Уважаемые читатели! Это были лишь избранные главы повести. Издание полной версии ожидается в конце этого года, в сборнике произведений.
Мгновение шестнадцатое
Вот и еще одна неделя прошла. Работа в должности старшего фельдшера изматывает неизмеримо больше, чем суточные дежурства. Инвентаризация продолжается, хотя уже забрезжил просвет. Обнаружили мы гаражный бокс, в котором лежало много самой разной медицинской аппаратуры. И узнал я про этот бокс от Риммы Витальевны только вчера. Сказала, что все это оборудование должно пойти на списание. Вот только технических заключений о негодности медтехники всего несколько штук и те двухлетней давности. А без них ничего не спишешь. И ведь все это дорогостоящее имущество лежало в неотапливаемом, сыром боксе. Поэтому, даже если и была теоретическая возможность что-то отремонтировать, то за два года эта возможность просто испарилась. Теперь для меня главное инвентаризацию завершить. А уж списанием пусть кто-то другой займется, кто на мое место придет. Римма Витальевна, на днях, вновь решила переложить на меня свои обязанности.
- Так, Николай Дмитрич, нужно сделать журнал обучения работников по особо опасным инфекциям! – Командирским тоном, безапелляционно, заявила она.
- Ну и делайте, пожалуйста. А в моей должностной инструкции такой обязанности нет. – Ответил я.
- Так, это что за разговоры?! – Аж раскраснелась она от возмущения. – Я твой руководитель и имею право давать тебе поручения!
- Нет, уважаемая Римма Витальевна, мне своих обязанностей хватает. – Едва сдерживаясь, ответил я.
- Ну, хорошо! Тогда я вопрос по-другому поставлю! – Угрожающе крикнула она и выскочила из кабинета. Видимо, вопрос ставить…
Переписал я заявление о совместительстве в выездной бригаде с 0,5 на 0,25 ставки. Иначе слишком тяжело без выходных работать, да и не входит в мои планы проводить все свободное время на «Скорой». Тем более, что в следующую субботу, Оксана с Мишуткой ко мне переезжают. Вот и заживем мы все вместе полноценной семьей. И больше не придется им по съемным квартирам скитаться.
А сегодня очередная подработочная смена, последняя в этом месяце. В этот раз без Оксаны работаю, завтра у нее суточная смена. Второй работник у меня фельдшер Надежда Павловна, женщина пожилая, опытная, работающая без лишних подсказок.
И уже с утра пораньше нас в следственный изолятор отправили. В смысле, на вызов. Боль в груди у заключенного, 47 лет. С одной стороны, конечно, хорошо, что мы там часа на два зависнем (шмоны, подготовка конвоя и прочие тюремные премудрости). А с другой – уж больно нудное это дело. Долго стояли в шлюзе, в компании прапорщика с собакой и двух офицеров. Машину досмотрели, но заезжать внутрь не разрешили. Спрашивается, а зачем тогда шмонали-то? Прям чудеса какие-то… Да, и наркотики взять с собой запретили. Ну, с этим понятно все, вдруг мы, редиски этакие, заключенным их подгоним? Так и потопали мы в сопровождении старлея и капитана в санчасть, где нас встретил немолодой фельдшер. Виновато разведя руками, он сказал, что кардиографа у них нет. Ну, нет, так нет. Зато у нас есть. Сейчас посмотрим. Заключенный, полностью седой, с бледно-желтым, грубым лицом, худой, как велосипед, выглядел на все семьдесят. Синей от наколок рукой тер грудь и морщился, обнажая гнилые зубы.
- Здравствуйте, уважаемый! Что случилось? – Спрашиваю.
- Сердчишко что-то разболелось…
- Давно болит?
- Со вчерашнего вечера, часов с десяти... Парни просили продольного, чтобы доктора вызвал, а он только утром пришел.
- Я ему нитроглицерина дал одну горошинку. – Пояснил фельдшер.
- Ну и как, легче стало?
- Нет. Только башка, вдобавок, заболела…. – Ответил больной.
