А синеглазая девочка серьёзно объяснила Виктории Станиславовне:
- Раньше мама была Кудрявцева… и я тоже была Кудрявцева. А теперь мама Гордеева, и я – Гордеева, – потому что у нас папа Гордеев. Капитан Гордеев.
Учительница улыбалась, кивала головой. А взглянула на Викторию Станиславовну – замерла: завуч тоже пыталась улыбаться, но в каком-то непонятном, злом прищуре сузила глаза… и губы её не улыбались… а кривились в насмешливой злости… Полина тоже вдруг замолчала, удивлённо смотрела на Викторию Станиславовну. Завуч поспешно вышла из первого класса.
Сослуживцы посмеивались: теперь у капитана Гордеева через слово слышалось: моя Полинка… мы с дочкой… у нас с Полиной… Даже в сухих и строгих служебных разговорах Гордеев обязательно что-то рассказывал о дочке: как вместе учили стихотворение, и Полинка получила за него пятёрку, как дочка пришила пуговицу к его форменной рубашке… как он простыл немного, а Полина заварила для него ромашковый чай…
-А ещё, мужики, – немного застенчиво улыбался Гордеев, – я теперь пельмени лепить умею, – дочка научила. Первоклассница, а уже знает, как тесто сделать! И я теперь – не только суп и яичницу умею. Правда, как у дочки, – красивые такие, – у меня не получаются пока. Мы с Полинкой вчера столько пельменей налепили, – на три дня! Пока мама на службе была.
Лене… Леночке своей Гордеев тоже днями и ночами рассказывал, какая у него дочка… Рассказывал в счастливом удивлении: вспоминал, как снилась она ему, когда ещё ничего не было… и он так боялся ледяного холода в глазах прапорщика Кудрявцевой… Снилась девочка с её, Леночкиными, глазами, и он так и думал, что она уже первоклассница!
А Лена рассказывала ему о том, как она радовалась, когда у неё родилась Полинка… Какой красивой была её малышка, и как обидно было, что у Полины не будет отца… Максим обнимал жену, целовал её влажные ресницы, говорил какие-то ласковые-ласковые слова, – сам не понимал, где берёт такие слова, от которых Лена смахивала непрошеные слёзы и улыбалась…
Случалось, капитан Гордеев прибегал со службы…и прямо на пороге целовал Лену, задыхался от волнения, словно не верил, что можно вот так… прийти домой… и бесконечно её целовать… Сбивчиво шептал:
- Мне так хотелось увидеть тебя… Целый день… думал, как домой приду…
Ему хотелось быть с ней бесконечно нежным… Он и был таким, – медленно и долго целовал её, совершенно непостижимо угадывал… чувствовал, как она ждёт его прикосновений…и он касался губами, ладонями… там, где ей хотелось… и – так, как ей хотелось. А Лена стеснялась своих желаний, ей было стыдно, что он так чувствует её самые сокровенные желания… А он снова находил какие-то слова, уговаривал её… и сам стеснялся, что вот такой бесстыдник…
А когда он всё же не сдерживался, – нежность его сменялась вдруг этой шальной несдержанностью… – от счастливой Леночкиной покорности их дыхание становилось единым…
Она хотела рассказать ему… что у неё никогда такого не было… что ничего не было, – после той неосознанной боли и стыда, что так преждевременно случились в её шестнадцать лет. А он тихонько положил свою ладонь на её губы, осторожно улыбнулся:
- Я знаю.
…Виктория Станиславовна встретила Полину в коридоре. Остановилась, заботливо поправила светлые косички. Протянула большое яблоко, улыбнулась. Полине яблоко очень понравилось, но она молча смотрела на завуча. Виктория Станиславовна взяла её ладошки, положила в них яблоко:
- Это тебе!
Яблоко они с Андрюшкой Семёновым разрезали линейкой пополам. Андрюшка деловито заметил:
- Виктория Станиславовна злая, а яблоко – сладкое и сочное.
Полинка согласилась, кивнула головой: бывает!..
А потом папа уехал со своими солдатами на учебный полигон – там солдаты учатся стрелять. А мама сказала, что сегодня задержится на службе: сержант Малышев, который подарил Полине куклу, уехал со своей Мариной домой, и у них там будет свадьба… а маме теперь надо научить нового сержанта работать с аппаратурой военного связиста. Полина сделала уроки, вымыла посуду. Вышла во двор, сидела на скамейке, просто болтала ногами, по сторонам смотрела. Жаль, что Андрюшка живёт в Марфовке, а здесь, в городке, и первоклассников нет… а с большими ребятами не поиграешь, – раздумывала Полина. Подняла глаза, и увидела Викторию Станиславовну. Удивилась: раньше Виктория Станиславовна никогда не приходила в их двор… А потом вспомнила, что сегодня они с Андрюшкой Семёновым ходили проведывать рыжую Динку, деревенскую собаку, – на краю деревни, в ложбинке, Динка недавно родила щенков, и надо было посмотреть, как они. Андрюшка рассказывал, что они со старшим братом уже почти сделали будку для Динки и щенков. А пока они посмотрели на щенков, погладили Динку, большая перемена закончилась, и они опоздали на математику. Ксения Тимофеевна поставила им с Андрюшкой двойки в дневники – за опоздание на урок. И теперь, догадалась Полина, завуч пришла домой, чтобы рассказать маме и папе про её плохое поведение…
- А папы нет! Они с солдатами уехали на полигон. И мама сегодня поздно вернётся, – кажется, впервые Полина радовалась, что мамы и папы нет дома.
