Маленькие люди везде – про них и Гоголь писал, и Чехов, и даже Кафка. Причем маленькие люди что у Гоголя, что у Чехова, что у Кафки, как по мне, неуловимо схожи.
У художника Валентина Губарева, который и Гоголя, и Чехова, и Кафку, и еще много кого читал, маленькие люди свои, одновременно похожие и непохожие на всех тех, кого придумали великие писатели – немного наивные, почти всегда длинноносые (любопытствующие?), витающие в облаках, хотя как будто твердо стоящие на земле. Но на самом деле главное здесь – это самое «как будто». У многих ведь так: твердость под ногами – быт, семья, работа стабильная, огородик на даче и баня по субботам, все здорово, стабильно и даже как будто прекрасно, и годами, годами, а потом вдруг – раз, услышал музыку, замечтался на минуту – и взлетел. Паришь себе над городом, паришь – крыши, соседи внизу чай пьют, смотрят на тебя удивленно, а ты и сам себе удивляешься: жил, казалось, нормально, хорошо даже вот до этого самого момента жил, а тут взлетел, паришь – и так, оказывается, хорошо в небе, легко и свободно. Хотя огородик и баню по субботам, конечно, жалко. Есть такая картина у Губарева – «Музыка окрыляет», я, когда на нее смотрю, сама хочу оттолкнуться и взлететь – это ведь так легко на самом деле. Мечтать, летать…
Когда у художника спрашивают про источник вдохновения, он говорит, что это все от удивления, а еще из «воспоминаний детства и юности» и «из самого себя».
Смотрю на его полотно (термин немного пафосный, но в данном случае уместный, хотя Губарев – художник все же камерный) «СССР» и понимаю: так и есть, его вдохновение оттуда. Сейчас, когда многие ностальгируют по стране, в которой родились, я все чаще думаю, что ностальгируют они на самом деле по своей молодости, по своей крепости, по времени, когда вся жизнь была впереди, любовь окрыляла (да-да, я снова о полетах), и горы лежали у них под ногами. Я не ностальгирую – ни по ССР, ни по молодости. Бесполезное это занятие – ностальгия: отрывает от реальности, пытаясь заменить жизнь тоской. Я люблю воспоминания, которые окрыляют, коллекционирую их и достаю из закромов памяти всякий раз, когда становится грустно: вспомнил, распустил крылья – и полетел. У вас ведь тоже такие воспоминания есть, правда?
Маленьких людей, которых рисует Губарев, всегда окрыляет любовь, даже когда у них крылья уже немного подрезаны, но, конечно, не тем, что СССР распался, а тем, что молодость ушла. (Хотя, как по мне, зря они по этому поводу переживают – счастье в любом возрасте есть, я это точно знаю).
Вот лежат двое на постели – ну да, молодость где-то там, но вокруг расцветают райские кущи и звездное небо, в которое смотрят они зачарованно, сияет над головой. «Звездолет» картина называется. И даже кот это звездное небо видит, растянувшись на коврике у кровати: счастье оно такое – для всех. Смотрю на эту картину и думаю, что Валентин Губарев мысли мои прочитал: я всегда говорила, что чем больше счастливых людей вокруг, тем лучше наша жизнь. Люди – существа созависимые. От чужого взгляда, улыбки, печали, радости, слез, тоски и восторга. Мы не одни летаем, мы и других за собой тянем. И так обидно, когда эти другие хватают тебя за подол, прерывая взлет: «Куда полетела, дура, кто тебя там ждет? Вернись, вернись на землю, здесь все понятно!». А тебе хочется именно этого – непонятного, неизвестного, непредсказуемого, даже если опасного и даже если горького в конце, но чтобы непременно лететь, лететь хоть какое-то время. А тебя вдруг – шмяк о землю. «Вторичное жилье» – так еще одна картина Губарева называется, про отлетавших свое, но сохранивших мечтинку в глазах.
Валентина Губарева иногда сравнивают с Шагалом, но сам он над этим посмеивается и говорит, что люди летают на картинах далеко не у одного Шагала: «Для меня летящий человек – это мечты, иллюзии, любовь, которая человека окрыляет». В его картинах много любви – героев друг к другу, художника к своим героям, кошек и собак к своим хозяевам, хозяев к своим дачам, ангелов к людям этим непутевым, которые вечно пытаются испортить себе жизнь.
«Зима обещает быть долгой», – думает маленький ангелочек, такой трогательный, что хочется его обнять и согреть. Душа ведь у каждого большая, даже если вы не догадываетесь об этом, как будто говорит нам Губарев и зовет посмотреть на себя со стороны – его, солнечной и радостной, стороны. Ангелочек сидит на заставленном цветами подоконнике, обнимает кружку горячего чая и смотрит в окно – а там брейгелевская зима и брейгелевские же люди.
«Кстати, о птичках», «Давайте дружить собаками», «Lady in Red» и много других «зимних» картин.
А счастье по Губареву знаете какое?
Это когда посреди зимнего леса – березы, городок с церковью на пригорке вдали, лыжники и коньки на замерзшей реке – на телеге стоит стеклянный сосуд, а в нем лето. А в этом лете маленький домик, сохнет белье, в тазу стоят трое ребятишек, папа поливает их из шланга, а мама в купальнике и типичной дачной позе (да-да, тем самым местом к солнцу) пропалывает грядки, а рядом свернулся клубочком кот. И над всем этим – клубника, бабочки, птицы… Это про вечное лето в душе. Лето, которому не страшны никакие непогоды.
«По небу лодочка плыла» – о том же: как два человека (может, это преобразившиеся герои «Звездолета» или те, что зимой так удачно «подружились собаками»?) создают собственный мир, в котором им хорошо, уютно и счастливо. Именно за это лично я, и очень многие другие, любим картины Валентина Губарева – за уверенность в том, что каждый человек должен быть счастлив. И будет, если захочет.
Фото Владимира Шлапака и автора
Опубликовано в газете «СБ. Беларусь сегодня» (www.sb.by)