Столько всего приходится готовить заранее. Приходишь вечером домой уставший, поужинаешь, через силу помоешь посуду - тут бы расслабиться и отдохнуть, но нет. Собаке на завтра мясо сварить, а то у неё собственное внутреннее несварение. И кашу ей тоже надо. Хлеб поставить, чтобы к утру испёкся. Побриться и почистить зубы, а то с утра некогда будет. Запинать ребёнка дорешать задачки и помочь их дорешать.
Сменить постельное бельё и засунуть грязное в стиралку. О, и ещё мясо прижарить, чтобы утром поставить тушиться. Что-то наверняка забыл, но вспоминать уже сил нет. Завтра на работе - готовить задания, планы, оценки, прототипы. Всё наперёд, на день, на два, на неделю, на месяц. Приходишь вечером домой уставший, поужинаешь, через силу помоешь посуду... И так каждый день, всегда.
Я был знаком с одной девушкой, которая готовила весь мир. Каждый день она должна была не менее семи раз посмотреть на небо. Она рассказывала, что однажды забыла это сделать, и на следующий день вместо неба над головами повисла ужасная белесая пустота. И ей приходилось через силу смотреть на пустоту, чтобы на завтра всё-таки приготовить нормальное небо. Погода - ну, тут вариаций больше и ритуалы, соответственно, разнообразнее. Что-то с верёвочками, камешками, бумажными салфетками и чаем из блюдца. Небо и погода - это только мелочи, для примера.
Готовить ей приходилось всё. Она выходила на две станции метро раньше, чем надо, и проходила оставшийся путь босиком, мимоходом приглаживая ладонями стены домов - чтобы назавтра снова были дороги и дома. Она проезжала по нескольку ненужных ей остановок разными видами транспорта, чтобы назавтра были и машины, и троллейбусы, и трамваи. Она заговаривала с незнакомыми прохожими о глупостях, чтобы назавтра из города не исчезли и жители. Некоторые вещи делались дольше и труднее. Подготовка хорошего лета занимала целую весну, всё лето она готовила осень, осенью готовила зиму...
Там требовалось что-то совсем уж сложное вроде правильной материи и цветов одежды, готовки нужных блюд в нужные дни, заклейки окон или проветривания комнат по графику. Когда она переехала из мглистого Питера в солнечную Одессу, она пять лет училась готовить на новом месте правильные времена года, а до тех пор в климате всё шло наперекосяк. Она подозревала, что всей своей жизнью готовит себе правильное посмертие - а правильную смерть уж точно. Но проверить, ясное дело, пока не могла. Она никогда не была замужем и даже ни с кем не встречалась. "Почему?" - однажды спросил я. "Знал бы ты, сколько всего нужно сделать, чтобы приготовить нормального мужа или хотя бы хороший секс..." - грустно ответила она. Я не стал уточнять. Так она и жила - озабоченная и сосредоточенная, если только для очередной готовки не требовались беззаботная улыбка, горькие слёзы или злобная истерика.
А они тоже требовались регулярно. Каждую неделю, каждый месяц, из года в год. Я повстречал её недавно. Сколько это лет прошло с прошлого раза? Четырнадцать, пятнадцать?.. Она немного постарела, слегка располнела. В волосах появились седые пряди. Но главное - из глаз пропало это её вечное напряжённое внимание, а на руке (я не сразу заметил) появилось обручальное кольцо. "Я сдала обязанности", - пояснила она. И рассказала такую историю.
Однажды, готовя бабье лето, она обходила подножье пригородного холма. Продиралась через заросли орешника, через два шага на третий цепляясь тяжёлыми деревянными бусами за ветки. И вдруг услышала тонкий плач - то ли детский, то ли котячий. На камне за деревом плакала феечка. Она безутешно всхлипывала, мотая головой и рассыпая вокруг себя брызги слёз и золотистую пыльцу. Ей даже было всё равно, что её увидел человек. А может быть, озабоченные волшебницы вроде моей знакомой не считались. "Дверь... захлопнулась..." - только это и удалось разобрать между рыданиями.
Далеко не сразу, промочив слезами два носовых платка и подол юбки, напоенная водой и накормленная яблоком феечка объяснила: она всего на минутку выскочила в наш мир за какой-то мелочью, а дверь захлопнулась, а ключ остался дома. И теперь ей никак-никак не вернуться вовремя! Когда её ещё хватятся, когда отыщут! А у неё там ещё столько дел! И она снова расплакалась. Дверь в другой мир - это вам не погода на завтра. Приготовить её оказалось быстро, всего за пару часов, но что для этого пришлось сделать... Моя знакомая покраснела и отказалась вдаваться в подробности.
Главное, что феечка перестала плакать. Стоя на пороге и предусмотрительно подпирая ногой открытую дверь в лилово-золотое сверкание, она счастливо рассмеялась и спросила: "Чем я могу тебя отблагодарить?" "И тогда, - сказала знакомая, - я спросила, может ли она забрать эту мою проклятую обязанность. Она не сразу поняла и ещё дольше не верила, что я хочу отдать свои способности. Никто из фей такого не умеет. Они присматривают за миром по-своему - помогают расти цветам, вылупляться птенцам и всё такое - но совсем иначе. А так, как я - не умеют".
Поняв, что с ней не шутят, феечка радостно завизжала и запрыгала (знакомая едва успела придержать дверь, чтобы не тратить ещё два часа - и знали бы вы, как это смущает), чмокнула её в щеку, попыталась обнять (размаха рук хватило только на одно плечо) и сказала, что да, конечно, она может, и ещё как! Начертила ей на ладони медленно гаснущий запутанный золотой знак, помахала на прощание и захлопнула дверь за собой.
Моя знакомая долго отвыкала заботиться обо всём. Очень долго. "Кое от чего, - сказала она, - я не отказалась до сих пор". Но теперь это не было обязанностью, и от её нарядов, чаепитий и прогулок ничего не зависело. Всё жило и готовилось само. Феечку она видела ещё несколько раз. Сосредоточенная и потускневшая от ответственности, та танцевала на шляпках грибов, выкладывала круги из речной гальки и переплетала паутину между ветвями. "Долго объяснять, - отмахивалась она, - у меня оно работает так. Не мешай, а то вам на завтра не будет солнца".
А в последнюю встречу феечка снова сияла и смеялась, разбрасывая звонкие искры. "К нам заходил один Тёмный Властелин, - пояснила она, - за сильной магией. Я отдала ему твой дар. Видела бы ты его лицо, когда он понял, сколько всего нужно сделать, чтобы приготовить хотя бы одну мрачную тучу и зловещую молнию!" И она захихикала.