...Пётр о тайне Беловых узнал совершенно случайно. Или - напротив - не случайно?.. Его отец почти всю войну возил особиста - того самого друга Генриха, который помог Ханне с Греттой уйти из-под всевидящего ока НКВД. Да, мир тесен...
Спустя несколько лет особист решил найти семью расстрелянного товарища, но по своим каналам собирать информацию не решился, чтобы не навредить женщине с дочерью. Он знал, в какой город они уехали. Волею судьбы в том же городе жил и его водитель, с которым они после войны поддерживали связь. Ну, а у водителя сын служил в милиции... Вот так Пётр оказался причастным к этой истории.
Рассказ. Окончание. Начало здесь:
Появившись на пороге комнаты Беловых-Вайсов весной 1953 года, участковый изложил им свои условия: тайну готов хранить, но в обмен на молчание Галина должна стать его супругой...
- Тогда, Коленька, и я узнала историю Галиной семьи. Она прибежала к нам вся в слезах - уж больно не хотела выходить замуж за нелюбимого... А сроку Пётр ей дал всего сутки... Так что плачь-не плачь, а пришлось ей принять его условия. Так-то, крестник, - Вера встала, щёлкнула кнопкой электрического чайника...
Николай тоже молчал. Потом, собравшись с мыслями, спросил:
- Но меня-то почему она бросила? Неужели и меня не любила? Собственного сына - и не любила?
- Погоди, Коля, не торопи. В горле пересохло. Сейчас глотну чайку горячего и продолжу. Тогда и поймёшь всё, - ответила кока Вера.
Подлив кипятка и в чашку крестника, пожилая женщина вновь опустилась за стол. Через несколько минут, прошедших в полном молчании, она продолжила рассказ:
- Ты вот, Коленька, отца всю жизнь жертвой считал. А ведь подлее его человека я не встречала. Пока ты не родился, мать твоя ещё более-менее сносно жила. Пётр тогда уже к бутылке прикладывался крепко, но над Галей не измывался. А уж как родила... Дня не проходило, чтобы она битой не оставалась. А ещё пристрастился он к картам. Был у нас неподалёку подпольный притон. Пётр как участковый его «крышевал», как сейчас говорят. Ну, и сам играл. Азартным был до бешенства. А каждый проигрыш на Галочке вымещал...
Вера снова замолчала, видимо, собираясь с мыслями. Николай хмуро смотрел в одну точку, сжав кулаки.
- Мать Петькина Галочку шибко не любила, - продолжила Вера. - Так что доставалось ей и от мужа, и от свекрови. А потом мать твоя снова забеременела... Но - скинула ребёночка-то. То ли после побоев Петра, то ли надорвалась на работе. Да... Она ведь ещё и санитаркой подрабатывала, а больные-то разные попадаются. Иной мужик с центнер весит, а она их с кровати на каталку да обратно на руках перетаскивала... Вот... А Петру всё денег мало было - до копейки зарплату у Гали забирал... Тогда ещё и бабка твоя, Анна, слегла. Галя совсем свету белого не взвидела: то на работе, то за матерью ухаживала. Слава Богу, не залежалась Анна, быстро Господь её прибрал... Светлой души была женщина, хоть и католичка. Это ведь она, Коленька, настояла, чтобы тебя крестили. Моя-то мать тоже верующей была, ну, и снесли тебя потихоньку в храм, я крёстной стала... Пётр бушевал сильно, как узнал. Он-то партийным был, ему выговор дали за это... Ну вот, значит...
Вера снова замолчала. Потом встала, произнесла: «Погоди», и вышла из кухни. Вернулась через несколько минут со связкой писем:
- Здесь вот, Колюшка, всё как есть написано. Галина тебе эти письма писала. Напишет, в конверт положит, заклеит - и в стол уберёт... До самой смерти боялась, что на тебе может отразиться её немецкое происхождение... Но это я вперёд забежала... Так вот, как-то раз Пётр пришёл домой среди ночи и парня чужого привёл. Разбудил Галю и велел ей собираться. Она не поняла ничего, оделась... Пётр ей документы сунул и за дверь выставил. Она даже попрощаться с тобой не успела...
