Ну, поехали. В принципе, Югославия в интербеллуме это отдельная и очень интересная тема, про которую я обязательно как-нибудь сделаю обзор, наподобие финского, болгарского или румынского, но сейчас нас интересует непосредственно краткий временной период, начиная с начала Второй мировой войны и заканчивая вторжением на территорию Югославии объединенных немецко-венгерско-итальянских войск.
Для начала стоит очертить круг внутри и внешнеполитических проблем Югославии накануне начала Второй мировой войны. На протяжении всего межвоенного периода королевство Югославия испытывало серьезное внутреннее напряжение, связанное с межнациональными проблемами внутри страны. Фактически основой славянского государства стало королевство Сербия, которое по результатам Первой мировой войны присоединило к себе значительные территории бывшей Австро-Венгрии и Болгарии, населенные многонациональным славянским населением. В новом королевстве, по понятным причинам, ключевые посты занимали сербы, несмотря на то, что в процентном отношении они составляли не более 39% от населения. При этом значительная часть народов, проживавших в королевстве, подвергались политике насильственной сербизации, что не могло не вызывать подъем национального самосознания и соответствующей политической борьбы за свои права. В свою очередь сербские власти достаточно жестко подавляли все эти поползновения, пресекая любые запросы других народов на автономность в рамках государства. В 1929 году король Александр I Карагеоргиевич опубликовал манифест, которым фактически установил свою диктатуру, отменив Конституцию страны и запретив все политические партии. Публично поднявший в прессе вопрос о многонациональности и федерализации страны лидер хорватов Владко Мачек был арестован и приговорен к трем годам тюрьмы. После того, как король Александр I был убит в 1934 году во Франции, к власти в стране пришел принц-регент Павел Карагеоргиевич. Его правление было охарактеризовано смягчением национальной политики. В 1939 году было заключено соглашение о предоставлении автономии Хорватии, заключенное между премьер-министром Королевства Югославия Драгишей Цветковичем и председателем Хорватской крестьянской партии Владко Мачеком. Была образована так называемая Хорватская бановина, которая стала самым крупным национально-территориальным образованием на территории Югославии. При этом, данный шаг отнюдь не решил внутренних проблем Югославии, поскольку с одной стороны вызвал всплеск сербского национализма, а с другой стороны не остановил хорватский сепаратизм. Острое националистическое противостояние внутри страны, в конечном итоге, де факто, привело к ее развалу, о чем будет сказано далее.
Карикатура на состояние дел в Югославии
Во внешней политике Югославское королевство также имело ряд серьезных проблем, которые, во многом определяли направление движения государства. Во-первых стоит отметить, что соседствовавшие с Югославией Венгрия и Болгария имели неофициальные претензии на территории присоединенные к Югославии по результатам Первой мировой войны. Югославия входила в так называемую Балканскую антанту, военно-политический союз Греции, Румынии, Турции и Югославии, заключённый в Афинах 9 февраля 1934 года с целью сохранения на Балканах послеверсальского статус – кво. Однако Югославия всерьез опасалась, что претензии на территории могут быть предъявлены Болгарией или Венгрией, в том случае если они смогут заручиться поддержкой какого-либо крупного европейского государства, в первую очередь Германии, Италии или СССР.
Наиболее реальной угрозой территориальной целостности государства, с точки зрения Югославии, исходила со стороны Италии. Итальянцы постоянно заявляли свои претензии на Балканы, рассматривая Югославию как потенциального донора территорий. В частности, Муссоллини поддерживал деньгами движение усташей, с прицелом на то, чтобы в Хорватии было поднято восстание, а усташский предводитель Анте Павелич обратился бы к Италии за помощью и тем самым создал предлог для итальянской военной интервенции. В результате было бы образовано марионеточное королевство Хорватия, корону которого вручили бы королю Италии. В 1939 итальянцы оккупировали Албанию, и теперь Югославия граничила с Италией и на севере и на юге.
С экономической точки зрения, королевство Югославия более всего была привязана к Третьему рейху – после аншлюса Австрии и перетеканию югославско-австрийских экономических связей в копилку Германии, более половины экспорта и импорта Югославии приходилось на Германию. На втором месте, по значимости для Югославии шли экономические взаимоотношения с Францией, в частности значительная часть промышленных и добывающих предприятий Югославии принадлежала Франции.
