Итак, 1903 год, 30 декабря. Место действия – Чикаго, театр «Ирокез».
Но сперва по традиции немного предыстории о сием «храме Мельпомены». Доподлинно о строительстве сего сооружения культуры известно мало, но шло оно с большим скрипом, многочисленными задержками и проблемами при постройке. И наконец, 23 октября 1903 года построенный конторой «Fuller Construction» театр «Ирокез» был сдан. Несмотря на все предшествующие неудачи, театр был назван американскими критиками самым изящным и архитектурно совершенным в Чикаго. Здание состояло из трех уровней и вмещало в себя 1602 человека. Партер (первый этаж) был рассчитан на 700 человек, второй уровень, где находился первый балкон, имел более 400 мест. А третий уровень, где располагалась галерея – способен был вместить до 500 человек. При всех этих масштабах в здании был лишь один вход. Широкая лестница, от фойе до уровня балкона, также использовалась для подъезда к лестнице на уровень галереи. Театральные дизайнеры утверждали, что за счёт этого подхода зрителям было «видно весь зал независимо от цены их мест». Однако наличие общей лестницы для такого большого помещения было вопиющим нарушением пожарной безопасности, и для каждого балкона были необходимы свои лестницы и выходы. Из-за такого дизайна и произошла катастрофа: при пожаре люди, выходящие из галереи, столкнулись с толпой, убегающей с балкона, и люди спустившиеся с верхних уровней встретили зрителей уровня оркестра и фойе. Ещё одной из проблем были неоправданно огромные закулисье и галерея для декораций.
Несмотря на все архитектурные изыски и совершенство, Ирокез имел в своей конструкции множество значительных недостатков в плане пожарной безопасности. Хотя афиши и рекламные проспекты расхваливали театр как «абсолютно огнестойкий». Ага, слышали, из той же серии небось, как и Титаник – непотопляемый. Но организаторы, видимо, наплевательски решили, что раз пока люди верят, что театр защищён от пожара, то и так сойдёт.
Например редактор журнала Fireproof, заглянув в «Ирокез» ещё на стадии строительства, отметил, что в здании переизбыток деревянной отделки, зато слишком мало пожарных выходов, да ещё и те, что есть, не могут обеспечить достаточную пропускную способность.
Кэп Чикагского пожарного отдела, посетив театр в рамках неофицального тура по театральным дням перед официальным открытием, отметил, что в здании нет, от слова совсем, пожарной сигнализации, гидрантов, заперты множество пожарных выходов, сиденья из легковоспламеняющихся материалов, отсутствует асбестовый противопожарный занавес на сцене, и даже нет обычного телефона, сообщить, а вдруг чего случится. А ещё, ни один работник не знает, что делать во время пожара. Также капитан остался недоволен, что в театре нет пожарного инспектора, однако позже ему сказали, что такой всё же имеется. И на все эти косяки как-то закрыли глаза после знаменитого Большого пожарища в Чикаго.
А из имеющихся средств пожаротушения были лишь 6 огнетушителей «Kilfyre», представлявшие собой порошковый огнетушитель, продаваемый также для тушения пожаров в жилых домах. Он состоял из трубки с оловом, размером 2х24 дюйма, заполненной примерно тремя фунтами белого порошка, в основном бикарбоната натрия. Пользователю нужно было «насильно швырнуть» содержимое трубки в основание самого пламени. Но в «Ирокезе» пожар начался высоко над сценой, и Kilfyre, когда его бросили ,упал бесполезным куском железной ерунды на пол, не причинив пламени никакого вреда.
А теперь вернёмся в то утро среды, 30 декабря 1903 года. В Ирокезе вот-вот должно было начаться выступление мюзикла «Мистер Синяя Борода» от театра Drury Lane. Эта постановка приобрела у чикагцев необычайную популярность, и билеты разлетелись за один миг, привлекая множество зрителей. В зале не было пустых мест. Несмотря на то, что зал был рассчитан на 1602 места, в тот день количество зрителей доходило до 2100-2200 (по другой версии было 1830 человек зрителей и 275 человек обслуживающего персонала) человек. Из-за сильной переполненности театра не хватало даже стоячих мест в задней части здания, посему зрители усаживались прямо в проходах, блокируя выходы. Помимо этого, свою лепту внесли организаторы, закрыв специальные решётчатые ворота отделяющие друг от друга классы мест.
