Я смотрю кино про себя, в котором
Я смотрю кино про себя, в котором…
Хаски
Я очень ждала фильма «Петровы в Гриппе». Конечно, не помнила, что так ждала, потому что, пока бегаешь вокруг своей жизни, уже ничего не помнишь. Но как только на экране появился первый кадр, я вспомнила, что ждала, и сразу же почувствовала: вот сейчас бабахнет не меньше, чем от «Изображая жертву». Бабахнуло.
Фильм (язык не повернётся назвать его экранизацией — слишком отдельный), как и роман, погружает в гриппозное состояние, в экзистенциальный морок, который намного сложнее привычного русского мрачняка в жанре «Рашки-г***».
Сюжетные и визуальные линии сплетаются и раздваиваются, невозможно уверенно сказать: «Я поняла». Ничего я не поняла, а только два с половиной часа следила за повторяющимися узорами и испытывала радость и боль узнавания.
Узоры повторяются буквально: вахтерша в библиотеке вяжет свитер. Позже в свитере с такими же ромбами появится «Снегурочка» Марина. Но позже — это лет за двадцать до. Так что, учитывая отсылки к древнегреческой мифологии, совершенно не ясно, не Мойра ли случаем эта грубоватая вахтерша. И почему бы ей не оказаться Мойрой, если человек с лицом Уолтера Уайта — Аид, а жена Петрова (если она вообще существует, впрочем, к Аиду, другу-недописателю и сыну тот же вопрос) — кровавая Немезида.
Всё двоится и троится: детали, повороты, актёры, играющие по несколько ролей.
Узнавание подстерегает повсюду. Я заходила в тот же лифт, что Петров, так же сумбурно видела в детстве параллельный мир взрослых. Были такие же стулья в ДК, такой же выключатель во всех квартирах. Были «Трамваи» группы «Ноль». Хотя грипп размывает очертания героев и границы между их историями, чаще всего во время просмотра приходит слово «точно».
Я провела детство около разных поэтических кругов и кружков, и это они, карикатурно-точные, настоящие, появились в библиотеке. Именно такие стихи могли звучать, именно так сидели с одухотворенными лицами женщины, не снимающие шапок в помещении.
Вся эта полулитературная компания кажется жалкой, комичной, хочется присоединиться к жене Петрова в её желании запереть и сжечь кучку графоманов, но убогость изображаемого одновременно вызывает сочувствие. Убогость библиотечного поэтического кружка, домов, улиц, автобуса, куртки и шапки Петрова, советского нарядного и постсоветского некрасивого показана с симпатией, без возвышения и дистанции. Это всё не чужое. Точность, но уже со злой иронией, и в ещё одном поэтическом эпизоде — когда актёр Саша декламирует Асадова. Идеальная пошлось.
Фантастически удался взгляд в прошлое. Ёлка показана глазами маленького Петрова, и это не метафора: так выстроена съёмка. Не хуже и вплетение современности — снова точное, ироничное. Анна Наринская задаёт вопрос из зала (зальчика?) на поэтическом вечере в библиотеке . Я чуть не лопнула от смеха при виде несовпадения масштабов.
А в конце чуть не лопнула ещё раз — от восторга узнавания. «Похороны» рэпера Хаски, 2018 год. АфишаDaily: «Сначала к зданию дома культуры подъехала машина ритуальных услуг. В 12.55 людей начали запускать в зал, на сцене стоял гроб, в котором лежал Хаски». «Петровы в Гриппе», 2021 год. Рэпер Хаски выбирается из гроба и меняет катафалк на типичный российский автобус с гротескной Снегурочкой-кондукторшей — повторяющейся эпизодической героиней, повторяющей одну и ту же реплику.
Кажется, если бы Серебренников стал единственным читателем «Петровых в гриппе», то роман был бы написан не зря.