Чем обычно прикрываются законодатели, планируя жёсткое регулирование или запреты в какой-то области? Конечно, заботой о детях. Дети и подростки же неспособны думать наперёд: сегодня они слышат песню про бухло, а завтра уже упиваются в хлам (видимо, так это работает в идеальном мире законодателя).
Детьми прикрывают вообще всё. Если вам кажется, что это изобретение чисто российское и придуманное относительно недавно, то снимите розовые очки. Так американцы ещё в восьмидесятые детей и подростков пытались от плохой музыки отгородить. Хотя они поступали чуть хитрее, о чём и будет рассказ.
Вообще, США образца 1980-х имеют мало общего с современностью. Ещё с шестидесятых страну трясло от перемен: то хиппи начнут протестовать против непопулярной Вьетнамской войны, то чернокожие потребуют гражданских прав. В семидесятых — больше: Уотергейт и нефтяной кризис добили и так шаткое доверие к государству. Короче, в один прекрасный день люди поняли, что активисты ведут их не в светлое будущее, инфляция и преступность обгоняют друг друга, а потому возник запрос на стабильность.
Восьмидесятые, помимо президента-актёра Рейгана, принесли с собой ту самую стабильность. Консерватизм, в общем-то: президент как мог закручивал гайки, сокращая налоги, давя профсоюзы и продвигая традиционные ценности. Это дало свои плоды: экономика росла, а люди считали себя защищёнными от любых неурядиц и проблем.
Ну, почти любых, иначе бы нас тут не было.
Конец декабря 1984 года. В кинотеатрах продолжается прокат первого фильма с Принсом в главной роли - «Пурпурного дождя» (рис. 1). Фильм сверхуспешен, и одноименный альбом-саундтрек уже сметают с полок по всей стране. В основном женщины, что характерно. Один из экземпляров альбома приобретает и женщина по имени Типпер (гусары, отставить шутки) для дочери, 11-летней Карен.
Вернувшись домой, Карен и Типпер сразу включили запись: если фильм обсуждали все вокруг, то чем его саундтрек хуже? Если не вслушиваться в текст, то последующих событий бы не было. Но Типпер вслушалась. И понеслось.
Пятой песней в альбоме была Darling Nikki — Горячая Никки/Милая Никки. По названию вроде ничего подозрительного. Пока Принс не начал петь:
«I knew a girl named Nikki
I guess you could say she was a sex fiend
I met her in a hotel lobby
Masturbating with a magazine».
«Я знал девушку по имени Никки.
Думаю, вы бы назвали её извращенкой:
Я встретил её в фойе отеля,
Мастурбирующей на журнал».
И это слушала её дочь, которой Типпер и купила альбом! Как писала последняя, «сперва я была в замешательстве, а потом — в гневе».
После этого инцидента женщина стала чаще вслушиваться и всматриваться в современные на тот момент песни и музыкальные клипы. Чем чаще она это делала, тем сильнее волосы на голове вставали дыбом: она не могла понять, как в прайм-тайм того же MTV попадали клипы с полуодетыми девицами (вроде Hot for teacher от Van Halen (вид. 1) или Looks that kill от Mötley Crüe (вид. 2)) (а если полуголые мужики — то всё ок, видимо). Всё, что Типпер видела по ТВ или слышала по радио, было — или казалось ей — слишком вызывающим и откровенным. С этим нужно было что-то делать, но что? И главное: как?
И осталось бы всё это чисто её недовольством, если бы не одна маленькая деталь: её фамилия. Типпер Гор — а именно так звали обеспокоенную мамашу — была женой члена Палаты Представителей от штата Теннесси, Альберта Гора. Того самого, что уже в девяностые станет вице-президентом при Клинтоне.
Подключив свои связи, Типпер Гор нашла других жён влиятельных политиков, также обеспокоенных тем, что творится в среде звукозаписи.
Среди них была, например, Сьюзан Бейкер — жена министра финансов США Джеймса Бейкера. В начале 1985 года они встретились и — как удачно — сошлись во взглядах на происходящее. Они обе считали, что родителей стоило бы предупреждать о содержании альбомов и песен, которые хотят купить их дети.
