Накануне дня рождения я получил инвайт на встречу с адвокатом перед предстоящим судом 7 августа. Это было здорово — я получу dagkart на поезд и после встречи поеду в Амстер провести там остатки своего др, заодно на следующий день в суббботу побывать на гей-параде.
Delfzijl West — скромная маленькая жд станция недалеко от нашего лагеря. Я решил оставить велик там же на стоянке у платформы. Когда приехал к поезду и ставил своего коня в стойло с парой-тройкой других ржавчин вокруг, у меня стали появляться мысли: лучше бы я оставил его в лагере — так спокойнее. Уже стоя в поезде, я провожал его прощальным взглядом, но гнал мыслями, что голландцы же порядочные сволочи, на кой им мой batavus.
В поезде было приятно ехать после долгого периода нахождения в AZC. Была ясная погода и дикая жара. Чувствовал себя местным. Дорога до Ede занимала порядка 3,5 часов. Две пересадки — в Groningen и Zwolle. Встреча у нас была назначена на полдень.
Подъезжаем. Пока ехали по Ede, подумал: почему я не ездил до него на велике, когда месяц отвисал в лагере в Wageningen? Там всего-то минут 40 педали покрутить.
Жара, кпц.
От станции надо было ещё полчаса топать до места. Теней по пути было не так много, чтобы прийти сухим к месту. В итоге пара влажных пятен всё равно всплыли на рубашке. Плевать. Это всего лишь адвокат.
Все встречи по процедуре сопровождаются официальными письмами, где указаны ФИО, дата рождения и лагерь текущего нахождения. Так же эти данные есть на всех папках с делами беженцев. Мне было интересно, адвокат спалит дату или нет. Спалила: oh, happy birthday! Your have a birthday today? What are your plans? Я сказал, что хочу сгонять в Амстер. На что она: great idea. So, dagkart is my gift for you.)) и мы поржали как следует. Это действительно был неплохой подарок, учитывая, что билеты на поезд не из дешёвых. Особенно, если стипуха беженца всего 60 евро в неделю. Да и Амстер там в чаcе езды.
По существу мы ничего особо конкретного не обсудили. Она рассказала о самой процедуре апелляции и вариантах исхода, и всё. Больше ржали над всяким. Через полчаса разбежались. Keep in touch, кароч. Увидимся 7го числа в Roermond.
Жара ещё больше кпц. Зашибись, что в поезде прохладно и можно попить горячего чаю с булкой.
Про гей-парад я тут не буду разглагольствовать. Напишу об этом отдельно. Скажу, что это был мой второй визит на этот карнавал. До этого я попал на него в свой первый приезд в Амстердам в 2013. Скажу ещё, что это реально карнавал, а не то, что вы там подумаете. Но не без этого самого. Все просто тусят, угорают, город в динамике на полную катушку. Это какой-то тупой день города москвы, только стократ любопытнее и намного позитивнее, если отбросить все стереотипы и быть толерантным по-настоящему. Хотя, несколько раз я был в шоке от увиденного.
Пробыл я там до послезавтра, вечера воскресенья. Чуйка про велик иногда настигала меня. Особенно, по накури. А накуренный я был беспрестанно.
Подъезжал к Delfzijl West я уже около пол12 ночи. Волнение усиливалось. Мне не хотелось смотреть в то окно, где я увижу, что велика не будет… Велика не было.
...
Это всё же случилось. Кто это мог сделать? Ну не могут же местные — у них и так по два-три велика на обе ноги. По-любому, кто-то из лагеря. Кроме арабов больше некому. Только они могут шнырять по районам и воровать всякое. Почему я не оставил его хотя бы на главном вокзале Delfzijl, если уж лень было идти пешком? Там-то уж точно всё было бы нормально: там велостоянка больше и свет ярче. И полиция в ста метрах. Вот я лошара!
С этими мыслями я негодовал все двадцать минут дороги до лагеря. Придя в свой номер, я скинул rugzak и решил обойти всю территорию. Не нашёл. Пошёл к охране на receptie. Рассказал им всю правду и описал велик. Они занесли показания на бумажку, сказали, что сложно определить где чей — они не следят за этим, но учтут, если увидят мой, и посоветовали пойти с утра в полицию и написать заявление. Те приедут и будут разбираться, тк, скорее всего, это реально кто-то из местных придурков (читай, из лагеря) и полицейские первым делом едут сюда, если что-то пропадает в городе. Этой традиции уже несколько десятков лет.
На утро поебельника я решил снова пройтись по территории — может, вчера не было в темноте видно коня моего педального?
Бараки лагеря двухэтажные и по второму уровню идёт общий балкон, как в американских мотелях. Я жил на втором, с одного конца. Пошёл по балкону в другой. В конце своего барака я тут же нашёл свой велик. По жёлтым усам на переднем колесе. Да и по форме он отличался от многих других — был чуток минималистичнее и строже. Но в этот раз на багажнике была синяя резинка для сумок.
Рядом были какие-то чернокожие и один славянофил. Я резко стал уточнять, откуда тут этот велик, чем и спалился. Они, конечно, стали отбрыкиваться. Я матерился на русском. Славянофил оказался сербом. Мы разговорились и познакомились — тёзка, много лет был в политике Сербии и теперь в каком-то изгнании. Я понял, что у этих, что с ним тут крутились, ничего не узнать. Казалось, что они и на своём-то языке не фурычат. Я отвёз велик под своё окно, в его родное стойло. Надеюсь, он был рад встрече.
