"Стабильная работа на производстве, заработок от тысячи долларов. Без профессиональных навыков, возраст и образование значения не имеют". Майор запаса недоверчиво сжимал в руке бумажный завиток с номером телефона. У военного, даже у отставного, в голове два полушария, как и у нормальных людей. "Не может быть!" – осторожно шептало одно полушарие майора. "Чем черт не шутит, производство же!" – горячо перебивало другое.
Фирма, предоставляющая столь выгодные условия, располагалась почему-то в кинотеатре. Народ разного возраста, без профессиональных навыков и образования, пожелавший срубить от тысячи долларов и выше, заполнил зал до отказа.
Майор уже начал было сомневаться, чтобы тысяче человек, да по тысяче платить, это на каждый месяц миллион баксов надо. Как бы, не обжулили.
Но представитель фирмы на сцене все его сомнения развеял. Да и говорил он по-военному коротко и четко.
– Никаких денег с вас никто брать не будет. Это не «МММ» и не гербалайф. Это производство. Вы делаете эксклюзивную, ручной работы облицовочную плитку здесь – мы ее покупаем и реализуем за рубежом.
Платить все же пришлось. За станок и расходные материалы. И не так уж мало, пятьсот долларов. Народ расходился, волоча мешки с сырьем и станки. Впрочем, все должно было окупиться с первой же партии товара, тем более, что майор схитрил, взял два станка – для себя и жены, чтобы увеличить производительность вдвое.
Закипела работа. Квартира превратилась в производственный цех, ванна, в которой отмывали готовую продукцию, намертво засорилась, дочка под предлогом сессии сбежала к подруге, а кот все время проводил на балконе, жалуясь соседским котам на сумасшедших хозяев.
Но майор был доволен: стопки плитки по углам квартиры росли на глазах и уже мешали ходить. Он с женой работал с рассвета до заката, пока не кончились сырье и деньги. И однажды, солнечным утром, побрившись и отмыв руки от слоя краски и глины, он нанял грузовичок, сложил блестящую плитку в картонные коробки и повез ее, мысленно снова и снова пересчитывая прибыль.
Нехорошие предчувствия у майора появились уже при подъезде к кинотеатру. То тут, то там лежали груды тех самых плиток.
На дверях кинотеатра висел огромный замок. Майор упорно дергал ручку, пока откуда-то сбоку не вышла уборщица и сказала, что фирмы никакой давно уже нет, а это говно все везут и везут.
В ближайшем отделении милиции бравый лейтенант-милиционер за стеклом дежурного, увидев майора со стопкой плиток под мышкой, бросил:
– Не волнуйтесь, их уже ищут!
Выдал чистый лист бумаги, и образец заявления.
В образце все было правильно написано про купленные станки и мешки с сырьем и про то, что это мошенничество. "Образец" был затрепан по краям, похоже, с него уже написали заявления, все кто сидел с майором в кинотеатре.
До пенсии дотянули на макаронах, квашеной капусте и соленых огурцах.
Майор полмесяца потреблял закуску без водки и думал. "Производство? Если уж производство, так того, что не привезут из Китая и гарантированно купят. Что же это может быть? Чего в Китае нет?"
Думать мешала соседская собака за стенкой – гавкала и гавкала.
"И что она сволочь разгавкалась? Накупили шавок! – с ненавистью подумал он. – Накупили? Накупили. Накупили!"
Через неделю майор залез в долги и приобрел в клубе собаководов ротвейлера и ротвейлершу. Попутно устроился грузчиком на оптовый рынок, потому что собакам требовалось мясо, капусту и огурцы ротвейлеры есть решительно не хотели. За короткое время он заработал радикулит, мозоли на руках и стойкое отвращение ко всему, связанному с оптовым рынком, в том числе и к продуктам оттуда. У него сильно испортился характер, началась бессонница и исчез живот.
Жена днями нянчилась с собаками, выгуливала, готовила витаминные смеси, вытирала лужи с паркета, таскала питомцев на прививки и в итоге возненавидела не только их, но и всех собак, вместе взятых.
Семья жила в режиме шока. Кот спрыгнул с балкона и удрал, не вынеся этого кошмара. Дочь без разбора вышла замуж и съехала.
Кому и было хорошо, так это собакам. Хрустели себе сухим кормом, гоняли на прогулке кошек, детей и старушек. Ели они от пуза, куда лучше семьи пенсионера, и тому даже начало казаться, что они постепенно принимают форму пакетов с собачьим питанием, а на лоснящихся их боках проступают соответствующие надписи.
Так они и жили. Ротвейлер и ротвейлерша миловались и наслаждались жизнью, а хозяева трудились в поте лица, чтобы их обиходить.
Впрочем, свое собачье счастье ротвейлеры отрабатывали, исправно раз в полгода принося писклявое потомство, расходившееся за немалые деньги. Что и говорить, производство штука выгодная. За ним будущее.
Андрей Макаров