В политическом и военном плане с королевством Югославия до середины тридцатых годов пыталась выстроить отношения Франция, рассматривавшая возможность военного союза, однако убийство в 1934 году в Марселе короля Югославии и французского министра иностранных дел поставили на этих возможностях жирный крест.
Убитый в Марселе Александр I Карагеоргиевич
Отдельно надо указать на взаимоотношения СССР и Югославии. До середины 1940 (!) года между Югославией и СССР не существовало торговых и дипломатических отношений. Подобное положение дел было обусловлено тем, что Королевство Югославия было изначально одним из последовательных противников советской власти и СССР, а также коммунистического движения. После заключения Брестского мира с Германией, сербское правительство предписало своему посланнику Мирославу Спалайковичу прекратить все контакты с советским правительством, а 3 марта 1919 года дипломатические отношения между двумя странами были разорваны официально. 19 мая 1919 года премьер-министр Королевства Стоян Протич официальной нотой уведомил Омское правительство адмирала Колчака о том, что Королевство признает его в качестве законной российской власти, что также не способствовало улучшению отношений между СССР и Югославией. В дальнейшем на советско - югославские отношения негативно влиял тот факт, что Югославия являлась одним из основных центров белоэмигранского движения, а СССР в свою очередь, через Коминтерн неоднократно заявлял о праве народов Югославии на самоопределение, чем вызывал понятное неудовольствие югославских властей. Вследствие этих противоречий и отсутствия каких-либо общих экономических интересов, на межгосударственном уровне отношения СССР и Югославии к началу Второй мировой войны находились на уровне неофициальных контактов на международных площадках.
В условиях начавшейся Второй мировой войны, правительство Королевства Югославии уже 4 сентября 1939 г. поспешило выступить с заявлением, что страна будет оставаться нейтральной в связи со всеми столкновениями, «в которых не затрагиваются ее независимость и целостность». При этом еще до начала войны, номинальный глава страны принц-регент Павел Карагеоргиевич нанес последовательные визиты в Рим, Лондон и Берлин, подчеркивая стремление своей страны остаться нейтральной в рамках грядущего конфликта.
Железные ворота Дуная, Югославия — здесь в Германию шла румынская нефть
Югославское правительство, после начала боевых действий в Европе, совсем не стремилось ограничивать свои экономические отношения с Третьим Рейхом. Во время переговоров с немецким послом в сентябре 1939 года принц-регент Павел подчеркивал: «Как бы ни закончилась война, Югославия всегда останется соседом Германии, и не станет никогда соседом Англии». Уже 5 октября 1939 г. был заключен дополнительный протокол к действующему немецко-югославскому торговому соглашению, которым предусматривались новые крупные поставки таких важных стратегических материалов для немецкой промышленности, как медь, свинец, алюминий. В обмен на эти ресурсы Югославия получала немецкую промышленную продукцию, в том числе вооружение, включая авиацию и противотанковую артиллерию. В свою очередь, Гитлер не выказывал никаких военных или политических требований к Югославии, все что интересовало фюрера на данном этапе войны – это непрерывные и стабильные поставки необходимых для ведения войны ресурсов, включая проходивший по территории Югославии транзит румынской нефти.
С другой стороны и сам регент, и первые лица правительства Югославии поддерживали тесные отношения с противниками Гитлера. Незадолго до войны, правительства Англии и Франции всерьез обсуждали проект открытия нового «Салоникского фронта» на Балканах, подразумевающий высадку в Салониках англо-французского военного контингента и формирования там нового фронта против Германии. У нас есть неофициальные и мемуарные указания на то, что Павел Карагеоргиевич был одним из наиболее рьяных сторонников реализации этого плана. В своих контактах с представителями союзников он подчеркивал, что проведение подобной операции является важнейшим условием того, чтобы предохранить весь регион Балкан от агрессии Германии и пока еще воздерживавшейся от вступления в войну Италии. А непосредственно Югославии такая операция позволит сохранять нейтралитет и одновременно иметь прямую связь с западными союзниками, с тем чтобы, когда позволит обстановка, присоединиться к ним. Однако после того, как французы сообщили, что могут предоставить чисто символические силы для переброски на Балканы, а отдуваться против Германии придется местным государствам, энтузиазм Югославии по отношению к идее угас.