Мои родные друзья-армяне были не меньше рады, что вел нашёлся, но посетовали, что не стоило палиться так сразу и надо было понаблюдать, кто будет его ездить. Кто-то из них сказал, что это ничего не даст: чего мы с этих клоунов поимеем — ничего. Только если просто узнать ebalo этого фантика.
Мы несколько раз ржали над тупизной происходящего: это ж надо было своровать велик, привезти его в лагерь, повесить на него резинку и типа он их. Простота хуже воровства. Причём, когда я его с другого места забирал, задний замок уже был открыт. Ключей от него у них, конечно, не было и как они собирались его оставлять в городе — не понятно. Видимо, это для них мелочи: у воров не воруют.))
В общем, всё равно я поехал в полицию. Если вдруг он снова пропадёт, то описание его уже будет у них на бумажке. Лишняя страховка с такими шакалами не помешает. В отделении женщина меня выслушала и посоветовала купить качественный задний замок какой-то крутой фирмы за 20 евро. Я кивнул и вернулся в AZC.
Теперь как параноик выглядывал через каждые 10–20 минут в окно — на месте ли мой чёрногривый. Никто даже не подходил. С одной стороны — это хорошо, с другой — странно, что этот неизвестный хрен не объявляется и сидит где-то в кустах и что-то, наверно, замышляет. Чувствовалась какая-то игра в кошки-мышки.
На следующий день всё было очень спокойно пока в обед я не обнаружил на переднем колесе тросовый замок — офигеть, да?))) Вот и я в шоке. Быстро собрался, пошёл на receptie спросить у них большие кусачки. Тамошние меня отправили в хозяйственный отдел. Те спросили, а где доказательства, что это твой велик, а то мы ща откусим замок, а хозяй не ты. Я показал им чек из магазина, они тут же взяли кусачки и помогли мне, в процессе недоумевая над всей историей, которую я им выложил за две минуты. А сотрудница COA Kelly чуть с дуба не рухнула от услышанного.
В общем, я решил клин клином вышибать и купил нормальный тросовый замок. Был вторник.
На следующий день сижу копошусь за компом. Слышу как за окном на балконе кто-то подходит к нашей двери и начинает произносить набор слов, пытаясь заговорить с армянским соседом. Услышав слово fiets (велосипед на голландском), тут же выбегаю босиком к ним. Молодой наглый сириец, похожий на Фрэдди Мэркьюри, тычет какой-то деталькой соседу и показывает на мой велик.
— О, так это ты, что ли? аххаха, сам нашёлся!
Как мы с ним разговаривали — не понятно, он не знал английского, я — арабского. Но говорить удавалось. Народ подтягивался. Этот оболдуй говорил, что не знает, кто его взял со станции и он купил у этого кого-то мой велик за 50 евро. Я ему сказал, что у тебя не может быть таких денег. Не надо тут сказки рассказывать. Этот конь мой и у меня есть масса доказательств от общий с ним фотографий с совместных прогулок до чека из магазина. Плюс, теперь о пропаже знают все — от секьюрити до местной полиции. Так что, парень, ты встрял по уши. Тот не верил, орал и бесился. Я бесился, что он был бронебойным. Показал ему чек, он смотрит на него и не верит своим глазам. Как говорит мой приятель: обосрался — обтекай. Было видно как злость и безысходность чередуются на его лице. Он был в ауте. Немного собравшись и поняв, что битва проиграна, он даёт мне ту самую детальку, с которой и заявился изначально. Это был золотник с заднего колеса. Оно было спущено.
Ах ты, вонючка!
Он решил хотя бы этим отыграться за свой провал. У него это немного получилось. Я хотел заставить его отфиксить колесо, но он усмехался. Армяне меня успокоили: мы тебе дадим насос, не парься. Пусть валит отсюда.
…
Два дня я не касался велика. Как ни странно, но дела мне до него не было. Надо было решить вопрос с моим котом, который в этот момент находился на передержке в одном из пансионатов для животных. Там он тоже не мог долго тусоваться — всё-таки он совсем домашний и ему надо было искать человека, у которого он мог жить на квартире. Такой нашёлся и мы с Dion съездили в пансионат и отвезли моего мохнатого сына к нему на квартиру.
Dion хотел посмотреть на условия в лагере и я согласился ему провести экскурсию. Мы погуляли по территории, я показал ему unit (блок из нескольких комнат) и свой уголок. Решили немного посидеть в тенёчке и обсудить всякое: погоду, AZC, политику и прочую мишуру. Мы долго болтали и я даже отключился от реальности. Как в какой-то момент мне по плечу кто-то постучал. Я поворачиваюсь, стоит Фрэдди с насосом в руках. Где, говорит, та деталька? О, ты решил накачать колесо. Он смиренно кивнул. Я сбегал за золотником и он в два присяда всё поправил. Я совсем не ожидал такого исхода и растаял. Пожал ему руку и поблагодарил. Он ответил: na zdorovje!
В последующие дни он приветствовал меня, ударяя себя в сердце, совсем забыв, что было. А спустя две недели что-то кармическое произошло и он захромал с распухшей повязкой на ноге.
