Переодеваться впопыхах для меня не впервой. Я всегда с досадой снимаю любимую майку с рок-звездой прошлого столетия, мешковатые штаны, которым лет не меньше, чем знаменитости, изображенной на моей майке, и надеваю до жути неудобную юбку-карандаш, белую блузку и туфли. Да, уже год как я веду двойную жизнь.
Муж, родители и другие родственники думают, что я, как приличная женщина, вышла из декрета обратно в помощники нотариуса, где до беременности проработала семь лет. Но я поняла, что хождение по офисам, бумажная волокита – не моё. И ушла, никому ничего не сказав. Вот только признаться родственникам, что теперь я тату-мастер, духу так и не хватило. Может быть, в следующий раз?..
Мой липовый рабочий день официально закончен. Беру сумку, какие-то папки, чтобы создать видимость бурной деятельности и выбегаю из тату-салона, на бегу прощаясь с помощницей. Вся эта беготня, если честно, стоит у меня поперёк горла. Чего же ты, Оль, всё никак в руки-то себя не возьмёшь и не скажешь? Чего боишься? Или кого?
Пробки отнимают ещё полчаса, за которые я в сотый раз прокручиваю разговор с мужем или родителями. И каждый раз прихожу к одному и тому же исходу: муж выгоняет меня из дома, забирает Лёву, а мама с папой отворачиваются и больше со мной никогда не разговаривают. После этого следует тяжёлый вздох и решение молчать.
Добираюсь до дома и обнаруживаю у дома автомобили родителей и, кажется, тёти Светы. У нас какие-то посиделки, а я об этом забыла? Залетаю в подъезд и мчу на третий этаж. Я даже почти не запыхалась, хоть в чём-то могу за себя искренне порадоваться. Захожу в квартиру и слышу голоса. Родственники о чём-то оживлённо разговаривают, спорят и смеются. Кидаю сумки на столик, снимаю ненавистные туфли и прохожу вглубь.
Да, похоже я и правда забыла о каком-то празднике. Родители, сестра, муж с сыном Лёвушкой на руках, тётя Света и дядя Вова поворачивают головы в мою сторону. Я вымученно улыбаюсь и произношу:
— Вот так встреча! Добрый вечер!
— Олечка, здравствуй-здравствуй. А мы решили к вам в гости заехать, повидаться, – щебечет тётя Света.
— Здравствуй, дочь. Как на работе дела? – басит отец.
— Привет, пап. Да нормально - завал, – лепечу я первое, что приходит в голову.
— Ну ты садись, садись. Устала небось за своим Кириллом Степановичем бегать? – мама хлопает по месту рядом с ней.
Я переглядываюсь с мужем. Мамин вопрос звучит двусмысленно, и меня это смущает. И бесит.
— Мам, он не мой. Что ты такое говоришь?
— Да я не то имела в виду! – отмахивается она. — Ладно, забудем. Карина, а ты чего такая смурная?
Смотрю на сестру, ей 17 лет. Её синие волосы выделяются и выглядят ещё ярче в однотонной комнате. Мне нравится, что она пошла наперекор родителям и покрасила волосы, а я вот до сих пор не могу набраться смелости. Так и проживу на две жизни?
— Задумалась просто, – пожимает она плечами.
— А чего нос-то вешать? – хмыкает мама. Догадываюсь, что пока меня не было, они успели её в чём-то обвинить и пристыдить. — Мы всё правильно сказали. Пример тебе с сестры надо брать: она и делом приличным занимается, и семья у неё есть. А ты что – волосы не пойми во что превратила, да ещё и поступать на дизайнера какого-то собралась! Профессию достойную надо получать, чтобы в жизни состояться!
У меня дежавю, в душе меня передёргивает. Те же слова мама говорила мне семнадцать лет назад, только вместо дизайнера я хотела быть художником. Тогда родительское решение оказалось сильнее, и я поступила на юрфак. Встречаюсь взглядами с Кариной и едва заметно качаю головой, пытаясь мысленно передать: «Не слушай их, пожалуйста, не слушай».
— Ой, ладно, пора бы собираться, – тётя встаёт, за ней поднимается дядя.
— Да, ты права, – соглашается отец и тоже встаёт.
Я наблюдаю за ними, но не спешу провожать. Будто прочитав мои мысли, муж говорит:
— А мы с Лёвушкой вас проводим.
Они уходят в прихожую. Карина плетётся последней, видно, с какой неохотой она это делает. Я беру её за руку и усаживаю туда, где до этого сидела мама. Вглядываюсь в лицо сестры и вижу, как ей тяжело. Она молчит, тогда начинаю:
— Мне было семнадцать, когда я набила первое тату, – Карина удивляется, а я продолжаю: — Отец тогда ужасно разозлился, наговорил всякого, мол, если не сотрёшь, то ты нам больше не дочь. Ну, я и вывела её, всю ночь потом глотала слёзы от обиды, – хмыкаю. — Но через год поверх той я набила новую тату, точно такую же, вот она, – я расстегнула несколько пуговиц и показала возле левой груди татуировку дракона, рядом с которым аккуратно было выведено: «Делай себя сама». — Это напоминание самой себе. Не всегда получается следовать ему, но может, удастся тебе. Не слушай родителей, живи так, как хочется тебе, ведь, как бы это банально ни звучало, жизнь-то и правда одна.
— Спасибо! – Карина светлеет и обнимает меня, а я её в ответ. Кажется, я дала ей тот лучик света, в котором нуждалась сама. Может, и мне стоит прислушаться к этой фразе? Или вернуться на старую работу, стать образцовой женой, матерью и дочерью?
У младшей сестрёнки появляется надежда, а меня всё так же одолевают сомнения и усталость от запутанности собственной жизни. Закончится ли это? Стоит ли мне раскрывать свою тайну? Ведь это грозит изгнанием из семьи...
______________
Будьте дружелюбны. Оскорбления на моем канале запрещены, авторы агрессивных комментариев будут отправляться в бан.
Автор текста и канала: психолог Галина Соколенко, создатель онлайн-сервиса психологической поддержки "Лампа"
Читайте другие статьи: Мама на даче: когда просьба помочь превращается в тиранию близких и Дорогая свекровь, возвращаю вам сына