Салоникский фронт Первой мировой. Во второй, балканцам предлагалось «самим»
Еще одним проектом, за который топила, в первую очередь Великобритания, была идея создания блока нейтральных государств на Балканах, которые могли бы своей совокупной мощью противостоять немецкому (и, к слову, советскому) влиянию и сохранять состояние нейтралитета. Павел в беседе с британским посланником в Белграде 31 декабря 1939 г. сделал вывод, что позиция Лондона более разумна, ибо из-за ограниченной численности войск, которые могла бы выделить для высадки Франция, их будет все равно меньше, чем сил, которые будет в состоянии противопоставить Германия в случае открытия салоникского фронта. При этом принц-регент выразил особую озабоченность тем, что о французских планах балканских действий много говорится в печати, ввиду чего Германия сможет заранее предпринять необходимые контрмеры военного характера.
Однако проект блока нейтральных государств так и остался на бумаге. Основной проблемой было то, что государства, входившие в Балканскую антанту, совсем не горели желанием вписываться за соседей по Балканам против Германии. Немцы только что могучим катком прошлись по Польше, не самому слабому в военном плане государству, особенно по меркам балканских стран, и понятное дело, каждая из них не могла не примерять на себя повторение польского сценария. Для цементирования блока требовалось сильное, мощное нейтральное государство, в роли которого выступала, как ни странно, Италия. С учетом нашего послезнания о союзе Гитлера и Муссолини, эта ситуация выглядит более чем странно, однако осенью 1939 года позиция Италии, кинувшей своего союзника по стальному пакту, была неоднозначной. С точки зрения Великобритании, предоставление возможности итальянцам усилить свое влияние на Балканах, должно было поощрить Муссолини воздерживаться от вступления в войну на стороне Германии, а в перспективе, быть может, и присоединиться бы к западным державам. Кроме этого, усиление влияния Италии на Балканах, означало противовес СССР в балканском вопросе. Англичан активно поддерживала Румыния, которая никак не зависела от итальянцев, однако против выступала Франция, опасающаяся усиления Италии, и Югославия, которая считала, что усиление Италии на Балканах угрожает ее территориальной целостности. В конечном итоге в феврале 1940 года на очередной сессии Постоянного совета Балканской антанты действие союза было продлено еще на семь лет, однако никаких письменных договоренностей о совместной обороне против агрессии исходящей не от балканского государства не было достигнуто.
Ситуация кардинальным образом изменилась летом 1940 года, после разгрома Франции. Балканские страны лишились возможности опираться на англо-французскую коалицию, а военные возможности одной Британии после поражения французов были крайне ограничены и рассчитывать на реальную помощь со стороны англичан в случае конфликта с Германией или Италией уже не приходилось.
Лето 1940 года, новая политическая реальность в Европе
В этот момент, в поисках силы, на которую можно было бы опереться в своих непростых взаимоотношениях с Германией и Италией, Югославия обратила свое внимание на Советский союз. Дипломатические контакты, между СССР и Югославией были установлены еще весной 1940 года, через Турцию. СССР стремился распространить свое влияние на Балканы, действуя через славянские страны, Болгарию и Югославию. В начале января 1940 г. от югославского посла в Анкаре поступило в Белград донесение о высказываниях советского полпреда в Турции, в которых давалось понять, что СССР, отнесся бы положительно к установлению советско-югославских отношений. В марте того же года, Югославия через своего посла в Турции предложила послать в Москву свою делегацию для установления экономических отношений и получила советское согласие. Переговоры в Москве, состоявшиеся в конце апреля – начале мая 1940 г., завершились подписанием 11 мая советско-югославского договора о торговле. СССР поставлял в Югославию зерно – на фоне неурожая 1940 года, над Европой нависла тень голода. Югославия, вывозившая свое зерно в Германию, подстраховывалась за счет советских поставок. Для Югославии особое значение имел тот факт, что СССР дал свое принципиальное согласие на поставку вооружений для югославской армии (по факту Советский Союз этого своего обещания не сдержал). В июне 1940 года, на фоне обозначившегося поражения Франции в войне, Югославия и СССР установили дипломатические отношения на уровне послов.
В это же самое время, 15 июня, когда поражение Франции стало уже очевидным, немецкий посол в Белграде указал югославскому правительству, что в сложившихся новых условиях оно должно целиком отдавать себе отчет в полной экономической зависимости своей страны от держав «оси». Во второй половине июля состоялись германо-югославские экономические переговоры, на которых Югославия, под германским давлением, дала фактическое обязательство прекратить экспорт в страны, находившиеся в войне с «Третьим рейхом» (последнее подразумевало Англию).