Первый акт представления прошёл без каких-либо инцидентов. Но в 3:15 дня, когда начался второй акт, и хор из 8 мужчин и 8 женщин начал исполнять песнь «При бледном лунном свете» – номер, для которого требовалось особое освещение, придававшее сцене голубое свечение, начала искрить ацетиленовая лампа. Искры попали на муслиновый театральный занавес и начался пожар. Огонь поначалу был довольно слабым и хоть зрители его видели, но сохраняли спокойствие и безмятежность. Рабочие сцены попытались сбить огонь палками, но лишь раздули пламя. Дежуривший на сцене пожарный доброволец попытался сбить пламя огнетушителем «Kilfyre», но тот оказался бесполезным. В это время занавес уже был охвачен огнём, и пламя начало подниматься на верхнюю галерею, где висели несколько тысяч квадратных футов раскрашенных легковоспламеняющихся полотенец в качестве декораций.
Сценический менеджер тут же попытался опустить асбестовый противопожарный занавес отсекающий сцену от зрительного зала. Но вопреки закону Мерфи он был заблокирован светоотражателем, расположенным как раз под аркой сцены. С потолка начали падать огромные горящие куски декораций и в этот момент актёр-комик Эдди Фой, готовившийся к выступлению, решил успокоить публику, выбежав полуодетым в сценический костюм и призвав не поддаваться панике. Да ещё и приказал чтоб оркестр дал джазец в этой дыре, да повеселее. Зрители, опешив от таких преколов, даже начали осыпать лицедея на горящей сцене аплодисментами, не подозревая, что писец уже медленно подкрался и ждёт своего часа.
Но затем над сценой бабахнули 2 баллона с ацетиленом. От взрыва и падающих кусков декораций вышла из строя система электроснабжения, и во всем театре наступил «приятный» мрак.
А аварийного освещения владельцы «Ирокеза» не предусмотрели, либо решили сэкономить шекели на более приятные вещи. Вот тут-то народ врубил режим паника и на форсаже решил выбираться из горящего здания. Ну да, ну да, а до этого всё было прям нормально. Прям по сценарию.
И во время спонтанной эвакуации вдруг выяснилось, что все 30 пожарных выходов скрыты за драпировкой на северной стороне сооружения, да ещё и закрыты на мудреные шпингалеты типа «эспаньолет». Единственным кто смог вскрыть сие инженерное безобразие был хозяин бара Фрэнк Хаусман, и то только потому, что его холодильник был с таким же замком. Ещё 2 замка зрителям удалось выломать силой или открыть, а остальные же 27 аварийных дверей остались закрыты, отчего огромное количество людей, оказавшись в огненном капкане, погибло. По подсчётам около 200 человек погибли из-за фальшивых декоративных дверей, которые выглядели как выход, а на деле являлись лишь элементом декора.
Актёры и танцоры за кулисами тоже спешно эвакуировались через задний выход. Когда они покинули здание через аварийный задний проход, то впустили поток ледяного ветра который значительно раздул пламя. Многим удалось сбежать через окна в раздевалках. Другая же часть народа попыталась покинуть здание через западную сцену, но едва пробилась к двери и прижалась к ней, отчаянно пытаясь выбраться, та открылась вовнутрь и застряла. Спасение пришло в виде человека проезжавшего мимо, чисто случайно оказавшегося железнодорожным агентом. Тот увидел толпу у заблокированной двери в горящем театре и при помощи инструментов, которые всегда возил с собой, отстегнул петли, позволив актёрам и зрителям выбраться наружу.
В какой-то момент некий недоумок додумался открыть двойные грузовые двери на северной стене используемые обычно для транспортировки декораций. Из-за чего мощный поток воздуха ворвался в здание и раздул огонь до колоссальных размеров. Ввиду того что вся вентиляция (дымовые люки) была либо заколочена или затянута, огонь и раскаленные газы не могли без вреда выйти на крышу. За сценой сразу же образовалась стена огня, которая, поднырнув под застрявший противопожарный занавес, всей своей мощью устремилась в галерею и на балконы, где в это время безмятежно отдыхало примерно 900 человек.