Давление 120/70 мм, своего привычного он не знает. На ЭКГ картина острого инфаркта миокарда. Блин, нужно обезболивать наркотиком, а укладка в машине. Но, ничего не поделаешь… Ждем-с, когда придут осужденные из хозобслуги и конвой, чтобы везти в стационар. Тем временем, Надежда Павловна венозный катетер поставила, гепарин ввела, клопидогрел с аспирином дала, два раза нитроспреем пшикнула. Час ждали! Наконец-то, пришли пятеро и унесли страдальца в машину. Но, не все так просто! В шлюзе рядом с нашей машиной, так и стояли прапорщик с собакой и двумя офицерами. Майор и старлей сели в салон, где лежал больной. Велели ждать, пока найдут сотрудников в конвой. Стали оказывать помощь.
- Давайте, говорю, Надежда Павловна, морфин, медленно дробно.
- Чегооо?! – Вскинулся майор и на пару со старлеем, посмотрел на нас, как на преступников. – Ребят, какой морфин, вы чего, обалдели, что ли?! Без морфина-то, никак нельзя? А может он «косит»?!
- Нет, он не «косарь». Инфаркт доказан кардиограммой. А симулировать показания ЭКГ пока еще никто не научился. Мы, всего лишь, выполняем стандарт. – Спокойно ответил я. – Если мы не обезболим морфином, то тогда этот вызов нам не оплатят.
- Ладно, делайте, что хотите! – Махнул он рукой.
Легко сказать, «Делайте, что хотите!» Ведь они просто мешали Надежде Павловне нормально подойти к больному. Ей, совершенно не толстой, пришлось с трудом протискиваться через их коленки. Но, ничего, все получилось нормально.
- О! Приход пошел! – Сказал больной и блаженно заулыбался.
- Cyka… - Чуть слышно прошептал майор.
- Ну как, боль прошла? – Спросил я.
- Все ништяк, командир! – Ответил больной, довольно улыбаясь.
Прождали еще минут сорок. Пришли четверо сотрудников и, наконец-то, поехали. Повезли в тюремную больничку. А ехать далеко, аж в соседний райцентр. Приехали, опять остановились в шлюзе. И снова ждать… Наконец-то, к нам вышли несколько осужденных, которые унесли больного. Порывался он своим ходом идти, но я запретил категорически. Еще только не хватало нам смерти в присутствии!
Вот и все, больного сдали, и мы свободны! Но вот, как бы не так! Конвой заявил, что мы обязаны отвезти их обратно в СИЗО. Звоню старшему врачу, говорит вези! Охренеть можно! Так и увезли. А куда деваться? В общем, более трех часов потратили…
Следующий вызов к мужчине 61 года с головной болью. Вызывает сам. Ну, это значит, что ничего особо жуткого там нет. Мужик нормальный, не алкаш, адекватный, извинился за беспокойство. Рассказал, что со вчерашнего дня беспокоит необычная, приступообразная головная боль, которая сопровождается потемнением и двоением в глазах, нарушением координации движений. Не нравится мне все это… На ЭКГ ничего особо жуткого нет. Давление привычное, 140/90 мм. Сделали дексаметазон. Стало чуть легче. Поехали, говорю в областную, в нейрохирургию. Надежда Павловна посмотрела на меня осуждающе.
В областной, к нам отнеслись, мягко говоря, не гостеприимно.
- Это что, вы нам всех с головной болью будете свозить? – Недовольно сказала медсестра приемного отделения, зло глядя на меня исподлобья.
- Вызовите, пожалуйста, нейрохирурга! – Попросил я и добавил, что такие вопросы с медсестрами не обсуждаю.
Нейрохирург назначил КТ и после небольшого ожидания сообщил, что у нашего пациента обнаружили объемное образование головного мозга и его сейчас же госпитализировали.
- Ну ты даешь, Николай Дмитрич! – С удивлением сказала Надежда Павловна. – Как ты вычислил-то, что у него в мозгах объемное образование?
- Нет, - говорю, - Надежда Павловна, никому я не давал и ничего не вычислял. Я всего лишь угадал, как говорится, методом тыка.
Очередной вызов: на обочине проезжей части эпиприпадок у мужчины 23 лет.
Увидели сразу: припаркована древняя «девятка», на тротуаре стоят трое молодых парней-военнослужащих, а четвертый лежит без сознания и рот весь в крови. Спрашиваю, как и что? Оказывается, они контрактники, ехали на службу и вдруг, парень вскрикнул, его затрясло, потом перестало, но в сознание так и не приходит.
- А чего рот-то у него весь в крови? Язык, что ли, прикусил? - Поинтересовался я.