Летом 1940 года на Балканах стартовал процесс пересмотра границ. В конце июня 1940 г. СССР поспешил реализовать свою договоренность с Берлином о германской поддержке претензий на Бессарабию и путем ультимативного нажима на Румынию вынудил Бухарест передать Советскому Союзу Бессарабию и Северную Буковину. Прецедентом изменения территориального статус-кво воспользовались Болгария и Венгрия, которые предъявили свои претензии к Румынии. Все трое участника спора обратились за помощью в его разрешении к Германии. Гитлер энергично воспользовался данной ситуацией, выступив в роли третейского судьи. 30 августа 1940 г. Было вынесено решение так называемого 2-го Венского арбитража, передававшее Северную Трансильванию Венгрии, и почти одновременно было согласовано передать Южную Добруджу Болгарии. Вместе с тем Германия и Италия заявили, что отныне принимают на себя гарантию целостности и неприкосновенности территории, остающейся у Румынии. Таким образом Германия одним ходом изящно привязала к себе симпатии трех балканских государств. Разумеется, для Югославии это был очень неприятный сигнал, так как Венгрия и Болгария могли предъявить подобные претензии и к ней. Вплоть до самого немецкого вторжения югославские дипломаты напряженно следили за позициями Венгрии и Болгарии, зондируя почву через немецких и советских дипломатов.
Второй Венский арбитраж
Между тем, 27 сентября 1940 г. Был образован Тройственный пакт Германии, Италии и Японии. 20 ноября к пакту присоединилась Венгрия, а 23 ноября – Румыния, в которой еще с октября началось размещение германских войск. В октябре 1940 года немецкое правительство официально сделало предложение Болгарии о ее присоединении к пакту. В результате реализации этих соглашений, Югославия оказывалась фактически в полном окружении стран либо состоявших в Оси, либо сочувствовавших ей.
В этих условиях обострились опасения Югославии в отношении итальянских претензий. Италия, заявлявшая о своих территориальных интересах на Балканах, могла воспользоваться моментом, когда у нее оказались развязаны руки, и совершить агрессию против Югославии.
В отношении Муссолини югославские опасения оказались совершенно реальны. В конце лета итальянский лидер принимал решение про расширение сферы присутствия Италии на Балканах, и именно Югославия находилась у него в приоритете. Нападение было запланировано на вторую половину сентября 1940 года. Предотвратили итальянское вторжение в Югославию немцы. Югославские дипломаты, в общении с немцами, неоднократно подчеркивали, что стабильность политического положения Югославии обеспечивает непрерывный поток сырьевого и продовольственного снабжения в Германию. Доводы югославов были услышаны, и, когда в августе 1940 года Муссолини согласовывал свои планы с немцами, нацистское руководство поставило перед своим итальянским союзником категорическое условие о необходимости отказа от какого-либо плана нападения на Югославию. В сентябре 1940 посетивший Италию министр иностранных дел Германии Й. фон Риббентропп в частной беседе с дуче еще раз подчеркнул важность сохранения мира с Югославией.
28 октября 1941 года произошло вторжение итальянских войск в Грецию. Эта новость породила крайнюю тревогу в Югославии, так как захват Греции означал лишение Югославии выхода в неконтролируемое державами «оси» Эгейское море (в отличие от контролировавшейся Италией Адриатики) через югославскую свободную зону в Салониках, которая была предоставлена Грецией на 50 лет в соответствии с югославо-греческой конвенцией 1923 г. Эта зона была связана с Югославией прямой железнодорожной линией и имела очень большое как экономическое, так и стратегическое значение.
Последствия возможной оккупации Италией Греции были в докладной записке министра армии и флота генерала Недича от 1 ноября, адресованной принцу-регенту и правительству. В ней говорилось, что завершавшееся окружение Югославии германо-итальянским блоком сделает невозможным дальнейшую политику нейтралитета. И необходимо сделать выбор: или решительно присоединиться к Германии и Италии, пока они еще заинтересованы в этом, или, наоборот, столь же решительно встать на сторону Англии. Во втором случае Недич предлагал мобилизовать всю югославскую армию и идти на помощь Греции. По мнению генерала это приведет к нападению Германии, Италии, Венгрии, Румынии и Болгарии на Югославию, которая будет ими быстро захвачена. Возможный союз с Москвой генерал считал иллюзией, ввиду невозможности получения прямой военной помощи от СССР. Единственным выходом из положения по мнению генерала являлось немедленное присоединение Югославии к «оси».