Огонь в миг сжигал всех оставшихся там людей, воспламеняя всё на своём пути. Пытаясь найти путь к спасению, многие люди в панике бросались с высоты в партер, убивая и калеча себя и оставшихся внизу. Те, кто находился в секции оркестра, смогли выбраться в фойе и выйти из здания. Те же, кто пережил огненный вал, прошедший через балконы и галерею, попытались эвакуироваться по лестницам, но те самые отсекающие решётки оказали им медвежью услугу. Люди начали паниковать и устроили давку, в ходе которой на тот свет отправились сотни человек. А тем временем пожар набирал силу, и пламя охватило всё здание театра. В надежде на спасение зрители стали выбираться через окна на карнизы и наружные балконы здания, отчего один из таких балконов рухнул от перегрузки, похоронив и покалечив многих. В это время счастливчики, успевшие свалить через аварийные выходы в северной части оказались в западне на пожарных лестницах. Как оказалось, здание было открыто, а лестницы никто не потрудился достроить, и те не доставали до земли. Вскоре огонь добрался и до недостроенных лестниц. В панике люди, надеясь на спасение от огненной стихии, решили прыгать с недостроенных пролётов. Многие из них разбились насмерть, как минимум было насчитано 125 погибших в этой части здания. Однако и тут, как в случае железнодорожным агентом, погорельцам помогли. Студенты Северо-Западного универа, который был буквально поблизости от «Ирокеза», устранили разрывы между пролётами лестницы с помощью досок. Помимо этого они соединили окна театра и университета через узкий проулок импровизированными «мостами», состоящими из досок и деревянных лестниц, по которым несколько человек смогли эвакуироваться.
Пожарные из Чикагского пожарного департамента №13 подключились к спасению людей лишь в 3:33 дня. Но эвакуация осложнялась тем, что автолестницы не доставали до людей на недостроенных лестницах в северной части театра. Тем более эта часть здания находилась в тесном обледенелом переулке, да ещё и полностью заполненном дымом. Люди на лестницах массово задыхались от густого ядовитого дыма, так и не дождавшись помощи. Те же кому «посчастливилось» пробиться через стену огня, были охвачены пламенем. Но шансы на жизнь у них были равны нулю, ввиду страшнейших ожогов.
После того, как был локализован очаг возгорания и был потушен пожар, огнеборцы вошли в здание для подсчёта жертв и оценки ущерба. Спасателям пришлось работать в крайне тяжёлых условиях. Освещение полностью отсутствовало и пришлось одолжить во всех близлежащих магазинах переносные фонари, дабы не шарится в темноте подобно слепым котятам. Когда пожарные вошли в театр, то обнаружили что всё переходы здания покрыты слоем раздавленных человечьих тел превышающим вдвое человеческий рост. Когда началась паника и давка, жертвы ползли по телам уже умерших, задыхались в дыму и ложились новым слоем этого сюрреалистичного пирога. Трупы были обезображены до неузнаваемости, на некоторых отсутствовала одежда. Но среди всего этого кошмара пожарные вопреки здравому смыслу находили выживших, которых спас от дыма и огня слой из трупов. Как и на любом месте трагедии не обошлось и без мародеров. Любители поживиться халявными деньжатами и ювелиркой снимали ценности с погибших, прикидываясь пожарными и спасателями. Самые отбитые лезли в театр прямо во время пожара, отчего сами погибали. Чтобы пресечь действия этих жуликов полисмены решили выносить и складировать тела погибших возле окон и дверей, чтобы было легче их охранять. Всё найденное на трупах складывали в большие корзины и в итоге заполнили 10 корзин, вмещавших 63 литра каждая.
