Людмила ушла, но Александр не собирался отказываться от встреч с Татьяной, и на следующий день отправился к ней на свидание. По телефону они договорились встретиться в парке на том же месте, где и познакомились.
Женщина пришла раньше Александра и уже сидела на лавочке, наблюдая за птицами. Хузин решил разыграть подругу.
— В какой руке? В правой или левой? — не доходя до неё несколько шагов, спросил Александр. Он спрятал за собой обе руки и с улыбкой смотрел на Татьяну.
Басова Татьяна была моложе Александра на восемь лет. Кроме того, она хорошо следила за собой, поэтому выглядела моложе своих лет.
— Ой, ты мне что-то принёс? — изумилась женщина.
— Отвечай на поставленный вопрос. В какой руке? — настаивал Хузин.
— В правой.
— Это тебе, — Александр Александрович протянул Татьяне рожок мороженого.
— Да? Я думала, ты мне что-то посущественнее подаришь, — полушутя произнесла подруга.
— Посущественнее?
— Да. Я ведь тебе не школьница какая-нибудь, чтобы мороженым баловаться и радоваться. Я яркая, незабываемая женщина.
— Ты роковая...
— Учись красиво ухаживать, Саша, — нарочито надменно сказала Татьяна Ларионовна.
Возможно, эта черта Басовой и нравилась мужчине. В противном случае он бы с ней не встречался.
— У меня выход простой, Таня. Если не нравится мороженое, я съем две порции.
— Ладно уж, — женщина подошла к Александру и приняла подарок, — избавлю тебя от переохлаждения. — Она взяла мужчину под руку, и пара медленным шагом направилась по тропинке вглубь парка. — Знаешь, Саша, ты хороший, добрый, но... тебе не хватает лоска, такого, как у моего бывшего.
— Ничего, зато у меня есть другие плюсы?
— Какие, например? В том, что ты женат?
— Пока да, но мы обязательно разведёмся. Ради тебя я сделаю всё.
***
Свидание с Татьяной не успокоило Александра Александровича. Казалось, совсем взрослый мужчина, а ведёт себя хуже подростка. Мужчине было одиноко без супруги, и он придумал целый план, как вернуть Людмилу домой.
В первую очередь он отправился к старому приятелю, Устюгову Николаю Ивановичу, заранее напросившись в гости.
Мужчины сидели на кухне и разговаривали, не затрагивая тему Людмилы. Жены в этот момент явно не было в доме Николая. Не сдерживая более своего любопытства, Александр спросил:
— Коль, где Люда?
— А она ушла на какую-то йогу. Сказала, что часа через два вернётся.
— Йогу? — удивился Хузин. — Она не перестаёт меня удивлять!
— Да, — протянул Устюгов. — Я всегда говорил, что тебе повезло с женой. Давай чайку забацаем?
— Давай.
Николай Иванович разлил по кружкам горячий чай и искоса посмотрел на товарища.
— Что ж ты грустный такой, Саша? Ты себя хорошо чувствуешь?
— Как тебе сказать...
— Может, тебе что-то покрепче налить?
— Не надо, не стоит.
— Рассказывай тогда.
Александр Александрович тут же перешёл ко второму пункту своего плана:
— Врачи мне выписали целый список лекарств. — Он достал из кармана сорочки бумажку и протянул её Николаю Ивановичу.
Неожиданно хлопнула входная дверь. Хузин, понимая, что пришла его жена, решил сгустить краски своего «горя». Он склонил голову над столом и застыл в ожидании чего-то.
— Ну, и что, у меня и побольше списки бывали. Что ты, как в первый раз? — недоумевал Николай.
— Ты понимаешь, Коля, — Александр заговорил громче, — я очень болен. У меня рак. Врачи сказали, уже точно.
— Господи, — привстал Николай Иванович.
— Но я даже рад, друг. Рад, что вы с Людой вместе. Она хоть не останется одна после моей смерти. И мне на том свете спокойнее будет.
— Как это у тебя всё внезапно выявили? — не понимал Николай.
— Я просто никому раньше не говорил об этом, Коля. Люду боялся расстроить. — Александр отпил глоток чая. Николай смотрел на него и не знал, что сказать. — Слушай, а как у вас с ней? Всё хорошо хоть? Она тебя не обижает?
— Нет. Я ей плов готовлю. В Киргизии научили делать.
— Да?
— Да. А она мне массаж делает. Спина — никуда не годится совсем.
— Ну и хорошо. Ладно, вы тут оставайтесь, ешьте свой плов, делайте друг другу массаж, а я пойду в больницу. — Для пущей убедительности Александр Александрович посмотрел на настенные часы. — Как говорится, в последний путь...
Неожиданно Хузину стало плохо, и он, держась за сердце, присел обратно на стул.