Однако опасения югославов (и надежды итальянцев) на скорый разгром Греции не оправдались, вскоре стало ясно, что война между Италией и Грецией переходит в затяжную. К слову, эта затяжка стоила должности Недичу, отправленному в отставку. Необходимость немедленного решения вопроса о присоединении к Оси, казалось бы, отпала, однако пауза была не долгой. В ноябре 1940 года в Берлин был вызван министр иностранных дел Югославии, который был принят лично Гитлером. Фюрер поставил вопрос о том, что наступил момент, когда Югославия должна покончить с занимаемой ею неопределенной позицией и занять место рядом с Германией и Италией, и войти в создаваемую ими «европейскую коалицию» путем присоединения к Тройственному пакту. Гитлер обещал гарантировать территориальную целостность Югославии и передачу ей Салоник, которые бы стали ее главным морским портом.
В ответ на это предложение 7 декабря 1940 года Югославия заявила о согласии на подписание пактов о ненападении с Германией и Италией, но 22 декабря немецкая сторона сообщила, что подобных действий со стороны Югославии недостаточно, и она должна присоединиться к Тройственному пакту. Таким образом, вопрос был поставлен прямо, это ставило югославское руководство перед непростым выбором. Оно не хотело выполнять фактическое германское требование, но просто отвергнуть его не решалось. В январе 1941 года была согласована встреча югославского премьер-министра и министра иностранных дел с министром иностранных дел Германии. 14 февраля 1941 года югославские политики приехали в Берлин и были встречены Гитлером. Все попытки югославов заменить присоединение к пакту на возможные формы договоров о ненападении отметались Гитлером как несущественные. Последним доводом югославского премьер-министра было утверждение, что подписание пакта может привести к внутренним потрясениям в Югославии, поскольку общественное мнение настроено против участников этого пакта (Цветкович дипломатично заявил, что под этим участником подразумевает, разумеется, итальянцев). В конечном итоге, Цветкович ограничился тем, что заверил Гитлера в том, что донесет до принца-регента «настоятельную германскую рекомендацию». Следующий раунд переговоров состоялся 5 марта 1941 года – на этот раз в Берлин прибыл сам Павел.
Принц-Регент Югославии в Берлине
Надо отметить, что 1 марта 1941 года в состав Тройственного пакта наконец вошла Болгария, что являлось дополнительным фактором давления на Югославию. Принц-регент ссылался на личные причины нежелания подписывать пакт - (греческим происхождением его супруги и негативной позицией по поводу Италии), а также вновь подчеркнул тот факт, что подписание пакта грозит привести к восстанию в стране. В ответ на это Гитлер заявил, что Югославия «может упустить свой шанс», и что если она присоединится к Тройственному пакту, то целостность ее территории будет гарантирована Берлином, она получит Салоники, а участия в войне на стороне «оси» от нее не потребуется.
6 марта 1941 года в Белграде состоялось заседание Коронного совета. На заседании, помимо Павла, участвовали два других регента, премьер - министр Драгиша Цветкович, вице-премьер Владко Мачек, игравший роль представителя Хорватии, министры иностранных дел, армии и флота, двора, а также министр Фран Куловец, лидер Словенской народной партии - представитель Словении. Были высказаны разные мнения относительно того, уступать или нет нацистскому давлению, однако решающим стало заявление министра армии и флота генерала Петра Пешича, что недостаточно вооруженные югославские войска не смогут защитить страну в случае нападения Германии, Италии, Венгрии и Болгарии. Последним слово взял сам Павел, который заявил, что тяжело принимать решения в пользу пакта, учитывая хорошие отношения с Англией и Грецией, но надо спасти страну от войны любой ценой. В результате возобладала точка зрения о фактической невозможности отвергнуть требование Гитлера, однако были сформированы встречные условия вступления Югославии в союз. От Германии и Италии попросили предоставить заявления о том, что они 1) будут уважать суверенитет и территориальную целостность Югославии, 2) не потребуют от нее в период войны никакой военной помощи или пропуска войск либо военного транспорта через ее территорию, 3) «при новом устройстве Европы» будут считаться с югославской заинтересованностью в свободном доступе к Эгейскому морю через Салоники.
