Ничего не предвещало, как говорится. Звонит подруга и внезапно спрашивает:
- А ты дома?
- Ясен банан, - вежливо говорю я, - где ж мне ещё быть-то, в половине двенадцатого в моём возрасте?
- А, ну да, - говорит подруга и продолжает: - А мы тут к тётке приехали!
В этот момент у меня снесло крышу. Чтобы вы понимали: с этой подругой мы не сидели рядом на горшках только по одной причине – мама родила меня досадно поздно, на три месяца позднее, чем родилась моя подруга. И этот косяк развёл нас в разные школьные классы: она уже пошла в первый класс, а я ещё позорно ходила в детсад.
Так что мы дружили с первого класса – её, и с детского сада – моего. Такой вот парадокс. Именно с этой моей подругой мы кормили котлетами кошку в туалете, рыдали на вывороченной челюстью другой кошки (хотя не исключено, что это была та же самая) и с ней же пытались вернуть украденную Муськой курицу.
А ещё нас с подругой много лет весь двор считал родными сёстрами, потому что друг без друга мы не появлялись нигде. Более того – нас не различали в упор, и это нас с ней вводило в некоторый даже шок. Потому что она имеет карие глаза с длиннющими ресницами, невероятно кудрявые волосы, прямой греческий нос, полные губы – классическая красавица. А что у меня? Серо-зеленые глазёнки, ресниц почти что и нет, волосы не имеют и намёка на кудрявость, кривоватый нос (младенческая травма). И рост. Метр в прыжке. Подруга выше меня на 20 сантиметров и так было всегда. Тем не менее, факт. Нас не различали даже по отдельности.
Как в том анекдоте про армию: «Бойцы! Ваши фамилии? – Иванов! Петров! Сидоров! – Братья, что ли? – Никак нет! Однофамильцы!»
В общем, вы поняли.
И вот с этой подругой мы не виделись 11 лет. Страшная цифра, на самом деле. За это время она успела родить ещё двоих детей помимо моей крестницы, которая уже заканчивает школу. И тут она звонит и спрашивает, дома ли я!
Не виделись мы по банальной причине – расстояние. А вот тётка её живёт в 150 километрах от моего Мухосранска. Что такое 150 километров для дурной головы? Тьфу и ничего больше.
Так что я рванула туда, конечно, не в эту же минуту, но на следующий день.
А между прочим, её тётка с дядей не видели меня ещё больше. Лет, пожалуй, тридцать… Когда-то они тоже жили в Узбекистане, но переехали сразу после развала великой страны. В поисках счастья и длинного рубля. А нашли – деревеньку ещё хуже моего Мухосранска: три двора и несколько гусей. Гусей, кстати, я сфоткала. Вот они:
- Но я как пи-и-и-ил! – восхищённо вспоминает постаревший дядька.
- Да было бы гордиться чем! – тут же привычно вскидывается тётка. – Пил он!
Оба судорожно вспоминают меня. Не помнят. Не удивительно: моя крестница старше, чем я тогда, когда они меня видели в последний раз. Ну да не беда. Зато подруга совсем не изменилась. Честно.
Ну да ладно, не помнят так не помнят. Обедом зато накормили моментально. Круто же? Ну и вот. Сидим мы, обмениваемся восхищёнными разговорами и тут дядька как закричит:
- А-а-а! – мы аж вздрогнули: мало ли что, человек пожилой…
- Я вспомнил! Да! Это ж вы тогда с ней на дне рождения танцевали?!
И подскочив со стула, дядька изобразил несколько дёрганых танцевальных па, в которых я безошибочно узнала семилетнюю себя. Подруга, видимо, тоже. Потому что как раз тогда в саду мы разучивали танец под «Чунга-Чангу» и сами придумайте, как под это можно танцевать. Тем более, я очень старалась.
- Да! – счастливым голосом сказала подруга. – Это именно она!
Убедившись в том, что я – это я, - дядька уставился на меня с новым восхищением, и было явно понятно, что восхищается он, конечно, собой, что вот он – вспомнил же! Ну танцевали же? Вот!
Да. А потом я заново познакомилась с двоюродным братом подруги, которого тоже помнила подростком, а он меня вообще не вспомнил. И тоже неудивительно: когда это солидные юноши обращают внимание на каких-то соплячек, крутящихся у них под носом? Даже если это его собственная сестра, к тому же двоюродная. Зато сейчас мы с ним обсудили ходовые качества моей машины, расход бензина на сто литров, дружно полаялись на цены на топливо и на платные дорожные терминалы – задружили насмерть, я полагаю.