- Нет, - отвечают, - это мы отверткой пытались зубы ему разжать!
- Дааа, ну вы и молодцы, етицкая сила! - Не сдержался я. – Ну повернули бы его на бок, а зачем калечить-то парня?
- А нам на занятиях по первой помощи говорили, что если у человека эпилепсия, то нужно ему обязательно зубы разжать.
- Передайте тому, кто это говорил, что он придурок! Ведь если вы разжимаете зубы чем-то твердым, то они будут ломаться и крошиться, а если он это вдохнет, то что может быть?
Парни молчали, опустив глаза.
- Механическая асфиксия будет, то есть по вашей милости, человек может подавиться собственными зубами! А если и не помрет, то для него это будет дополнительная беда: мало того, что эпилепсия появилась, так еще и зубов лишился!
Больной был без сознания, на окрики не реагировал, но в ответ на покалывание пальца, отдергивал руку. Загрузили в машину. Давление 130/80 мм, на ЭКГ ничего особенного, глюкоза в норме. Ну, что ж, уже не плохо. Надежда Павловна ввела Сибазон.
Погрузили в машину. Спросил по рации, куда госпитализировать? Велели везти в военный госпиталь. Ну, правильно, все-таки он военнослужащий. Хорошо, привезли. Веселуха началась еще во дворе: господин сержант, одетый в теплый бушлат и шапку, проводил зарядку с больными солдатиками, на которых были надеты лишь фланелевые пижамы и открытые тапочки. И это в такой-то холод!
Зашли внутрь. Увидели доктора. Причем доктора, хорошо и основательно поддатого.
- О, коллеги, а вы чего тут делаете? – Удивленно спросил он.
Я доложил, что и как.
- Да вы чего, ребят, обалдели, что ли? Здесь реанимации нет, неврологов нет, куда мы его примем?! – «Обломал» нас доктор.
- Ну мы же не с потолка взяли, нам наша диспетчер так сказала. – Ответил я.
- Ну, значит ваша диспетчер обстановкой не владеет. – Парировал он. – Вы лучше вот что сделайте: везите его сейчас в пятую горбольницу, в неврологию, а я, пока везете, договорюсь с Мариной Алексеевной, завотделением, чтобы она парня приняла. Годится?
- Годится-то, годится, вот только парни сказали, что он в районе прописан, а в городе на съемной квартире живет. Его в областную надо. – Возразил я, …опой чуя продолжение приключений.
- Не переживай, все будет нормально! Все будет пучком! – Весело ответил доктор.
Пятая горбольница – не ближний свет. Больной стал открывать глаза, но пока еще был не контактен. Наконец-то приехали. Медсестра, узнав о прописке больного, спросила только «Вы чего, с дуба рухнули?». Я тут же попросил вызвать Марину Алексеевну. Вызвали. Пришла. Доложил ей, что случилось, в том числе и про обещанный звонок от доктора из госпиталя.
- Нет-нет, везите в областную, я его не приму! И никто мне не звонил. Но, даже если бы и позвонили, я бы все равно не приняла.
Больной, которого мы на нашей каталке привезли в приемник, хоть и очень тихо, но начал разговаривать. Во всяком случае, он вполне внятно назвал свои данные и сообщил, что ничего не помнит.
- Ну вот видите, положительная динамика уже есть! – Успокаивающе сказала Марина Алексеевна.
- Да есть-то она есть, вот только мне придется писать сразу три карты вызова на одного и того же больного! – Сокрушенно ответил я.
- А что делать? –Развела руками она.
Поехали в областную, и я всей душой желал, чтобы у того поддатого доктора член на лбу вырос!
По дороге, больной разговорился, речь полностью восстановилась. Порывался он встать, но я, от греха подальше, не разрешил.
Когда доехали до областной, больной безо всякого разрешения вскочил с носилок и потопал с нами в приемник. Вышедший врач, был не мало удивлен:
- Так больной же нормальный, чего вы его катаете-то? Делать, что ли не хрен?
- Это он сейчас нормальный, а до этого был без сознания! Причем, эпиприпадок у него возник впервые! – Уже на повышенных тонах, объяснил я доктору. А как не на повышенных, если вдруг все покатушки окажутся напрасными?!
- Ладно, коллега, не нервничайте, сейчас мы сделаем КТ и все выясним. Только вам придется подождать около часа.
