- Але, батя?
- Слушаю. Николаич, погоди, сын звонит. Говори, что случилось?
- Да не, ничего. Занят?
- Ну. Говори давай. Не тяни!
- Это… Можно я Яву вечером возьму?
- Хм. Зачем? К пигалице своей собрался что ли?
- Ну чего ты? Не пигалица она! Так как насчет Явы?
- Может, тебе Москвич еще дать, а? Оно как интереснее, девиц-то катать.
- А чего, можно?
- Ага, размечтался. Ты матери в баню воды натаскал?
- С утра еще.
- А за молоком сходил?
- Так рано же. В шесть схожу и поеду.
- Ну ладно. Ключи знаешь где. И каску ей возьми.
- Спасибо, бать!
- Вань, ты аккуратней там, у повертки на Ильинскую гаишники часто стоят. Не гони шибко. Штраф-то еще ладно, из своих заплатишь, а если бумага в военкомат уйдет – не видать тебе летного училища.
- Ага, бать. Понял.
Середина лета. Пора, когда дуреешь от запахов полевых цветов и глохнешь от серенад кузнечиков. Сердце бьется счастьем просто оттого, что живешь. А уж если отражаешься в зрачках озорных любимых глаз…
Галочка не могла усидеть на месте. Хрупкая, смешная, в платьице, еле прикрывающем ножки-спичечки, она походила на крошечную пеночку-теньковку, которая неугомонно скачет на своих тоненьких ножках и тянь-тень-тинькает. Вспархивала со скамейки, прыгала, силясь увидеть конец дороги, и в нетерпении садилась обратно. Напевала шлягер «Ни минуты покоя» обожаемого Лещенко, но сбивалась и опять вскакивала.
Она ждала Ваню на любимом месте: за деревней, на заброшенной остановке. Девчушка радовалась этому дню, своему счастью и себе - такой взрослой, потому что у неё теперь был он – еë Ваня. Сильный, красивый и самый лучший! Все подружки обзавидовались.
Шум вдалеке, и быстро приближающийся мотоцикл. «Мамочки!» - от переизбытка чувств Галочка закрыла лицо ладошками и замотала головой. Хотелось визжать от восторга. Парень подъехал на отцовской «Яве»!
«Садись!» - сдержанно буркнул Иван и протянул шлем. Хотел казаться взрослее. А внутри всё прыгало от радости и щемящего страха. Лицо расплылось в идиотской, совсем еще детской, улыбке. Ничего, за тонированным стеклом не видно.
Галка нахлобучила на кукольную головку большую мотоциклетную каску и уселась сзади, поправив платьице. На мгновение растерялась, охнула: «Эх, была не была!» и решительно сцепила руки замком на талии мотоциклиста. Он пару раз газанул на холостом ходу и медленно тронулся с места.
Сначала старался не гнать, как наставлял отец. Внимательно смотрел на дорогу. Но адреналин уже пульсировал в крови. Его волны раскатывались по телу и угрожали превратиться в цунами.
Ветер бил в лицо. Восторг, тревога, счастье переплавлялись в неведомое раньше чувство. Стрелка спидометра дрожала в такт сердца. И рука сама увеличивала скорость.
Ваня крепко вцепился в руль, пытался сосредоточиться на ухабах. Но не мог. Взгляд убегал дальше. Вдоль безбрежного простора полей, туда, где дорога исчезала в облаках.
Хотелось оторваться от земли и на полной скорости влететь в небесную мыльную пену - такую пышную, как у матери в тазу. Врезаться в белые барашки и разорвать их в клочья. Ваня представил картинку и засмеялся.
«Неужели может быть так хорошо?!»
Чувствовал, как доверчиво прильнула Галка. Её девичье тепло и любовь рождали в нем уверенность и силу.
Лететь-лететь на сумасшедшей скорости и уноситься ввысь!
Девочка тоже не боялась. Её захлестнули эмоции любимого, и она восторженно закричала, не сдерживая чувств.
Они мчались по проселочной дороге – молодые, дерзкие и счастливые. И, казалось, весь мир лежал под колесами их мотоцикла…
.......
Я не помню деда Ваню. Но бабушка часто рассказывает о нем. Иногда мы вместе перебираем его письма. Баба Галя хранит их в большой коробке из-под конфет. На дне картонного ларца еще лежат аккуратно завернутый в носовой платок орден Красной Звезды, похоронка и стопка черно-белых фотографий. На обратной стороне фотокарточек мелким почерком, чтобы хватило места, подробно описано, кто и где изображен.
И только на последней несколько строк: «Целую, люблю. Зовут на посадку. Как доберусь, сообщу». На фото трое молодых парней на фоне гор.
Мой дедушка погиб в 1982 году, через год после рождения отца. Их самолёт был сбит огнем с земли, когда они прикрывали гражданский борт, заходящий на посадку в аэропорту Кабула.
Говорят, я на него похож. Я и сам так думаю.
Завтра у меня первый самостоятельный вылет.