Второй пункт вызвал спор с немцами. Берлин соглашался гарантировать, что от югославской стороны не будут требовать помощи в войне конкретно с Грецией, а в остальных случаях, союзники по оси могут потребовать у Югославии оказания помощи, но у правительства Югославии будет право заключить специальное соглашение о конкретном масштабе югославского участия. Тем не менее югославские представители твердо стояли на своей позиции «неучастия ни в каких военных действиях», и, в конечном итоге Гитлер, заинтересованный в том, чтобы уладить формальности с Югославией до начала немецкого наступления на Грецию, уступил.
Известия о скором вхождении Югославии в Тройственный пакт вызвали протесты в Британии и в США, однако в сложившихся обстоятельствах руководство страны предпочло проигнорировать позицию стран антигитлеровской коалиции.
25 марта в Вене премьер-министр Югославии Цветкович и министр иностранных дел Цинцар-Маркович подписали от имени Югославии протокол о присоединении страны к Тройственному пакту. Как и было предварительно согласовано, подписание сопровождалось обменом нотами между Риббентропом и Чиано, с одной стороны, и Цветковичем – с другой. В нотах Риббентропа и Чиано содержались гарантии, дававшиеся Германией и Италией Югославии: 1. уважать ее суверенитет и территориальную целостность; 2. во время войны не требовать прохода или транспортировки войск через югославскую территорию; 3. не требовать от Югославии военной помощи; 4. «при новом определении границ на Балканах» учесть заинтересованность Югославии в территориальной связи с Эгейским морем путем «распространения ее суверенитета на город и порт Салоники». В ответных нотах Цветковича подтверждалось получение германских и итальянских нот, а также содержалось обязательство югославского правительства считать третью и четвертую гарантии строго секретными и публиковать их только в случае, если это будет согласовано с правительствами держав «оси». Таким образом присоединение Югославии к Тройственному пакту, по сути, было лишь символическим – соглашение не накладывало на нее никаких дополнительных обязательств. После подписания пакта был устроен банкет, атмосфера на котором, по утверждению Гитлера, напоминала похороны.
Беспорядки на улицах Белграда
Опасения властей Югославии касающиеся возмущения общественного мнения из-за подписания пакта с ненавистными для сербов немцами начали сбываться. С раннего утра 25 марта на улицах Белграда, Любляны, Крагуеваца, Чачака, Лесковаца проходили многотысячные митинги протеста против подписания договора с Германией. В 400-тысячном Белграде на демонстрацию протеста вышло не менее 80 тысяч человек. Главными лозунгами протестующих были "Bolje rat nego pact" (Лучше война, чем пакт), "Bolje grob nego rob" (Лучше умереть, чем стать рабом), а в Сербии еще "Nema rata bez Srba" (Нет войны без сербов). В Белграде протестующие подвергли полному уничтожению немецкое информационное бюро: разбили все стекла, разгромили и подожгли помещение. В Хорватии и Словении не наблюдалось никаких эксцессов, там против пакта выступали лишь леворадикальные силы, имевшие небольшой вес в обществе
Утром 26 марта поезд с югославской делегацией из Германии прибыл в Белград. Премьер-министр Д.Цветкович и министр иностранных дел А.Цинкар-Маркович, минуя запруженные массами улицы, прибыли во дворец, где отчитались перед принцем Павлом о выполненной миссии. Вечером принц-регент покинул столицу, отправившись в свое имение в Словении, предположив, что самое неприятное уже позади.
Однако в ночь с 26 на 27 марта группа офицеров югославской армии совершила государственный переворот. Главой заговора стал Душан Симович, командующий ВВС страны, а главным разработчиком - его заместитель Боривойе Миркович.
Стоит отметить несколько важных деталей, касающихся мотивов заговорщиков. Во-первых, сразу стоит отметить, что вопреки часто встречающимся мнениям их действия никоим образом не были инспирированы ни британскими, ни советскими спецслужбами. Заговорщики действовали самостоятельно, не получая никакой помощи извне. Надо сказать, что британские спецслужбы вообще уделяли крайне мало внимания Югославии, считалось, что «нашим главным агентом является принц-регент, известный своими проанглийскими настроениями».