- Нет, никаких подождать! В приемном отделении мы должны находиться не более пятнадцати минут! – Категорично ответил я.
- Хорошо, поезжайте, - ответил доктор, - но карточку я вам не подпишу!
- Назовите свою фамилию! – Потребовал я.
- Щукин. Теперь вы – свою.
- Веснин.
- До свидания.
- Приятно было познакомиться.
Теперь мне предстояла самая отвратительная часть работы: оформление сразу трех карточек на одного и того же больного. Я решил, что обеденное время посвящу карточкам, а собственный желудок, подающий сигналы голода, обману какими-нибудь сухариками или чипсами, щедро запитыми вреднючей газировкой.
Удивительное дело, обед вместо положенных тридцати минут, растянулся на два с лишним часа! Никогда такого не бывало, тем более, в субботу. Вот бы так да пересменки и досидеть! Но нет, губы раскатывать не надо!
А вот и вызов созрел: «Гипертонический криз. Перевозка из пятой горбольницы в терапию третьей». В приемнике на каталке лежит пожилая женщина, жалуется на боль в шее, «как будто током бьет», сильную слабость в руках и ногах. Говорит, что на улице поскользнулась и упала, ударилась головой, сознание не теряла, сама подняться не смогла, кто-то из прохожих вызвал «Скорую». Давление 130/90 мм. Какой тут гипертонический криз? Выясняю у медсестры приемника, кем и с чем была доставлена больная. Говорит, «Скорая» привезла с подозрением на сотрясение головного мозга. Прошу вызвать доктора, который распорядился о перевозке больной. Приходит Валентин Петрович, давно знакомый своим разгильдяйством и маний «отфутболивания» больных.
- Валентин Петрович, - говорю, - а с какого перепуга здесь гипертонический криз-то нарисовался? У больной травма шейного отдела позвоночника! Вы смотрите-ка, у нее, между прочим, тетрапарез, боль в шее при движениях. Так что, больная поедет в травму.
- Ну, не знаю, когда я смотрел, никакого тетрапареза не было и давление 160/90 мм, купировали каптоприлом.
- Валентин Петрович, говорю, вы что, хотите сказать, что это я женщине травму подстроил?
- Ну не знаю… - Повторил он еще раз и бесследно испарился.
Больную госпитализировали в травматологическое отделение.
Вызов следующий: «Мужчина 30 лет, без сознания, во дворе пятиэтажки». Ну понятно, опять пьянь…
Подъехали, действительно, возле четвертого подъезда лежит молодой мужчина, лет тридцати. Трясем, трем уши, даем нюхать нашатырь, а в ответ лишь тупое мычание. На лбу справа – свежая ссадина. Нет, вытрезвитель такого не возьмут. Везем в пятую горбольницу, исключать сотрясение головного мозга. Валентин Петрович, даже не глядя на больного, отправил его на краниограмму. Минут через пятнадцать, получаем сногсшибательное заключение: закрытые переломы справа лобной и височной костей. Вот это номер! Вновь грузим больного в машину и везем в нейрохирургию областной больницы. Приняли без лишних вопросов.
А вот уже и вечерняя пересменочка подоспела, можно проситься на Центр, но тут есть своя хитрость: проситься следует только после того, кого уже пригласили. Это значит, нужно немного подождать. Тем временем хоть карточки допишу. Вот и первые ласточки появились:
- Тридцатая свободна!
- Сюда, тридцатая!
- Десятая свободна!
- Сюда десятая!
Нам тоже скомандовали «сюда», а вот двенадцатой бригаде не повезло: дали вызов «совсем рядышком».
Надежда Павловна пополнила потраченные медикаменты, а я сдал карточки и уткнулся в телевизор.
И опять мы просидели почти час. Чудеса, да и только!
«Ну что, порадовался? Вот давай теперь, лечи всю ночь гипертоников-энцефалопатов!» – Мысленно упрекнул я себя за такой расслабон.
До полуночи занимались только гипертониками.
В начале первого разрешили пообедать. Быстренько перекусили и пошли баиньки.
В пятом часу дали вызов «Человеку плохо, причина неизвестна, мужчина 33 лет». Посмотрел адрес и обалдел: деревня Рябиновка, самая дальняя точка нашей зоны обслуживания. До нее в один конец только без малого час ехать по вдрызг раздолбанной дороге. Так что мы, на одну только дорогу в оба конца, смело могли рассчитывать на два часа, не считая времени, проведенного на вызове!
