Найти в Дзене
Люблю Псков

Варлам – ревнитель старины

Оглавление

К середине XVII века создалось такое положение в Русской Православной церкви, что чуть ли не в каждом приходе церковные обряды исполнялись на свой лад, в богослужебных книгах накопились разночтения.

И избранный в 1652 году предстоятелем РПЦ Никон энергично взялся за наведение порядка. Заново переводились богослужебные книги с греческих оригиналов, исправлялись иконы по византийским образцам, менялись формы креста (наряду с восьмиконечным допускался шестиконечный). Изменения коснулись одежды священнослужителей и монахов, но наибольший упор в реформе был сделан на церковные обряды.

Никон заменил обычай креститься двумя пальцами троеперстием, велел произносить слово "аллилуйя" ("хвалите Бога") не дважды, а трижды (трегубая аллилуйя), двигаться вокруг аналоя не по солнцу ("посолонь"), а против него, заменил земные поклоны поясными и многое другое.

Противников реформы оказалось много. И не только среди простого народа, но и среди боярства, например. Церковный собор 1666-1667 годов объявил всем противникам реформы анафему и обязал гражданские власти преследовать инакомыслящих.

22 октября 1683 года стрелецким головой небольшого городка Клина А. Барановым на имя государей Ивана и Петра Алексеевичей было составлена "Отписка" о сожжении в этот день в этом городе некоего старца Варлама...

Действительно: не было бы реформы Никона и того костра в Клину, не знали бы мы о существовании такого человека в далеком прошлом: старца Варлама.

Остались бумаги – сыскное дело и расспросные речи.

И мы уже знаем,

что у протодьякона псковского Троицкого собора Федора Иванова примерно в 1603 году родился сын, крещеный Василием. Обученный отцом грамоте, Василий пошел по протоптанной отцом дорожке. Женился, добросовестно служил в приходе и потом "года этак с два" – в том же Свято-Троицком соборе в приделе благоверного князя Александра Невского.

Довмонтов город из серии "По Пскову XVII века" Ю. Спегальского
Довмонтов город из серии "По Пскову XVII века" Ю. Спегальского

Так бы и текла потихоньку жизнь, но лет в пятьдесят Василий овдовел и пошло у него все как-то неровно: через пять недель псковский архиепископ Макарий велел постричь Василия против воли в монахи в Пскове на подворье Псково-Печерского монастыря.

После пострижения инок Варлам более трех лет отслужил в самом монастыре. Да архиепископ Макарий почему-то перевел инока снова на подворье во Псков.

Расспросные речи подсказывают, что "на том подворье служил он недель в десять, и с того же подворья сошел он без архиепископа ведома и построил в Новгородском уезде на Силке реке на лесу келью и жил в той келье один лет с пятнадцать".

Почему Варлам уединился,

стало понятным, когда в 1677 году на него набрели в лесу псковские стрельцы, ищущие по лесам старообрядцев.

Оказывается, живя отшельником, старец "молился Богу и молитву творил и крестился так, как отец его учил, а в церковь Божию не хаживал и у отца духовного на исповеди не бывал".

Мы знаем и о том, какие книги были с собой у Варлама – целый список запрещенной литературы. Это немалая вина, но наиболее тяжкое обвинение заключалось в том, что он "писал многие богомерзкие с лицами звериными и змеиными письма, износя... многое злохуление на церковь и на божественные тайны, и на царя Алексея Михайловича, и царя Федора Алексеевича, и на патриархов православных, и на весь священный чин". То есть, похоже, бывший инок рисовал неподобающие карикатуры на высших лиц светских и духовных.

Кроме того, Варлам успевал и проповедовать: "Теми своими богомерзкими письмами многих разных чинов людей и поселян прельстил".

Он знал и верил
Он знал и верил

Его обвинили

было в подстрекательстве на самосожжение. Но он заявил:

"И жетса никому не веливал и тем людям, которые пожглись, он Варлам возбронял, и ныне возброняет, потому что нигде этого в писании, что самим себя жечь он Варлам не обрел".

После допроса Варлам был доставлен в Москву на суд патриарха Иоакима. Патриарх для начала посадил старца на 10 недель в тюрьму Новоспасского монастыря, где старец принес повиновение церкви. Неизвестно, искренним ли было раскаяние Варлама, только вскорости он совершил побег из Новоспасского монастыря, куда он был милостиво определен патриархом на жительство.

И вновь – леса, и вновь – поимка

осенью 1683 года. На первом допросе 2 октября Варлам не отрекся от предъявленных ему обвинений и вел себя с достоинством: никого из единомышленников не выдал, отказался от духовного отца и от исповеди.

На уговоры принести повиновение церкви он ответил:

"Треперстным де сложением он и впредь и до смерти своей креститься не будет, потому что он... от отца своего родного и от отцов духовных так о крестном знамении научен".

13 октября допрос Варламу повторили, но обвиняемый остался при своих убеждениях.

Тогда 19 октября указом царевны Софьи Алексеевны и бояр старец Варлам был

приговорен к смертной казни

через сожжение в городе Клин.

Однако голове Новгородских стрельцов А. Баранову и подьячему Новгородского приказа Г. Протопопову, сопровождавшим Варлама, наказывалось допросить его еще раз перед казнью, и, если он "повиновение и покорение" принесет, сообщить об этом наскоро в Москву с нарочным гонцом и ждать ответного указа. А если старец "учнет быть в прежнем своем проклятом еретичестве и упорстве", то привести приговор в исполнение.

Это говорит о том, что при всей жестокости наказания оно могло быть отменено при отказе несчастного от своих убеждений.

Но Варлам не воспользовался правом быть помилованным. Пепел – все, что осталось от строптивого старца, – "разметали и затоптали".

П. Е. Мясоедов. Фрагмент картины "Сожжение протопопа Аввакума"
П. Е. Мясоедов. Фрагмент картины "Сожжение протопопа Аввакума"

Сохранилась отписка

подьячего Протопопова, в которой описываются последние минуты казни Варлама:

"Пошед из ызбы образу божию не молился и с народом... ни с кем не прощался. А молился на Восток. А у казни де он ничего не говорил".

Что двигало старцем Варламом и ему подобными людьми? Что без содрогания вело их на мучительную смерть? Во имя каких целей добровольно шли на костер? Из-за нежелания осенять себя тремя перстами или писать привычное некогда Исус с двумя "и"? Фанатизм, строптивость? Пожалуй, не это главное.

Было в них что-то непонятное, непостижимое для ума простого смертного человека. Странное, может, даже и никчемное, но и – возвышенное. Хотим мы того или не хотим.

Источник – Старец Варлам, Ю. А. Степанов

Если покажется интересным, отметьте, поделитесь с друзьями ). Можно подписаться на канал. И подскажите, если что окажется не так или о чём еще надо будет написать. Спасибо.