сдачу.
Я дал парню сдачу с пятидолларовой купюры, вычтя четвертак, а на следующий день, при попытке разменять деньги, обнаружил, что мы оба совершили ошибку. Я вырвал не тот зуб, а он дал мне фальшивую купюру.