Задремал я. Даже курить не хотелось.
А приехав, наконец-то на вызов, мы узнали, что значит «плохо человеку». У человека, блин, зубик ночью разболелся! Но на больного лично я зла не держал, поскольку он рассказал мне, как было дело. Ночью он позвонил нам на «Скорую» проконсультироваться, как избавиться от боли. Но кто-то из наших добрых фельдшеров по приему вызовов, пообещал, что к вам приедет бригада и укольчик сделает.
Укольчик Кеторола мы ему сделали и порекомендовали с утра пораньше ехать к стоматологу.
А утром, при сдаче смены, я узнал, что этот вызов принимала фельдшер Даша Потехина, молодая девица, выпускница медколледжа и ни дня не работавшая на бригаде. Начал разговор по-хорошему, но, Даша, что называется «встала в позу»:
- Нет, мы принимаем все вызовы! Зуб болит – это тоже скоропомощной вызов! – Безапелляционно заявила она.
- Где это написано? – Я уже начал раздражаться. – Вы приказ № 388н читали?
- Да, читала! – продолжала стоять на своем Даша.
- Ну и где вы там такую дурь вычитали?
- Не помню где, но вычитала!
- Хорошо, а почему вы повод к вызову написали не «Зубная боль», а «Человеку плохо, причина не известна»?
- Потому что в программе нет зубной боли… - Даша виновато опустила глаза.
- Вооот! Что и требовалось доказать! Вы, фактически, подменили повод к вызову! – Констатировал я. – Так что, Дарья, больше не чуди. Если сомневаешься, обратись за помощью к старшему врачу.
- Да он как раз отдыхал в это время…
- Дашенька, ну тогда у своих опытных коллег нужно спрашивать, ведь ты же не одна сидишь на приеме вызовов.
- Ладно, хорошо. – Виновато улыбнулась она.
- Вот и умница! Удачи тебе! – Подвел я итог, и расстались мы друзьями.
Мгновение шестидесятое. Эпилог
Прошел год. Развод успешно состоялся. Анну, за покушение на убийство с отягчающими обстоятельствами и кражу с причинением крупного ущерба, приговорили к 9,5 годам лишения свободы. На суде, некогда красивая и цветущая, она была постаревшей, осунувшейся, с желтоватым, дряблым лицом, в спортивном костюме, явно с чужого плеча. Да это и понятно, ведь пребывание в заключении никого не красит… Вину свою Анна признала полностью, хотя, не вооруженным взглядом было видно, что делает это она формально, лишь для смягчения наказания. Николай добросовестно пытался пробудить в себе хоть каплю жалости к ней. Но, абсолютно ничего не получилось…
Николай и Оксана поженились. Никаких пышных торжеств не устраивали. Скромно и душевно отметили это событие в узком кругу хороших друзей.
Сразу после завершения инвентаризации, Николай ушел с должности старшего фельдшера, вернувшись на линию. Да, были настойчивые уговоры со стороны главного врача и начмеда, но он остался непреклонным.
А в ноябре, Николая не стало. И получилось все до обидного просто и быстро. Решил он чекушечку водки выпить. Ну вот захотелось вдруг очень сильно. Почему бы и нет, если почти полгода он вообще ни капли не употреблял. В общем, выпил он, не спеша, с чувством, с толком, да салом с чесночком от души закусил. Ну, а ночью вдруг живот разболелся, и рвота началась. Причем, настолько сильной была боль, что хоть на стенку лезь. И после рвоты легче не становилось. Николай понял, что это острый панкреатит, но «Скорую» вызывать отказывался, не хотел коллег тревожить. Оксана сделала ему внутримышечно Дротаверин, от которого лучше не стало. Тогда она, несмотря на протесты Николая, все же вызвала «Скорую». Госпитализировали его в хирургию. Пытались лечить консервативно, но состояние только ухудшалось. Прооперировали, выполнили дренирование. Далее развился тотальный панкреонекроз, то есть гибель всей поджелудочной железы и возникла полиорганная недостаточность. Но, до операции панкрэктомии (удалению поджелудочной железы) Николай Веснин не дожил…
Все фамилии, имена, отчества изменены. Все совпадения случайны.