В венгерском кино есть две величины действительного мирового уровня: Миклош Янчо и Бела Тарра. Не сказать, чтобы этими двумя именами венгерское кино исчерпывается: есть еще Золтан Хусарик, Габор Боди... Но в мировом масштабе прогремели именно Янчо и Тарр.
Если фильмы первого полны революционного задора и даже в своем нигилизме полны оптимизма, то о работах Белы Тарра такого сказать нельзя. Каждый новый фильм режиссера терял крохи оптимизма и становился все более мрачным и безысходным взглядом на человека и человечество. От конкретных социально проблем в ранних работах Тарр переходит к живописанию повседневно-инфернальных сначала венгерских, а потом и европейских пейзажей. Не могу сказать, что такой взгляд на мир и кино мне как-то импонирует, но бескомпромиссность и готовность идти до конца, отличающая поздние фильмы режиссера, не может не импонировать. Да, и уход из режиссуры после "Туринской лошади" говорит о многом. После такого снимать не о чем. И в отличие от вечно "уходящих из кино" в уход Белы Тарра действительно верится.
Более того, потребность высказать об окружающем мире все, что он о нем думает, привела Тарра к созданию действительно уникального и радикального киноязыка, который трудно свести к тому, что было до него.
Данная публикация осуществлена при спонсорской поддержке читателя канала Умара Хапова. За что ему большая благодарность.
О 10 фильмах Белы Тарра кратко
Семейное гнездо (Családi tüzfészek), 1979
Дебютный фильм 22-летнего Тарра мало похож на его будущие стилизованные работы. Это социальная разговорная драма, снятая в стилистике "правдивого кино", а за спиной молодого режиссера как бы проглядывают фигуры Жана Руша и даже Джона Кассаветиса. Фильм посвящен проблеме жилищного кризиса в Венгрии 70-х и проблемам общежития.
Вольный прохожий (Szabadgyalog), 1982
Второй полнометражный фильм Тарра получился вероятно его самой слабой работой. Он напоминает одновременно слишком многое: от французского арт-кино 70-х до фильмов Чехословацкой Новой Волны. Эта уже традиционная история потерянного человека, который из одной социальной ситуации попадает в другую, оставаясь в каждой из них посторонним. Камю с Сартром были бы довольны, но для 1982-го выглядит фильм архаично.
Контакты в панельном доме (Panelkapcsolat), 1982
Продолжение темы фильма "Семейное гнездо". Кризис супружеской жизни через призму социально-политических реалий Венгрии начала 80-х. Кроме упоминающегося выше Кассаветиса в фильме очевидны влияния Фассбиндера и британского кухонного реализма (Кен Лоуч, Майк Ли). Ощущается все как-то очень вторично.
Макбет (Macbeth), 1983
Четвертый полнометражный фильм Тарра представляет собой снятую для венгерского телевидения экранизацию шекспировского "Макбета". Хотелось бы назвать этот фильм, снятым одним планом без монтажных склеек, но нет. Плана здесь все-таки 2. Первый продолжается около 5 минут в начале, второй занимает весь остальной хронометраж. Для Тарра "Макбет" стал поворотным моментом в карьере: он перестает подражать, меняет визуальный код своих работ и начинает превращаться в того сумрачного гения, которого мы знаем сейчас.
Осенний альманах (Öszi almanach), 1984
Первый настоящий тарровский фильм. Режиссер возвращается к теме коммунального общежития, но вместо ранней социальной критики выдает в этот раз хтоническую мизантропию. Запертые в одном помещении друг с другом персонажи неизбежно вступают друг с другом в перверсивно-иерархические отношения. В это же время Тарр порывает с условным реализмом ранних работ и использует сочные минорные цвета. Следующие 5 фильмов Тарра будут решены в ч/б, так что "Осенний альманах" - это единственный шанс увидеть, как режиссер умел обращаться со цветом.
Проклятие (Kárhozat), 1988
С этого фильма начинается тот Тарр, которого знают и (не)любят. Показательно, что свое путешествие в закоулки повседневного Ада режиссер начинает с самого настоящего нуара. То есть берет историю с условностями и клише классического голливудского "черного фильма" и помещает её в мир, уже прошедший точку невозврата. Никакой надежды, только окончательный апокалипсис. Посыл режиссера непосредственно считается в финале, когда антигерой фильма буквально отказывается от своей человечности и становится животным. Если бы не мастерство в выстраивании атмосферы подобный финал можно было бы назвать смехотворным, но у Тарра он работает.
Сатанинское танго (Sátántangó), 1994
Opus Magnum и один из самых жестких киноэкспериенсов, которые могут случиться в вашей жизни. Тот случай, когда пересказ сюжета вообще ничего не скажет о фильме. Это семичасовое кино надо смотреть подряд в один день. Но советовать кому-то его не могу. После "Сатанинского танго" еще долго любое другое кино просто не будет восприниматься. Так что если вы любите кино, не стоит ставить "Сатанинское танго" в рамках киномарафона. Вообще лучше отложите этот фильм. Если говорить по существу, то именно в этом фильме Тарр достигает совершенства формы, а актеры и операторская работа действительно создают на экране ярко выраженный хореографический эффект, сходный с тем, что проделывал в своих фильмах другой выдающийся венгр Миклош Янчо.
Гармонии Веркмейстера (Werckmeister harmóniák), 2000
Есть мнение, что именно "Гармонии Веркмейстера" - лучший фильм Тарра. С этим я согласиться не могу, особенно на фоне "Сатанинского танго" фильм выглядит слишком простым. Есть такое чувство, что данная работа представляет собой конспект "Сатанинского танго", снятый для тех, кому предыдущий фильм показался слишком длинным и непонятным. Здесь Тарр укладывает венгерский апокалипсис всего в двух-с-половиной часовой хронометраж, а образный ряд и событийная канва более понятны. Хотя если начинать знакомство с работами Белы Тарра именно с него, впечатлить способен.
Человек из Лондона (A londoni férfi), 2007
Самый неудачный фильм позднего Тарра. Но не потому, что он плох сам по себе. Отнюдь. Просто это возвращение на территорию жанрового кино, с которым режиссером расстался еще в "Проклятии". Причины, по которым он взялся за экранизацию Жоржа Сименона, остаются решительно неясными. Зато в фильме есть Тильда Свинтон, которая похоже решила отметиться у всех главных арт-режиссеров современности.
Туринская лошадь (A torinói ló), 2011
Последний фильм Тарра, почти равновеликий "Сатанинскому танго". Режиссер расстается с современностью и отправляется в конец 19 века, время, которое выглядит у него настоящим безвременьем. Постапокалиптической пустошью. Можно конечно искать в фильме истоки кризиса европейской цивилизации, но есть ощущение, что снимай Тарр про Древний Рим, Китай эпохи троецарствия или Персидскую Империю Дария, получилось бы примерно то же. Последнее высказывания Тарра о человечестве, после которого остается только отказаться от дальнейшего разговора. Что Бела Тарр собственно и сделал.
