Глава 18
Время действия - 1859 год.
- Венчаться?! – Василиса выронила из рук ложку.
- Точно так! Ты, что ли, Ананьевой будешь? Завтра утром быть в Симферополе возле губернской канцелярии.
Тимофей посмотрел на Аннушку. Взгляд её был растерянным и умоляющим. Он рвал душу старого матроса, уже и без того раненную известием о скором расставании с девушкой.
Что делать? Ах, если бы можно было оставить её рядом с собой навсегда! Но как? Перед законом они были чужими людьми. Хотел бы Тимофей, чтобы Аннушка была его женой? Хотел бы. Но имел ли он право, седой, побитый жизнью старик, брать молодую девушку в жены? Он не спрашивал её, ведь она могла согласиться из благодарности или страха обидеть его. А жалости он не хотел.
Но теперь, глядя в её молящие глаза, он пришёл в ужас. Обвенчают девушку с чужим и незнакомым человеком, которому нужна работница в дом. Долго ли протянет она в его доме? Заморит ведь девку непосильной работой, корить станет за худобу и слабость. А то и, гляди, поколачивать будет. Нет, нельзя, никак нельзя допустить этого! И единственный выход защитить её – назвать своей женой.
- Так ведь не может она венчаться больше! – спокойным голосом сказал Тимофей. – Обвенчаны мы с Анной уже.
- По сведениям, поданным господином Гаевским, девица Анна Ананьева проживает в доме матроса Тимофея Громова. Про то, что вы обвенчаны, в отчете не указано!
- Так с того сколь времени прошло! – усмехнулся Тимофей. – Да вы, господин, садитесь за стол! Угощений наших отведайте!
- Не положено. При службе я. Когда и где вы обвенчаны?
- А вот сегодня. Прямо сегодня и обвенчались. В Севастополе, в церкви Николая Чудотворца. Теперь, видишь, за столом сидим, празднуем счастье наше.
- Что-то убогий у тебя свадебный пир! – усмехнулся гонец. – Лжёшь, Тимофей Громов. Выгораживаешь девку. Только зря.
- Так я уже не парнишечка, господин хороший, - нахмурился матрос. – В моих летах уже не следует Бога гневить, шумные попойки устраивать.
- Я проверю. Если вы на самом деле венчаны, то в церковных книгах это прописано. Если записи нет, то тебе, Анна, всё равно придется ехать в Керчь! – нарочный повернулся к Василисе, оглядел её выпирающий живот. – Хотя я понимаю, почему ты пытаешься меня обмануть.
- Я матросская жена Астахова Василиса! – Васёнка гордо вскинула голову.
- Вот как? А кто же Анна Ананьева?
- Да вот же! Вот же она, новобрачная наша! – сорвалась с места Груня, подскочила к Аннушке, принялась обнимать, пытаясь заслонить её растерянное лицо от гостя. – Вот она, лапушка наша! Как же не быть отметки в книге-то, когда сегодня венчались! Сегодня и записали!
- А вы, господин, отведайте винца домашнего! – подхватилась Полюшка. – Тимофей-от большой мастак вино делать! Да и наше не плохо.
- Не положено мне, я на службе! – строго сказал нарочный.
- Да Бог с Вами! – засуетились остальные женщины. – Это в обычные дни не положено. А сегодня сам Бог велел – венчание дело святое. Грех молодым добра не пожелать!
- А и верно! – поддержал рыжий Фадей. – По нашим местам это дело нечастое, потому и шибко важное да радостное! Угощайтесь!
Забегали молодайки, кто-то лавку полотенцем обмахнул, усаживая гостя, кто-то скатерть белую перед ним постелил, кто-то принёс свежие миски с нехитрыми деревенскими угощениями.
В животе у нарочного недовольно урчало от манящих запахов, а впереди была ещё поездка в Севастополь. Посмотрел он на стол, подумал немного и сдался:
- Пить не положено мне. А пирогом угощусь, пожалуй.
- И то дело, угощайтесь, угощайтесь, господин хороший! – щебетала Дарья. – Вот с рыбкой, вот с грибочками, вот с сыром. А это с баранинкой. У знакомого татарина вчерась купили. Как раз к венчанию расстарались.
Хлопотали женщины, деловито ходили куда-то мужчины, и за поднявшейся суетой не заметил гость, как оседлал Елисей коня, вывел его за посёлок и помчал к Севастополю.