Виктория Станиславовна вдруг улыбнулась, присела на скамейку рядом с Полиной:
А я к подруге пришла, но её тоже нет дома.Тогда, может, мы с тобой сходим в парк, на качели? Ты любишь качели?
Полина неуверенно кивнула:
- Люблю… Мы с папой всегда ходим. Но одной мне не разрешают ходить в парк.
Виктория Станиславовна серьёзно сказала:
- Ты же не одна пойдёшь, а со мной. А потом я провожу тебя домой.
Полина подняла глаза на завуча:
- И скажете маме… что мы с Андрюшкой на математику опоздали?
Виктория Станиславовна рассмеялась:
- Не скажу. Ты же больше не будешь опаздывать?
Оказалось, Виктория Станиславовна совсем не злая… Полина рассказала, как папа брал её с собой в часть, и один солдат, Валера Ерёмин, даже дал ей подержать автомат, – тяжёлый такой! И она, Полина, уже решила, что будет или , как мама, или офицером ,– как папа. Папа сказал, что сейчас есть такие суворовские училища, где учатся не только мальчишки, но и девчонки. И Полина тоже будет учиться в суворовском училище, – только когда будет в пятом классе.
Виктория Станиславовна слушала с внимательной улыбкой. Потом отвела Полину домой, ласково помахала рукой и ушла. Полина облегчённо вздохнула: значит, и правда, – Виктория Станиславовна не собиралась рассказывать маме о том, что случилось сегодня в школе… Надо будет завтра рассказать Андрюшке, что она хорошая и весёлая, – как девчонка-старшеклассница.
Андрюшка выслушал подружку недоверчиво. Нахмурил светлые бровки, подумал.
- А вдруг она – как Снежная Королева… Притворяется хорошей, а сама…
Полина тоже задумалась.
- Но она же не королева, а учительница. Она в одиннадцатом классе английский язык преподаёт.
Андрюшка слышал, как кричит Виктория Станиславовна на одиннадцатиклассников… и вообще – она всегда кричит… даже на директора, Ольгу Даниловну. Не королева, но, может, даже хуже королевы.
А Виктория Станиславовна теперь часто заходила в первый класс. Спрашивала у Ксении Тимофеевны, как дела у Полины Гордеевой, просматривала Полинины тетрадки, бывало, – хвалила… случалось, – делала замечания… Ксении Тимофеевне она сказала:
- Мы знакомы с Гордеевыми.
С Полиной они подолгу разговаривали. Иногда Виктория Станиславовна расспрашивала Полину о доме, о маме с папой. Однажды задумчиво отряхнула мел с её школьного платья, – Полина на уроке была у доски, и ладошки так и остались белыми от мела, и платье белым оказалось:
- Полина, а у тебя есть ещё папа? Другой, не этот?
Полина изумлённо вскинула глаза:
- Нет. У меня один папа – папа Максим Гордеев. Капитан.
Виктория Станиславовна вздохнула, обняла девочку. Пожалела:
- Маленькая ты ещё. Не понимаешь, что он – не родной тебе. А родного папу мама твоя бросила, уехала сюда… и тебя привезла. А теперь она родит другого ребёнка, и они будут его любить… а ты Гордееву так и будешь неродной.
Виктория Сергеевна пошла по коридору в свой кабинет. И Полина убежала в класс. А на уроке чтения ей почему-то стало грустно… Папа уже целую неделю был на полигоне. И мама приходит, когда Полина уже спит. И уходит на службу рано утром. Может, и правда, – они с папой хотят, чтобы у них был другой ребёнок… Наверное, папа хочет родного ребёнка Скорее бы папа вернулся! Полине так надо поговорить с ним… так надо, чтобы вечером он поцеловал её глазки, укрыл одеяльцем, тихонько сказал:
- Моя ты доченька…
А когда папа приехал, они с Полиной долго сидели в её комнате. Папа смотрел её тетрадки, – медленно листал страницы, внимательно перечитывал всё, что без него писала Полина в классе и дома… А потом обнял дочку, улыбнулся, – почему-то стеснительно, как мальчишка:
- Полиночка, доченька!.. А знаешь, – скоро мама родит нам ещё девочку…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»