Вторая важная деталь, заключается в том, что подписание правительством Югославии Тройственного пакта было лишь предлогом для проведения путча. Господствующие среди сербского населения столицы антинемецкие настроения служили всего лишь прекрасным фоном для воплощения замысла заговорщиков в жизнь. По признанию технического организатора путча полковника Б. Мирковича, сделанного им в 1951 году, заговор зрел аж с 1938 года, и зижделся он на сербском национализме. Основу заговора составляли сербские офицеры ВВС, они были связаны с высшим командованием армии (из 132 действующих югославских генералов только четверо были не сербами), включая военного министра Недича, целый ряд высокопоставленных сербских военных в отставке, но также их поддерживали гражданские лица, включая профессуру Белградского университета и некоторые ответственные гражданских лиц - например, заведующий почтой, телеграфом и телефонными линиями Белграда, который был готов, как только поступит указание, прервать связь города с внешним миром. Объединяло заговорщиков недовольство тем, что «узурпировавшие королевскую власть регенты» заигрывают с «хорватскими и словенскими сепаратистами».
Надо отметить, что несмотря на все принимаемые меры конспирации, заговор был секретом полишинеля. Еще в октябре 1940 года генерал Гальдер записал в своем дневнике (29.10), что существует "опасность путча со стороны сербского генералитета с целью возвести на престол молодого короля и ограничения влияния хорватов". Немецкий посол в Белграде за двое суток!!! знал о готовящейся операции, а за полсуток - когда состоится переворот, и даже то, кого прочат на должность нового премьера. Посол полагал, что, если он знает эти детали, до спецслужбы Югославии и подавно должны контролировать ситуацию, однако несмотря на некоторые данные о недовольстве в армейской верхушке, правительство полагало опасность путча надуманной.
Весь март под предлогом усиления боеготовности руководство ВВС проводило то сборы, то учения, на базе своего штаба, расположенного в пригороде Белграда, имевшие целью собрать в столице верных людей в нужное время. Наличие же такого повода, как опасность войны, позволяло постоянно иметь доступ к оружию.
Утром 27 марта в Белграде. На борту танка от руки начертан старинный лозунг сербских монархистов "За короля и отчизну!»
На утром 26 марта 1941 года заговорщики контролировали дивизию королевской гвардии, включая пехотный полк, артиллерийский и 2 кавалерийских полка, а также учебный танковый батальон, роту инженеров, роту мотопехоты, не считая офицеров и солдат военно-воздушных сил. В ночь с 26 на 27 марта заговорщики начали действовать. В 23-30 26 марта из штаба ВВС в город направился моторизованный отряд, поддержанный танковым батальоном (последний дошел до города только к 4 часам утра из-за многочисленных поломок техники). Отряд занял почту, телеграф, телефонную станцию и белградскую радиостанцию (одну из самых мощных в Европе). В ходе захвата радиостанции был убит начальник караула, охранявший объект, он и стал единственной жертвой переворота. 1-й и 2-й батальоны королевской гвардии под предводительством подполковника Стояна Здравковича взяли под контроль королевские резиденции в городе; 3-й батальон занял Генштаб, здание администрации города и прилегающие улицы.
В 2:20, всего через три часа, переворот был в общих чертах завершен, никто не успел предпринять контрмер. В 3 часа ночи члены кабинета Цветковича были подняты с постелей и под конвоем офицеров ВВС доставлены в Генштаб.
Граждане ранним утром обнаружили, что в городе полно военных, на улицах стоят танки, однако рядовой состав был не в курсе насчет причин своего появления в городе. Около 6 утра начальник германского информбюро позвонил в МИД и потребовал пояснений, что значат танки на улицах; ответить ему там ничего не смогли. Ситуация прояснилась только к 9 часам утра, когда по радио было зачитано обращение Петра II к народу. К слову, сам Петр тоже был очень удивлен, услышав его - обращение зачитывал поручик Яков Йовович, обладавший похожим на голос Петра голосом.
"Сербы, хорваты, словенцы! В этот тяжелый для нашего народа момент я решил взять в свои руки королевскую власть. Регентский совет подал в отставку. Мои верные армия и флот сразу же передали себя в мое распоряжение. Я призываю всех сербов, хорватов, словенцев объединиться вокруг трона. При нынешних тяжелых обстоятельствах это является наилучшим средством для сохранения мира внутри и вовне. Я поручил генералу Душану Симоновичу образовать новое правительство. Я призываю всех граждан и все органы власти выполнить свой долг по отношению к королю и родине. Петр II".