Подсчитав количество жертв, спасатели сделали выводы, что в день трагедии погибло 575 человек. Около 30 человек позже умерли в больницах от ожогов, отравлений дымом и различных тяжёлых травм. Из 300 работников театра, что были задействованы в постановке, лишь пятеро не смогли выжить – билетёр, актёр второго плана, две служанки и воздушная гимнастка Нэлли Рид. Она играла роль феи и должна была, вися на троллейбусной проволоке высоко над сценой, осыпать зрителей лепестками роз. Но когда начался пожар Нэлли оказалась в ловушке на выдвижной платформе, откуда рухнула в партер получив серьёзные ожоги. Спустя несколько дней она скончалась в госпитале. Большинство же из членов персонала свалило ещё в начале трагедии, так как были осведомлены о расположении всех выходов, в то время как зрители следовали маршрутам обозначенным для эвакуации, многие из которых просто сбивали с толку.
Сразу же после трагедии мэр Чикаго Картер Харрисон-мл. приказал закрыть все театры города на 6 недель. Волна запретов докатилась и до Нью-Йорка, где в храмах Мельпомены запретили стоячие места, а некоторые из обителей искусств и вовсе прикрыли. Пришло время креститься, ибо гром грянул. В первую очередь были пересмотрены правила строительства и пожарной безопасности. По всему США театры то тут то там закрывались на переоборудование. Коснулось это веяние и некоторых городов Европы. Новые правила требовали, чтобы все выходы театра были обозначены более четко, а двери должны иметь возможность открытия с внутренней стороны. Кстати, пожар в «Ирокезе» стал поводом для создания нажимной панели на дверях эвакуационного выхода. В случае сильной давки и паники в толпе, такая дверь легко открывалась одним нажатием на поперечную планку.
Также, согласно принятым правилам, надлежало регулярно и строго проводить проверки дымовых люков и механизмов отвечающих за их открытие во время пожара. Помимо этого, противопожарный занавес должен был быть постоянно закрыт и открываться лишь на время представлений или репетиций, а после вновь закрываться. Также предписания гласили, что от асбестового занавеса необходимо отказаться в пользу занавеса из огнеупорного и дымостойкого металла.
Пожар в Ирокезе быстро приобрёл статус резонансного дела в Чикаго. Общество быстро нашло козлов отпущения, среди которых был мэр города Харрисон-мл. Один из потерпевших – бизнесмен Артур Халл, потерявший в пожаре жену и троих отпрысков, требовал ареста руководителей «Ирокеза». После чего хозяева театра Дэвис и Пауэрс отправились полировать нары. Но они не пожелали тухнуть в камере и наняли адвоката Леви Майера, который славился своими «грязными» методами. Эдакий Эльман Пашаев. Сперва стряпчий добился свободы для своих клиентов под залог, а потом начал тянуть кота за муда замедляя ход судебного процесса. Всё это продлилось 3 года, и в итоге Майерс доказал, что между игнором правил пожбезопасности и гибелью людей нет никакой взаимосвязи. Ага, это все огонь убил людей, а мы ни при делах. Ля, ты крыса, Леви Майер. В итоге хозяева и менеджеры театра вышли из воды сухими и даже не получили сроки. Зато в тюрьму поехал владелец таверны, который хотел поживиться добром с трупов.
Все работники, обвиненные в трагедии, были уволены спустя 3 года. Внешняя часть здания после пожара не особо пострадала, и по завершению реставрации, здание открыли как Колониальный театр. Но и ему было суждено недолгое существование, ибо в 1926 году он был снесен, а на освобожденном месте возник Восточный театр.
В память о жертвах театра «Ирокез» скульптор Лорадо Тафт создал бронзовый барельефный памятник без всяких табличек и опознавательных знаков, который находился в госпитале на Вакере до момента сноса здания в 1951 году. После чего памятник перенесли на склад в мэрии, где он хранился до того, как был установлен в 1960 году на улице Ласалле. Спустя пять лет после происшествия Эндрю Кирхер, владелец кладбища Монтроуз, где нашли последнюю обитель жертвы трагедии, возвёл в память о трагедии мемориал. Также каждый год в мэрии Чикаго проводили поминальную службу, до той поры пока не умер последний из оставшихся в живых в этом ужасном инциденте.
Автор - Серега Кучма