Я стала просыпаться счастливой и радостной. А повода для грусти не было! Я медленно и уверенно меняла свой жёлтый окрас на белый, с ноги ободрали марлю и не нужно было ждать боли и страданий, и это было здорово. Я проводила время за чтением и каталась по отделению на коляске, либо с Риммой, либо без Риммы, я соскучилась по свободе перемещения. Меня готовили к выписке, так как гастроэнтерологи завершили свою работу по излечению меня от гепатита, а у травматологов ещё было чем заняться.
Моя нога, не смотря на то, что марлю сняли , разгибаться не хотела, и травматологи ещё не выяснили почему. Им было проще разобраться с этим на своей территории, там были другие рентгеновские аппараты, больше специалистов, поэтому врачи -травматологи ждали моей выписки больше, чем я. Результат пересадки был положительный. Конечно, не вся кожа, которую пересадили прижилась, но кожные клетки, которые прижились, стали делиться, и обрастать другими клетками, я ещё этого не видела, но мне рассказала об этом Римма. Я очень радовалась, появились перспективы протезирования.
Последние анализы были такими, какими надо, все устроило обе стороны. Я себя чувствовала отлично, и даже привыкла есть гадость на постоянной основе, поэтому не было никаких сбоев программы, а я бодро шла на поправку. Я соскучилась по травматологии, и хотя понимала, что у меня будут совсем другие соседи, мне хотелось быстрей переселиться. В это утро меня раненько перевязали, то есть покрыли все моё бедро тампонами с мазью Вишневского, прибинтовали их к ноге, и я стала ждать карету.
После завтрака приехала скорая помощь, меня погрузили в неё и я поехала в новую жизнь, в отделение травматологии, конечно в 29 палату. Меня ждала та же койка, но другие лица, впрочем я догадывалась, что все в этой жизни меняется. Неизменной была только Галька-хохлушка, она опять лежала на той же кровати, что и в те далёкие времена, когда я попала сюда впервые. Как мы рады были видеть друг друга! Она оказывается выписалась, маленько походила на работу, и снова сломала ногу, только уже не в голени, а в бедре, и ходила теперь загипсованная по пояс.
Было ещё одно интересное лицо у окна. Это была мама моей бывшей соседки Наташи Бесенюк, тётя Лена, очень весёлая женщина, которая подбивала всю палату играть в карты, и играла весело и задорно. Больше весёлых не наблюдалось. В углу лежала девочка-бурятка с ампутированной ногой, ампутация была выше, чем у меня, но без осложнений, поэтому в её жизни не было реанимаций, ей было легче, если бы её голова умела думать о чем нибудь хорошем. Но ей нравилось сидеть в дерьме, да ещё и делиться этим дерьмом с окружающими. Звали её Лариса.
Рядом со мной лежала очень активная женщина пятидесяти семи лет тоже с ампутацией голени, я сейчас старше её тогдашней, но я как то сразу стала её называть "баба Люба". Трындец, в 57 лет! Как у меня язык поворачивался? А через день после моего переезда появилась опять Серафима Кондратьевна, наша Сима Херосима! У неё опять начались какие то осложнения, и она вернулась. Как мы с Галькой хохлушкой ей обрадовались, как родной. Херосима, не смотря на своё учительское прошлое была очень коммуникабельной и позитивной старушенцией, а позитива в данный момент в этой палате очень не хватало!