Волколак, уже было направившийся по указанному ею пути, закатил глаза. Я же девицу ждать не
заставил. Коснулся прохладной щеки пальцами и прильнул к губам. Ощущение и впрямь, что пьешь
холодную чистую воду. Ни тебе жара, ни страсти, но и не сказать, что противно.
Оторвавшись от меня, водяница хихикнула и тут же спряталась в реке. Послышался отовсюду
хрустальный смех. Вот же ж любят подсматривать, охальницы. Я встал и шутливо погрозил им
пальцем. Смешки тут же стихли, только слышался плеск воды.
А потом направился за волколаком. Ибо общество девочек хорошо, но дело прежде всего. Правда,
все же перед тем, как нырнуть под ветви ели, на узкую тропку, обернулся. Давешняя водяница
вынырнула, помахала рукой и послала воздушный поцелуй.
Я только покачал головой. Врожденное обаяние рода Кощеев, что поделать. Многие девицы от нас
без ума. Кто от стати, кто от лица, кто от ума… кто от богатства. Короче, завидные женихи.
С волколаком мы какое-то время шагали молча. Он то принюхивался, то вслушивался в еле
различимые трески и шорохи, но ни разу не сказал, что откуда-то идет опасность.
– Тебя-то как звать? – поинтересовался я, чувствуя, что молчание давит на уши. Точнее, мысли о
Ткачихе, которая мне совсем не нравилась. Кто знает, что на уме у этой нечисти? Вдруг следит или
еще что такое.
– Могута, – отозвался волколак.
Я покосился на него. Стать и силушку отражает, угадали родители с именем. Хотя… может, тогда
он не был волколаком. Тут же по-разному может быть.
– А тебя я знаю, – вдруг произнес он, глядя себе под ноги.
– Вот как? – сделал вид, что удивился, я.
– Угу, – кивнул Могута. – Больно ваши кощеевские рожи приметны, уж не серчай.