Мирно потрескивал огонь, догорали последние поленья. Сергей спал, прислонившись к замшелому валуну, а Саша смотрел на догорающий кроваво-красный закат и думал. Легкое прикосновение вывело его из оцепенения.
- выпей, а то простынешь
- я не пью алкоголь
- а тебе его никто и не предлагает напиваться, две капли в чай, дабы я потом не мучалась с вашей простудой, вместо выполнения служебных обязанностей.
Капитан Орлова всучила ему кружку и, присев рядом, откинулась на траву, устремив взгляд в небо.
- товаришь капитан, разрешите обратиться?
- Саша
- что?
- можешь называть маня просто Саша,-она повернула к нему голову и с усмешкой добавила,- ты ведь помнишь, потенциально, мы могли бы быть братом и сестрой, если бы не та война.
Александр, отхлебнув из кружки, лег рядом.
- вспомнила?
- кадет, поживешь здесь с мое и обращать внимание на мелочи, станет для тебя вторым "я",- она сказала это без пафоса, не так, как сегодня днем, когда хотела указать ему на место, нет. Сейчас она говорила с легким сарказмом, как бы сожалея о том, что способна на это.
- значит я напрастно терпел вашу перепалку весь сегодняшний день и опасности, которой так боялся Пагонини нет?
- Саша, проблема в том, что когда ты идешь по минному полю глупо говорить о наличии или отсутствие опасности. Глупо боятся там где опасен каждый вздох, где сам страх-оружие,- она тяжело вздохнула и, бросив пристальный взгляд на Пагонини, задала, вопрос, которого Александр, даже в свете последних событий, не ожидал услышать.
- Саш, вот что для тебя суворовское братство?
Наивная, по детски восторженная, улыбка пробежала по лицу суворовца, пробежала и скрылась, где-то там, в уголках опущенных жизнью губ.
- суворовское братство — это... его даже нельзя назвать просто братским чувство. Это, вероятнее всего, это... чувство благодарности к своим одногруппникам за то, что каждый из них является живим памятником тем славным, немного сложным, но славным денькам. Наставникам, которые пестовали и тебя, и сотни таких же, ставших трудами этих наставников настоящими мужикамт. А еще это... чувство единства, скрепленное оставшимися на всю жизнь воспоминаниями о стенах, коридорах, закоулках родного Дома, который согревал нас своим теплом и остался в душе ярким символом заботы и человеколюбия. И еще... еще , чувство радости и гордости за успехи твоих однокашников и собратьев всех возрастов... Понимаешь, эта связь, она... вот...я... я шесть лет проучился, не больше, чем в любой другой школе, но тут все иначе, это не маленький отрезок, не ступень в образование – это как целая жизнь. Здесь обретаешь друзей, моральный настрой. Когда ты приходишь, тебя словно отнимают от гнезда, совсем ребенком, а уходишь другим, взрослым мужчиной. И поэтому эта связь влечет нас друг к другу, мы проводим друг с другом уйму времени, мы словно новую семью обретаем, каждый из нас уверен что найдет в любом товарище понимание и будет услышан, что с ним будут говорить понятным языком. Отзывчивость даже в самом малом — это внедрилось в сознание практически каждого из нас.
- а если один предаст?
- это исключено!
- вот,- Александра достала из своей папки лист бумаги, то самое донесение,- смотри. Вот причина по которой мы здесь. Да, ты прав, эта операция блеф и этот блеф мне нужен, чтобы уберечь вас от подставы, в которой обвиняют Пагонини.
Непонимание, вот все, что смогла прочитать Александра в глазах товарища. Непонимание и пустату. Саша встал. Молча, не делая резких движений подошел к Сергею и замер, вглядываясь в спящего друга, человека, с которым провел вместе все детство. И вспомнился ему первый вечер в суворовском.
Ещё на абитуре он с тихой грустью стоял ночью на тумбочке (типа в наряде), после того как представители военкоматов, привезшие их поступать посидели часов до 2-х (или позже) ночи в кабинете командира роты, естественно хозяин кабинета при этом присутствовал, из дверей вышеназванного помещения "выплыли" любимый ротный и родной старшина. Оба дяди весьма крупные - далеко за центнер. Посреди коридора командир подал старшине команду "На старт", которую тот тут же выполнил, став на четвереньки. Ротный разбежался и перепрыгнул через него, словно через козла, после чего сам принял позу спортивного снаряда. Старшинка добросовестно разогнался и с криком су... не так стал как даст командиру та-а-акого пендаля, что тот по натёртому паркету большого коридора метра 2 - 3 юзом на пузе скользил, после чего несчастный встал, отряхнулся, тяжело вздохнул и его, Сашкины, тогда ещё будущие начальники, обнявшись вышли из расположения роты. Прошло минут десять, а он все стоял, плохо осознавая, что произошло, пока на весь каридор, словно раскат грома не разнесся смех Пагонини. Он тогла подлетел к тумбочке и не в силах вымолвить не слова, рухнул на пол.
- ты видел... а этот, а тот... а....хахахахаха.
Глаза Сергея наполнились слезами, ему не хватало воздуха, но остановить этот безударжный, неуемный смех, он был не в силах и сьмеялся Пагонини так заразительно, что и он, Сашка не выдержал. Задергался на тумбочке как умолишенный, зазвенел его смех, разнесся победно по всему коридору, вторя смеху друга. И думал Сашка тогда. Вот бы и нам к стольки то годам сохранить нашу дружбу и умение совершать безрассудные глупости, как эти два не молодых офицера.