От сытной еды чиновник разомлел, подобрел, захотел душевно поговорить.
- А как же это так вышло-то, - отправляя в рот очередной кусок, спрашивал он у Тимофея, - что девица в твоем доме числилась, а повенчались только сегодня? В грехе жили, что ли?
- Так девиц специально для нас генерал Протасьев из Тамбовской губернии привёз. Да не просто так, а по поручению самого государя-ампиратора.
- Вот как? – удивился нарочный.
- Вот так. Я Его Величество прямо как тебя видал. Из рук его медаль принял. И не я один. Все братишки наши награждены были им. И землицей этой жалованы.
- Это за какие же заслуги-то?
- За оборону Севастополя, - Тимофей с достоинством пригладил седые усы.
- Так не вы одни обороняли его, а милости такой мало кто удостоился.
- Значит, было за что! – усмехнулся старик. – Коль ампиратор до нас снизошёл да до наших нужд. Так вот, выкуплено было генералом Протасьевым у помещиков разных девять девиц. Восемь обвенчались сразу по приезду, а моя... – он нежно приобнял девушку за плечи, - захворала в дороге.
- Сильно захворала? – нарочный с любопытством разглядывал сидевшую со стыдливо опущенными глазами Аннушку.
- Шибко... Под лёд провалилась она, когда через реку переправлялись. Едва казаки спасли, вытащили. С того и захворала, простудилась. Лечили понемногу, как могли. А греха меж нами не было, нееет.
- А чего она у тебя-то поселилась? Могла бы у кого из подружек жить.
- Так ведь я у доктора Пирогова в госпитале некоторое время в санитарах был. Мне за хворыми да недужными, ранеными да увечными ходить не впервой. А подруги жизнь свою семейную пускай без забот начинают.
- Это верно... Что ж ты, старый такой, только теперь жениться надумал? А раньше-то, по молодости, что?
- Раньше? Раньше...
- Тимофеюшка, а поди-ка сюда! – медово пропела от его землянки Грунюшка. – Чтой-то я найти у вас не могу...
- Погоди, сейчас вернусь! – Тимофей поднялся из-за стола.
- А ты выпей, выпей! – к гостю подсел Мирон, широкий, с лукавой усмешкой на добродушном лице. – Как же это, на свадьбе гулять да не выпить! Это ж винцо виноградное, лёгкое, хмель с него – как пушок... – он положил на широченную ладонь куриное пёрышко, дунул на него. – Был, и нет его.
- Эх!... – махнул рукой нарочный. – Наливай!
- Ага! Ага! Вот это по-нашему! – Мирон налил в стеклянный стакан янтарного домашнего вина.
Тимофей подошёл к Груне:
- Чего не найдёшь, лапушка?
- Что делать думаешь, Тимофей? – вполголоса спросила та.
- Не отдам я им Анну.
- Нельзя, никак нельзя отдавать её, Тимоша. Сгубят её. Работать заставят, а какая сейчас из неё работница! Да и на хвори женские смотреть муж не станет, утех потребует, детишков рожать. Выдержит ли она?
Старик угрюмо молчал.
- Ты вот что, Тимофей. Венчаться вам нужно.
- Я бы давно уже... А она? Согласится ли?
- Ты глаза-то разуй! Она про тебя когда говорит, лицо у ей меняется, глаза сияют. Ты рядом появишься, а для её будто солнышко взошло. Она без тебя с тоски зачахнет же!
Тимофей схватил руку Груни, с надеждой гладя ей в глаза:
- Это правда?
- Ты один этого не увидел? – с ласковым упрёком сказала ему Груня. – Так вот что я тебе скажу. Елисей помчал в Севастополь, в церковь, с батюшкой договариваться. А вы с Аннушкой садитесь в двуколку, мчите следом. Обвенчаетесь, батюшка в метрику пропишет. А мы этого пока задержим здесь!
- Согласится ли, батюшка-то? Час неурочный, вечер близко.
- ТоропИтесь. Успеете до захода солнца.
- Так этот-то рази не заметит, что я ушёл?
- А ты поди сейчас к столу, сядь с ими. Аннушку ко мне пошли. Потом Тихон всех к себе уведет. Так ты и не плошай, в ту же минуту уходи. Фёдор двуколку запрягает, ждать будет.