Обо всем этом принц-регент узнал уже в 7 утра 27 марта в Загребе. В резиденции Бана Хорватии состоялось совещание, на котором присутствовали принц Павел, заместитель премьер-министра В. Мачек и начальник гарнизона Загреба генерал Август Марич. Последний отметил, что воинские части в Хорватии остаются верными правительству, и готовы выступить на Белград, с целью подавления мятежа. Павел, однако отказался от этой идеи, сославшись на то, что в руках заговорщиков находятся его супруга и дети. После телефонной беседы со столицей утром 27-го Павел отправился обратно в Белград, предварительно заручившись словом английского консула в Загребе, о англичане предоставят ему возможность выехать в Грецию. Сама идея выехать именно туда, а не в куда более близкие от Загреба Германию или Венгрию, наглядно опровергает иногда попадающийся там и сям тезис о принце Павле как поклоннике Гитлера и стороннике скорейшего вхождения в Тройственный союз. В 19-10 27 марта экс-правитель доехал до Земуна, откуда его доставили в генштаб, там он подписал отречение и в 23-50 он с семьей выехал в Грецию, к британцам, которые впоследствии отправили его в Кению. Югославское радио известило граждан страны, что бывший регент уехал в Германию.
Ну а теперь, вишенка на торте:
Министр иностранных дел нового правительства профессор Нинчич посетил посла Германии фон Хеерена, заявив ему: "Переворот, совершившийся по воле народа и во имя народа, явился следствием той порочной внутренней политики, которую проводило руководство Цветковича. Однако, что касается внешнеполитических дел, наше правительство намерено неукоснительно соблюдать все принятые прошлым режимом обязательства..." На вопрос посла об отношении нового режима к Тройственному пакту, Нинчич ответил: "Мое правительство не собирается расторгать пакт, господин посол, однако мы настаиваем на том, чтобы нас ознакомили с теми тайными статьями, которые были подписаны в Вене Цветковичем".
Когда немецкий посол доложил о сложившейся ситуации в Берлин, ему приказали прервать все контакты с югославским правительством. Накануне днем в Берхтесгаден прошло совещание комсостава ОКВ и ОКХ в связи с событиями в Югославии, на котором была принята директива ОКВ N 25 о подготовке операции по захвату Югославии одновременно с вторжением в Грецию. А. Гитлер заявил: "Югославия будет разделена с беспощадной жестокостью". Уязвленный фюрер не собирался менять своего решения.
В заключении хотелось бы коснуться советско-югославских отношений в начале 1941 года. Несмотря на то, что в своих контактах с югославскими дипломатами представители СССР стремились выставить свою позицию максимально лояльно, основным фактором, определявшим позицию СССР, продолжал выступать пакт с Германией. Имеется несколько документов конкретизирующих позицию СССР: разъяснения Молотова полпредствам в Югославии и Болгарии, о том, что в своей деятельности на Балканах СССР руководствуется принципами договора с Германией, пока немцы исполняют свои обязательства по нему. 14 марта 1941 года Молотов направил телеграмму полпредству СССР в Белграде о том, что ставшие распространяться слухи о якобы переговорах с югославами о военном союзе – вымысел. 22 марта 1941 года, в соответствии с указанием из Лондона, британский посол в Москве Стаффорд Криппс обратился к Вышинскому с запросом, не может ли правительство СССР выступить против предстоящего присоединения Югославии к Тройственному пакту. По предложению Криппса, аналогичный шаг предпринял одновременно югославский посланник в СССР Гаврилович, являвшийся противником решения, принятого в Белграде, и действовавший без ведома своего правительства. Но в тот же день оба, после доклада Вышинского Сталину, получили отказ.
С учетом того, что в это самое время СССР активно зондировал почву на предмет возобновления переговоров с Германией о присоединении Советского Союза к пакту, эти действия выглядят последовательными. Однако после того, как переворот в Югославии стал свершившимся фактом, политика СССР в Югославии стала более агрессивной. Об этом – в следующей части обзора.
Автор - Алексей Котов
Подписывайтесь на сообщество автора