Николай с непониманием смотрел на крёстную. А та, горько усмехнувшись, продолжила:
- Не смотри так, крестничек. Проиграл твой батька жену. В карты. Да... Это ещё ладно, парень тот нормальным оказался, не уркой каким, а то бы могли просто при.р.е.зать её по-тихому. А Леонид тогда за карточный стол случайно попал. В командировке здесь был. Хотел было утром в милицию заявить, да Галя в ноги ему бросилась, уговорила не делать этого... В общем, уехала она с ним. Думала, что тебя заберёт, как устроится на новом месте, да снова страх проклятущий помешал...
Кока Вера, изредка смахивая слёзы, что то и дело скатывались по её морщинистому лицу, поглаживала ладонями письма.
- Пётр здесь всё сам обстряпал, люди-то и правда думали, что Галя сбежала с полюбовником. Она мне писала, всё о тебе справлялась. Я ей даже фотокарточки твои высылала. Ну, и подарки, что тебе дарила, почти все от матери твоей были. Да... А потом отец твой погиб. Болтали, что не просто так его по голове отоварили, мол, проигрался в пух и прах, а расплатиться не смог. Думаю, так оно и было. Потому как притон тот быстро после его смерти прикрыли. Гале я написала сразу. Она приехала - за тобой. А бабка твоя её на порог не пустила. И пригрозила, что, мол, если не будет на тебя деньги высылать, то она в органы сообщит про твоё происхождение. Так что, крестник, мать твоя эту злобную старуху до самой её смерти содержала, да... Даже когда ты сбежал от бабки, всё равно деньги переводила регулярно. Боялась потому что.
Вера снова замолчала. Николай её не торопил. Пожилая женщина развязала цветастую тесьму, которой были стянуты письма...
- Вот, Колюшка, все до одного послания твоей матери. Она ведь перед смертью сюда вернулась. С Леонидом они хорошо жили, она его полюбила всей душой, да... Думаю, из благодарности, что от изверга освободил. Детей больше Господь ей не дал. Видно, из-за того проклятущего выкидыша. А может, и сама не хотела. По тебе тосковала всю жизнь. Да... А как муж её помер, так продала она всё имущество и ко мне приехала. Я-то одна так и жила - кто на хромоножку позарится? Да мне и хорошо одной-то. Но с Галочкой повеселее было, да... Полгода назад её не стало. Об одном жалела: что так и не увидела тебя. А всё из-за страха этого, будь он неладен. Уж как я её уговаривала тебя разыскать, а она - ни в какую. Говорила, что тогда придётся всю правду рассказать. Вдруг, мол, снова власть поменяется, вдруг и Колюшку преследовать за происхождение будут? Ну вот. Она ведь ещё и деньги оставила. Я всё на книжку положила - для тебя. Да и сама завещание на твоё имя написала - больше у меня всё равно никого нет... А как я Галю похоронила, так и принялась тебя разыскивать. Сосед подсказал, что есть эти сети социальные. Купила я ноутбук, кое-как разобралась, что там к чему... Ну, и вызвала тебя сюда.
Крёстная, накрыв руку Николая своей ладонью, пододвинула к нему письма матери:
- Возьми, Коля. Я, грешна, после Галиной смерти все их прочитала. Сердце разрывалось, неделю выла... Но правду тебе знать надо... А потом мы с тобой на кладбище съездим - на Галочкину могилу. Читай, Коля, читай, я пойду прилягу - устала...
Николай дрожащими руками разложил письма на столе, затем, выбрав одно наугад, открыл конверт, достал желтоватые листки, исписанные мелким, почти бисерным почерком...
«Сынок, Коленька...» - читал он слова, которые расплывались перед глазами. Образ матери, со временем совсем стёршийся из памяти, явственно рисовался в сознании пожилого мужчины. Он плакал, не стесняясь своих слёз, не вытирая их. И они капали на бумагу, оставляя размытые следы на листах...
Спустя несколько часов Николай с Верой подходили к аккуратной могилке со скромным православным крестом. С фотографии на мужчину смотрела красивая девушка - такой Галина-Гретта была в молодости...
Положив на могильный холм букет из десяти роз, Николай опустился на колени:
- Ну, здравствуй, мама. Я пришёл к тебе. Прости меня, если сможешь...