И жена у него оказалась исключительно приятной барышней. Хотя я вообще-то людей не очень люблю. Но она между делом показала мне на телефоне фото симпатичной лохматой серой дворняги:
- Вот, прибился к нам!
Я мгновенно подобралась, как сеттер на выпь.
- Я хочу его в дом забрать, а вот он не разрешает! – и она обличительно тыкнула пальцем в супруга.
- Не надо мне в доме никаких собак! – закипел мужинёк. – У меня аллергия!
- Ага, - хмыкнула жена, - как увидел – так аллергия, а как он под крыльцом сидел – так не аллергия!
Этот разговор явно шёл по накатанной схеме.
- Мы хотели его сюда, к родителям привезти, - продолжает она уже мне, - но до того хороший пёс! Не хочу отдавать!
И тут я в неё влюбилась.
- Не надо мне!... – опять завёлся супруг.
- А мы у родителей вот эту будку заберём, да, мам? – обращается она к свекрови. – А то чего зря болтается, пустая-то?
- Да конечно, забирайте, - отмахивается та, - вон, дед пусть отвезёт на квадрацикле своём… А то болтается без дела!
- Квадрацикл?
- Дед!
- А влезет будка-то в машину, а, отец? – двоюродный брат, конечно, всё еще не хочет никаких собак.
- Да ты ж… Ёп… Как вы задолбали! – вскидывается дядька.
Идёт примерять будку к багажнику. Роется в гараже, безостановочно бурчит вполголоса, но учитывая, что он сильно глуховат, его полголоса примерно равны иерихонской трубе.
- Эх ты ж… Мать… ёп… как же ж!... Нет, ну надо же, а?! Ты ж… вот оно как… Мда…
Как-то так, в общем.
Да. А потом я посмотрела-посмотрела на подругу и сказала:
- А поехали ко мне в Мухосранск! Пару деньков погостите, а потом мой муж вас обратно привезёт!
Дети – в количестве, напомню, трёх штук – за неделю житья с добрыми, но крикливыми дядей и тётей, в обществе разве что гусей при практическом отсутствии интернета идею сменить один Мухосранск на другой хотя бы на два дня – встретили с восторгом.
Когда я позвонила мужу и сказала, что везу к нему целую ораву детей, он заявил, что самые лучшие идеи всегда приходят спонтанно.
Потом я позвонила сыну и сказала, что он ночует у бабушки. Сын воспринял этот факт философски, но с намёком на борщ.
Потом я позвонила маме и сообщила, что две ночи внук ночует у неё.
- Я как раз купила куриные окорочка! – обрадовалась маман, - запеку ему с сыром, как он любит!
- Вообще-то, он намекал на борщ, - сказала я.
- Борщ – это самой собой, - даже обиделась маман. – А курочка – это на десерт.
Ножки Буша на десерт! Это ж как надо любить внуков…
Когда в квартиру ввалились дети, кто первый вышел навстречу? Угадайте с трёх раз.
Нет, Пуня свалила на балкон и выходила на разведку по ночам. Оказывается, эта наглая кошка, желающая отужинать моей бегонией, глядя прямо мне в глаза, жутко боится посторонних людей.
Мотя вышел через полчаса, осторожно заглянув в дверь сынарника. Убедился, что недомерок до сих пор жив, прошествовал до стола через всю комнату и показательно умер.
- Мам! Ты погляди! – восхитилась старшая дочь подруги. – Прямо пузом вверх!
Мотя безошибочно угадал в голосе посторонней девушки восторг и довершил покорение вершины, вытянув левую лапу. Все офонарели от счастья.
Да-да, именно Зёма, вытаращив от ужаса глаза, принял на себя первый гостевой удар. Весь его вид показывал, что он точно знает, что его вот-вот убьют, но он готов пожертвовать собой во имя… Во имя чего – он пока не придумал, но пожертвовать – это непременно!
Впрочем, восхищение он тоже понимает и чувствует. Особенно, когда оно сопровождается бесконечными почёсываниями и словами любви.
В общем, Мотя с Зёмой прекрасно проводили время. А Пуня сама виновата.
Знаете, что хорошего, когда у подруги куча детей? А я вам расскажу. Если бы она приехала одна – нам бы не хватило трёх дней, чтобы натрындеться всласть. Поэтому я очень радовалась, что она приехала. И мне было бы безумно трудно и грустно снова расставаться.
Но тут на помощь приходят дети! Особенно – трёхлетний тоддлер. Так что я проводила подругу с лёгким сердцем и ощущением полностью выполненной программы и закрытого гештальта.
Вернувшись в тихую и пустую квартиру, я поняла, что дети – это счастье. Особенно – когда они уезжают!