С этой целью в мае 1985 года появилась общественная организация, известная нам как Parents Music Resource Center (PMRC). Помимо Типпер Гор и Сьюзан Бейкер, в число создательниц вошли Салли Невиус (жена бывшего председателя городского совета Вашингтона) и Пэм Хоуэр (жена риэлтора из Вашингтона), а также ещё 10 неупомянутых «вашингтонских жён» (рис. 2). Иронично, что о создании PMRC было объявлено в церкви святого Колумба в Вашингтоне (округ Колумбия).
Целью организации стало ограждение несовершеннолетних от контента, способного навредить им или их развитию. Основные требования PMRC были опубликованы в Washington Post:
1. Печатать тексты песен на обложках альбомов.
2. Не держать в общем доступе обложки альбомов, содержащие неприемлемую информацию.
3. Ввести рейтинговую систему для аудиозаписей, схожую с той, что существует в киноиндустрии (имеется в виду рейтинговая система MPAA).
4. Ввести рейтинговую систему для концертов.
5. Пересмотреть контракты с исполнителями, пропагандирующими насилие и неприемлемое сексуальное поведение на сцене.
6. Ввести систему наблюдения со стороны граждан и звукозаписывающих компаний, которая бы оказывала давление на вещателей, транслирующих в эфире сомнительных звёзд.
Похоже на цензуру, не так ли? PMRC так не считала, преподнося это как заботу о подрастающем поколении. Нет ничего более низкого, чем прикрытие детьми своих интересов. И вообще, у киношников не цензура, а самоограничения. Вот и вы введите их; жалко, что ли?
Благие цели — это хорошо, только денег на всё это мероприятие от государства ждать не стоило. Деньги дали частные инвесторы: пивовар Джозеф Корс и вокалист Beach Boys Майк Лав (сам та ещё одиозная личность, которого только ленивый не отпинал за Summer in paradise). Также, в стремлении позаботиться о детях, их поддержала Ассоциация родителей и учителей (Parent–teacher association, PTA).
Интересно, что к обсуждению опасности современной музыки собственно от музыкальной индустрии пригласили всего одного человека: главу Национальной сети вещателей, Эдди Фритца. Сам он, конечно, не пришёл, зато его жена там была. С письмом от Фритца, который был не против ограничений.
Цели определены, деньги есть, пора действовать. Как? Во-первых, надо бы надавить на Американскую ассоциацию звукозаписывающих компаний (Recording Industry Association of America, RIAA), чтобы вынудить их ввести самоцензуру. Во-вторых, можно навести шум в СМИ, чтобы вынудить вещателей прогнуться под требования PMRC. В-третьих, стоит создать список самых-самых песен (неизвестно зачем). Хороший план? Ну, как сказать.
С RIAA переговоры наладились не сразу. Ассоциация была резко против самоцензуры, утверждая, что не может всё контролировать. Мол, киноделы выпускают около 350 фильмов в год, а мы — около 250 000 песен и 2500 альбомов в год. Конечно, им проще подстроиться под ограничения.
Тем не менее, в самой ассоциации нашёлся аноним, устроивший представителям PMRC встречу с президентом RIAA, Стэнли Гортиковым (рис. 3). Оттуда они тоже ушли ни с чем: чисто физически ассоциация не смогла бы контролировать записи.
Что касается давления через СМИ на вещателей, то тут показателен пример MTV (рис. 4). Запущенный в 1981, канал был кабельным: он формально не подпадал под государственные ограничения и не мог быть зацензурирован. Зато можно было подключить общественное давление: к тому моменту PMRC набрал себе достаточно сторонников, чтобы устроить ему зерг-раш через СМИ. Это возымело эффект: MTV начал отказываться от ротации или просить лейблы перемонтировать некоторые клипы. Более того, на канал стали давить компании, предоставлявшие доступ к кабельному ТВ: мол, или вводи ограничения, или мы тебя из сетки вышвырнем.
В конце концов, MTV пришлось уступить. В 1984 был создан отдел стандартизации, который отвечал за каждый клип в эфире MTV. Также, не желая терять клипы, некоторые из них стали транслировать глубокой ночью.
На этом требования PMRC не закончились: впереди и составление Filthy 15, и слушания в Сенате, и противодействие музыкантов. Об этом - в следующий раз.
Автор - Алиса Фейнман