Шестнадцатилетняя Шура ходила на стадион каждый день. Рисовать, по версии для родителей. Смотреть, как играет в футбол Славка из параллельного класса — это знала вся параллель.
Она приносила удачу. «Смотри, твоя здесь! Надерём им!» — говорил вратарю капитан, и соседняя школа уходила ни с чем. Шурочка не подозревала ни о том, что она — его, ни о том, что ее замечают. Она представляла себя незримым наблюдателем. Незримым, невесомым, эфирным созданием, которое когда-нибудь наберется храбрости, спустится на землю и пригласит Славика на танец. Или покажет ему рисунки.
Так прошел теплый сентябрь, пролетел яркий октябрь. Подступал склизкий ноябрь, зарядили дожди. В тот день тоже шел дождь; когда Шура уходила со стадиона, ее окликнули: «Морозова! Завтра танцы, я зайду за тобой?»
***
Славка Чистяков стал лучшим вратарем района случайно. Увидел на трибуне одинокую фигурку с альбомом и придумал, что это его личный летописец. Сидит, ведет дневник наблюдений, а может — пишет статью в школьную стенгазету. Он, Славка, отличный парень, почему бы и нет? «Чистяков — непрошибаем!» — отличный заголовок, решил он, и встал у ворот стеной.
Первый раз прошел на кураже. Во второй он усмехнулся и повторил. К десятому Сашу из «А»-класса нарекли талисманом команды. Только это был его талисман, личный. Так что Генка из пятого подъезда перетопчется: удумал, понимаешь, на танцы звать. Его это, его. Вон, коса какая. И платье в цветочек. Сплюнув через левое плечо на удачу, под взглядами всей команды Славка догнал уходившую Шурочку.
***
Баба Шура пахла пирожками с яблоками, носила платья в цветочек и всегда — всегда! — смотрела, как он играет. Сегодня Севка гонял мяч на пару с лучшим другом; бабушка была на трибуне, рисовала что-то в блокноте. Один мяч — взял, второй прилип к рукам. Третий, четвертый, все!
Севка оглянулся: бабушка стояла и с любовью смотрела на него. Шел дождь.