Историю мне эту рассказал мой старый друг самогонщик, который работал на одном заводе, в одном цеху с героем нашего повествования.
Дело было в семидесятых годах прошлого века. Самогоноварение было запрещено и уголовно наказуемо. Даже за изготовление самогона без цели сбыта можно было прилично схлопотать, ведь Никита Хрущёв в шестидесятые годы ужесточил борьбу с самогоноварением, введя наказание даже за приобретение самогона и изготовление для личных нужд.
Но народ гнал его потихоньку, особенно в одном городке, где было много заводов, но мало мест где можно было культурно провести время.
Партия и правительство с этим боролись, проводя рейды, врываясь в квартиры граждан и конфискуя самогонные аппараты.
Семёныч – так звали героя нашей истории был отличным токарем седьмого или шестого разряда, мастером своего дела, можно сказать Кулибиным.
До пенсии ему оставалось несколько лет, жил он один с женой, которая работала почтальоном, а дети уже разъехались по своим квартирам. У них были уже семьи, внуки…
И вся эта история случилась во многом потому, что Семёныч решил на старости лет съездить в загранпоездку.
В то время на его цех инструментальной обработки давали одну путёвку в Югославию, вот Семёныч и решил отличиться – выдал норму аж на 200 процентов с лишним.
Особо не старался, просто студентке, нормировщице, он показал время вытачивания новой детали при малых оборотах токарного станка, а сам потом вытачивал на самых высоких.
Вот и получился производственный рекорд.
Но на эту лакомую путёвку претендовал и местный парторг, который сделал хитрый ход.
На очередном торжественном собрании, он вручил Семёнычу почётную грамоту и ценный приз – гипсовый бюст самого товарища Ленина!
А путёвку забрал себе.
Бюст же этот раньше стоял в фойе завода, пока на его место не поставили Ильича в полный рост. Надо было куда-то старый бюст девать, вот и наградили им бедолагу.
Бюст этот был внутри полый, и огромных размеров, с кубический метр.
Вот эту махину приволокли в хрущёвку к Семёнычу.
Но он не сильно расстроился, поставил его в свою гостиную. А для этого на том же заводе сделал станину под Ленина.
Сделал из титанового уголка, да ещё с секретом, с тайным механизмом.
Стоит бюст будто бы на тумбочке, внизу всякое барахло лежит за дверками – простыни, полотенца.
Но если их убрать, да в потайной штырь вставить ручку от мясорубки, то крутя её с минуту, вниз опустится то, что находится внутри этого бюста.
А был там самогонный аппарат в разобранном виде.
Более того, в перегонном кубе был ещё один цилиндр, в котором Семёныч настаивал брагу, была там и «приветственная рука Ильича», которая поднималась, когда брага была готова, правда не в высоту, а немного в бок, но это не важно.
Достанет Семёныч всё это богатство, процедит и поставит на газовую плиту для перегонки. Подключал охлаждение к водопроводному крану резиновыми шлангами. Перегонял и очищал как положено. Гнал, когда был на работе.
Процесс был автоматизирован, по слухам там было реле времени и ещё пара фишек. Человек был великого ума.
В месяц перегонял самогона примерно с ящик – 20 бутылок 40%.
Изготовлял для домашнего употребления и потчевал своих старых друзей по цеху, которым доверял.
«Пошли на бюст поглядим» - это было их кодовое слово. Так и жили лет пять, пока внуку Семеныча не пришла пора в пионеры идти.
Вот и решил он совершить «подвиг» - сдал деда с потрохами, даже сам указал участковому и понятым, как хитрый механизм работает.
Похвалили, на линейке грамоту дали. Только вот прозвали его с той поры «Дурным». Так это слово «Дурной» на всю жизнь к нему и прилипло.
А что дед? Фото его с доски почёта перевесили на стенгазету позора. Лишили премии, пропесочили на собрании, пришлось заплатить штраф – в 300 рублей! Так что не удалось внуку велосипед новый купить, увы…
Сёменыча сейчас уже нет, завод закрыт и разворован. Все станки продали на металлолом.
А как же бюст? Его тогда вернули на завод. Когда всё оборудование рушили, кто-то прошёлся кувалдой и по нему. Так что от него сейчас осталось лишь кучка гипса. Кому он помешал?
Вот такая вот грустная история о том, как в СССР гнали «ленинский» самогон. Именно так его звали те, кому посчастливилось его пить и жить в ту бурную эпоху, которую почему-то назвали «застоем»…