Тимофей порывисто вздохнул. Ему хотелось обнять Грунюшку, но он боялся острого взгляда приезжего чиновника.
- Иди же! – поторопила его Груня.
Тимофей не спеша вернулся к столу:
- Аннушка, поди, помоги им. Чего-то потеряли они, без тебя не найти.
Анна, бледная, взволнованная, ушла к маячившей у их подворья подруге.
- ...Так тебя, выходит, в войну-то здесь не было? – спрашивал тем временем Мирон гостя, щедро подливая ему вина.
- Как не было? – петушился гость. – Здесь я был! В Симферополе в губернской управе служил по особым поручениям!
- И, к примеру, вот что ты делал? Ни одного неприятельского солдата, небось, и в глаза не видал? – хитро улыбался Мирон.
- Как не видел, как не видел! – хорохорился чиновник. Хмель всё больше забирался в его голову.
Подплыла, покачивая огромным животом, Настя:
- Ветер подымается, холодает. Вам-то привышно, а нам и застудиться недолго. Уйти бы теперя в избу.
- А и правда! – подхватился Тихон. – Айда ко мне в землянку!
- Нннеет! – помотал головой гость. – Мне пора ехать в Севастополь!
- Да успеешь! – Мирон положил ему на плечо свою огромную ладонь. – Погоди, ты же не рассказал, где ты неприятеля видал! Не иначе как во сне!
- В каком таком сне? – вскинулся гость. – На самом настоящем наяву!
- Айда, в землянке доскажешь! А то и впрямь жёнок застудим!
Вся орава с гомоном и гвалтом ввалилась в Тихоново жилище. Пока рассаживались, пока перетаскивали на стол снедь и бутыли, Тимофей ускользнул к хлевам. А через несколько минут они с Анной уже неслись к Севастополю.
- Бабы, бабы! – кричал подвыпивший гость. – Несите ещё пирогов. Умеете вы их печь!
- Нееет! – качал пальцем перед его носом Фёдор. – Жёнки! А баба – это бревно!
- Какое такое бревно! Фигу вам! Баба! – горячился нарочный.
- Фигу? Так бабафига – это парус!
- Какой парус? Какой парус?!
- Брамсель!
Гость пьяно таращил глаза:
- Брамсель... И где он на корабле ставится?
- Прямо над марселем! – перемигивались матросы.
- Значит, это самый верхний парус? – глаза нарочного время от времени сбегались к носу.
- Нет, над ним ещё есть бом-брамсель!
- А почему парус бревно?
- Какое бревно? – да уж, Мирон был мастер запутывать.
- Про какое ты говорил бревно?
- А, так это баба бревно!
- Чья баба бревно?! – недоумевал чиновник.
- Эй, зря про баб вспоминаешь! – тормошил его рыжий Фадей. – Ты вот про паруса послушай! Есть брамсели, над ними бом-брамсели, а ещё выше трюмсели.
- Трюм... трюмсель? Так ведь трюм - это внизу, а ты говоришь, что трюмсель выше!
Однако матросы запутывали гостя всё больше и больше, щедро подливая ему вина.
- А вот, постой, я тебе расскажу про товарища моего! – предложил Пётр Морозов. – Был у нас на Ягудииле* матрос один – тёзка мой, Пётр. Откуда-то с Малороссии сам. Эх, такой бесшабашный малый! И за словом в карман не лез, так отбреет, что только держись! Балагур, шутник.
--------
* название корабля Черноморского флота
--------
- Как же он в матросы-то попал? – спросила Полюшка, с интересом слушавшая его.
- Да, вишь ты, непоседлив он был. Не в радость ему было крестьянским трудом заниматься. Скушно. То-то он и сбежал с чумаками.
- Это хто ж такие, чумаки? – Полюшка прижалась к огромной груди Мирона.
- Торговцы солью. Ходили обозом из Малороссии к морю. Закупали соль да рыбу, потом продавали на ярмарках. Вот с ними Петро и ушел мир посмотреть. Море тогда впервой увидел. Шибко полюбил он море. Воля, простор... Не то, что землю пахать в деревне. Вот мир и решил, что обчеству от него проку нет, и в таком разе идти ему в рекруты.
- Повезло ему, что в матросы попал, а не в солдаты! – засмеялась Настя.
