- Ген, ну куда ты опять собираешься? – слабым голосом спросила Катя. Она вышла полусонная из спальни. – Я ночь не спала, у меня под лопаткой что-то кололо, наверное, сердце. Ты что, хочешь уехать, а потом обнаружить в квартире мое холодное тело?
- Кать, ты прекрасно спала, даже слегка похрапывала! – ответил Гена, собирая удочки в чехол.
- Вот именно, похрапывала – а там до апноэ рукой подать! Вот так остановится дыхание во сне, и все, меня уже не будет! – простонала Катя.
- Сколько ты этих слов знаешь? «Апноэ»! Ладно, ты тут выздоравливай, а я поехал до обеда! – Гена собрался к выходу. – Рыбки тебе привезу. Она богата фосфором, поэтому твои косточки будут крепкими и здоровыми. А еще нервная система восстанавливается и ритм сердца тоже.
С этими словами Гена вышел из дома и сел в свой старенький «Жигуленок». Он уже давно перестал жалеть жену и старался сбежать из дома, когда она начинала свой сеанс ипохондрии. Вот вчера ей пришло в голову, что она сердечница. Сначала держалась за сердце на груди, потом вычитала, что сердце болит под лопаткой и внушила себе, что боль именно там. До 12 ночи она не давала Гене спать с жалобами на несуществующие симптомы и постоянно прислушивалась к своему организму. Потом Гена проснулся в 5 часов утра и понял, что ему надо в буквальном и переносном смысле сматывать удочки и ехать на озеро, иначе в воскресенье утром будет продолжение стонов и жалоб.
Ну не такая же была раньше Катька, не такая! Кто ее сделал ненормальной? Мать ее? Подруга Танька-ЗОЖница? У Катьки появилась какая-то болезненная страсть к болезням – вот такая точная тавтология. А когда они поженились, Катька даже рукой махнула на первый выкидыш – ну не получилось, значит не судьба! Потом была вторая беременность, проходила тяжело, роды тоже были нелегкими, Аленка родилась крупная. Но даже при всех рекомендациях врачей подольше лежать, Катька постоянно вскакивала к дочке и сама ее носила на руках.
Когда Аленке было два года, издалека приехала теща и ужаснулась:
- Гена! Ты почему жену загонял? На кого она у тебя похожа? Тощая и еле живая! Ты ее убиваешь!
- Анна Евгеньевна, каким образом я могу загонять? – возмутился Гена. – Я ежедневно на работе и еще иногда на шабашку хожу по строительству вечерами. Жене по дому помогаю, даже иногда готовлю еду. В чем я ее загнал?
- Ты за ее здоровьем не следишь!
Теща взяла в охапку свою дочь и начала таскать по всем врачам. Анализы прекрасные, ну да – есть степень утомленности, но в целом здоровье прекрасное. Назвав врачей поликлиники коновалами, теща стала водить Катю по платным врачам и знахарям, которые, потерев ручки, обязательно находили у Кати какую-то болезнь. Одни ей выписывали БАДы, а другие варили отвары за большие деньги. С тех пор Катя стала меняться – стала мнительной и внушаемой.
Теща уехала, но давала советы по телефону, а на Гену она шипела через трубку телефона, чтобы тот ночи не спал, но берег здоровье ее дочери. Гена берег – пришлось долго убеждать жену, что ей запудрили мозги и на самом деле она здорова как молодая телочка. И все было прекрасно до тех пор, пока она не встретила через пять лет эту Таньку-ЗОЖницу, тоскливую одиночку, помешанную на своем здоровье. Эта была бывшая одноклассница – пышка в школе и ходячий скелет в свои 30 лет с синими кругами под глазами.
- Она восхитительная! – говорила Катя Гене. – Была толстушка, а теперь в форме!
-Ага, такие формы в деревянном ящике на кладбище лежат! – иронично заметил Гена. – Судя по школьным фотографиям, она в школе выглядела аппетитнее.
Но Танька все равно увлекала Катю то правильным питанием, то хитрыми диетами, то какими-то необходимыми для здоровья лекарствами. Теща орала на Гену, что он опять загонял жену, а Гена ничего не мог доказать – Анна Евгеньевна даже и слышать его не хотела. Она кричала, что Катя чем-то неизлечимо больна, а Танька тянула одеяло в другую сторону и заставляла подругу то чистить организм, то травить его какими-то таблетками. В итоге все пришли дамы к выводу, что Катя заросла болезнями и в этом виноват Гена, которому все равно.
С тех пор, вот уже как два года, Катя занялась саморазрушением. Она крепко внушила себе, что чем-то больна, обращалась в поликлинику, но «злодеи-врачи» упорно в ней ничего не находили, и вообще – говорили выкинуть глупости из головы и обратиться к психологу, а лучше – к психиатру.
- Ген, ну как они могут называть меня больной на голову, если мне болит здесь! – жаловалась Катя, щупая себя где-то в области живота, глубоко под ребрами. – Ой, не здесь, а вот здесь! Ой! Точнее вот тут.
Катя пыталась прислушаться к своему организму и понять – где же все-таки у нее болит? Прогулявшись пальцами по ребрам, она начинала ощупывать спину и тоже сомневалась в точных зонах боли. Потом она вспоминала, что у нее были тяжелые роды, и гладила себя по низу живота – может там что-нибудь кольнет? Потом у нее откуда-то появился заунывный и кряхтящий голос, и она могла часами ныть о своих странных ощущениях даже после съеденного яблока:
- Ой, что-то яблоко плохо во мне переваривается! Видимо что-то с желудком! Или это кишечник? Может что-то с газами не так будет? Надо было не красное, а зеленое яблоко брать, оно полезнее! Ген, как ты думаешь? Может мне кишечник проверить? Только платно, а то в поликлиниках только коновалы работают?
Гена к этому относился отрицательно – когда приезжала теща, то на этих шарлатанов дамы ему весь кошелек вывернули. Да и вообще – смысла не было платить за то, что яблочко в желудке не так переварилось. Гена стал настаивать на психологе и даже психиатре, что вывело Катю из себя и она опять начинала стонать заунывным голосом:
- Правильно мне мама говорила, что ты черствый сухарь и не знаешь, что я серьезно больна! Это ты меня доводишь!
Во время таких скандалов Гена вскакивал и уходил. Да хоть куда – просто сделать несколько кругов вокруг дома и посидеть на лавочке во дворе, если нет старушек, которые говорят тоже о своих болезнях. Он стал чувствовать, что жалость к жене у него исчезает как и любовь тоже. Вот и сейчас, отправившись на рыбалку, он размышлял об этом. Очень хочется развестись, очень, но Аленку жаль. Маленькая, глупенькая еще, нужно отцовское воспитание, пока от мамы таких же причуд не нахваталась.