- Повезло. А может, и сам добился того. У него легко получалось зубы заговаривать кому хошь! Отдали его поначалу на Силистрию*. Невзлюбили его офицеры. Языкат, мол, больно. А товарищи, наоборот, со всем уважением к нему.
--------
* название корабля Черноморского флота
--------
- А за что? – любопытствовала Настя.
- Так вишь ты, служба матросская нелегка. А с ним унывать не приходилось. Он в любой неприятности умел что-то забавное увидеть. Оттого и служба рядом с им веселее казалась. А потом Силистрию-то списали, а матросов по другим кораблям отправили. И попал он к нам на Ягудиил. Эх, и ловок оказался! Как он взлетал на мачты, как сновал по вантам! Недаром прозванье у него было – Кошка. Истинная кошка!
- Кот! И чем же ваш кот прославился? – с интересом спросил гость.
- О! Перво-наперво, в Синопском сражении показал он себя отчаянным смельчаком. Будто бы и не боялся он сгибнуть. И до того смел оказался, что даже офицеры прониклись. А уж в Севастополе-то, когда Ягудиил в бухте запертым оказался, а нас на берег отправили солдатам в помощь, и того пуще. Однова голыми руками в плен взял трёх французских солдат.
- Голыми руками? – изумился гость. – Врёшь!
- Нож был у него. Бейбут. И всё. А другой раз вышло, что товарища нашего убитого поставили неприятели на бруствере. Это для устрашения нам. Ну, так Кошка-то и сбегал, убитого принёс на себе, чтобы по-христиански его в земле упокоить.
- Нешто не стреляли по ему? – спрашивали молодайки.
- Стреляли. Только все пули в убитого попали, а Кошка цел-невредим остался.
- Ой... – качали головами женщины.
- Но самое главное – спас он от гибели самого адмирала Корнилова!
- Как это? – вытаращил глаза гость.
- Прямиком под ноги командующему прилетела бомба. Так Кошка-то не растерялся, бомбу схватил да в котел с кашей кинул.
- Не разорвалась?!
- Фитиль в каше потух. Не разорвалась!
Цеплялось слово за слово, опрокидывалась чарка за чаркой, подкладывали молодайки угощения. А время шло, опустилась на землю ночь.
- А где же ваш Тимофей? Куда он делся? – наконец спохватился гость.
- Так где же быть новобрачному после венчания? – подмигнул ему Фёдор. – Уединился с молодой женой.
- Днём?!
- Какой же день? На улице темь – глаза выколи.
- Как так?! – гость попытался вскочить, однако ноги не повиновались ему. – Мне в Севастополь ехать!
- Завтра утречком и поедешь! – утешил его Тихон. – А ночку здесь отдохнешь. Места у меня много.
Вошёл Елисей, улыбнулся замолкнувшим враз товарищам.
- Что, всё ли благополучно? – спросил его старик.
- Благодарение Богу!
- Где это он был? – с подозрением в голосе спросил гость.
- Так хозяйство у нас артельное, большое, - спокойно отвечал Елисей. – Кому-то ведь нужно присматривать. Вот я и хлопотал.
- Эх... совсем мужиками стали... – насмешливо сказал нарочный.
- Так ведь мы и есть мужики. Из деревни вышли, в деревню и вернулись! – Елисей жадно выпил ковш воды. – А пойдём-ка, Грунюшка, домой! Завтра новый день, новые труды!
- И то верно! – поднялась с места Марья маленькая. – Нам с Фёдором завтра стадо пасти. Доброй ночи!
Загомонили, заговорили поселяне, стали прощаться с Тихоном и гостем, выходить из землянки.
- А ты ложись-ка вот тут! – старик положил на лавку набитый сеном матрас, чистую подушку. – Ты не брезгай, нет у нас ни блох, ни клопов. Чисто всё.
Уложив гостя, Тихон вышел на воздух. Блистали в чёрном небе звёзды, тянуло со стороны гор свежестью, беспокоились где-то ночные птицы. А у Тимофеевой землянки слышались весёлые голоса андреевцев, поздравлявших вернувшихся из Севастополя новобрачных с началом новой, счастливой жизни.
Главы выходят раз в неделю.
Предыдущие главы: 1) Барские причуды 17) "Граф" - разбойник
Если вам понравилась история, ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новые публикации! Больше рассказов можно прочитать на канале Чаинки
