Продолжаю о сути Евросоюза XIX века
Воспользовавшись интервенцией и «союзом», который позволял запустить поглубже руку в карман друга, Британия приложила максимум усилий к введению конституции в Испании, и этот свод законов был для того времени ультралиберальным. Напомним, этой формулы [Конституция + Парламент = Полуреспублика в виде конституционной монархии] Британия придерживалась повсеместно, в частности, в союзной России. Александр сумел уклониться, введя лишь верхнюю палату и конституции на окраинах. Обтекая умело воткнутые сциллы и харибды, он использовал длинные галсы, создававшие иллюзию тренда, и отсюда взялось непонимание историков о переменчивости Александра и о его либеральных и консервативных периодах.
Взятая в те же англо-французские клещи, Испания отвертеться не смогла. Кортесы (Собрание Сословий от территорий, верхняя палата парламента), эвакуированные британскими силами и надёжно запертые в осаждённом французами и подконтрольном Британии Кадисе под приглядом адмиралов приняли конституцию в марте 1812. Дело было сделано, после чего Веллингтон битвой при Саламанке осаду снял.
Полностью подвластная «союзной» Британии Португалия (её герб справа от испанского) получила свою копипасту кадисской конституции чуть позднее, после военного путча 1820. Объясняется такая неспешность тем, что раньше просто не было нужды: король Португалии с 1807 правил (де-юре) из Бразилии, а регентом (де-факто) был лорд Уильям Бересфорд. До того, в бытность Испании союзником Франции, он сражался против Испании в открытую в 1806 – 7 годах в Южной Америке, но потерпел поражение, попав в плен в Буэнос-Айресе. После той неудачи в качестве врага Британия решила модифицировать отжим американских колоний в качестве друга.
Португальскую королевскую семью и всю элиту британцы из Европы просто выселили, перевезя всё стадо (15 тыс. голов) вместе со шмотками на своих кораблях на ПМЖ за океан, то есть, вон, к такой-то матери. Спасли библейским исходом от французского нашествия, н-на.
На освободившейся жилплощади заселились сами.
Отобрав португальские владения (начав прямо с Лиссабона), англичане короля ставили всем в пример: дал импульс развития Британии Бразилии. Король вернулся в 1821 обратно, а в 1822 Португалия получила от Бразилии независимость и ту самую, в общем, кадисскую конституцию, пробританский парламент и стала чем надо: конституционной монархией третьего ранга с главным монархом в Лондоне.
[Лиха беда начало. Положение «союзника» давало Португалии иллюзию некоторых прав. В обмен на лояльность Португалия имела небольшие активы в Индии, Африке, Америке и пр. Однако когда португальцы пожелали построить трансконтинентальную железную дорогу поперёк Африки и связать свои Анголу и Мозамбик, Британия одним окриком проект «второй Бразилии» заблокировала. Сделано это было прилюдно на Берлинской конференции 1884, созванной по настоянию португальского правительства – «нарушаете британские интересы». Впоследствии Германия и Британия навязали Португалии кредит под залог колоний. Отказавшуюся от независимости Португалию вскоре придушили революцией. Короля убили. Так что дебиловидный Жуан оказался дальновидным. Остроумные люди посоветовали Путину в начале его правления Португалию догонять.]
Всё это (плюс то же самое в Неаполе, о чём ниже) происходило на глазах у изумлённых континентальных союзников, истекавших кровью в войне с Наполеоном. Поэтому только историки могут не понимать сути ядра Священного Союза из России, Австрии и Пруссии (и потому над историками все смеются). Не столь тщедушные как романские, немецкие союзники (а там, по существу дела, все немцы, даже русские) стиснув зубы, решили сопротивляться до конца.
Франция движению Сопротивления помочь не могла: она сама была секвестирована до конституционной монархии, а Людовик был, по сути, невыездным. Даже по итогам Франко-Прусской войны страна не выглядела так печально. «Немцы» беззлобно просто ставили её в игнор.
Впрочем, именно французы с присущей им точностью и ясностью определили область хаоса и несколько позже дали политкорректное название региону – Латинская Америка, моментально ставшее нарицательным синонимом нескончаемого беспорядка. Вот именно против латиноамериканизации мира и боролось ядро Священного Союза. Когда терминировали Конгрессы, испанская и португальская Америка окончательно сгустилась в планету Хаос.
Конгресс в Лайбахе был для Александра очередной вехой борьбы с ускоряющейся Великобританией.
Людям непонятно, почему столько времени конгрессы уделяли делам в Италии. Саму Италию рисуют гнойником типа той же Латинской Америки с бесчисленными переворотами, бунтами и расправами. Особенно хулят Александра: арендовал родину Аракчееву, подмахивал махровые махинации Меттерниха.
Но Италия была не зловонной дырой, откуда несло историческим перегаром, а замочной скважиной к мировым раскладам уже двести лет. Впрочем, замшелым гонором тоже несло, но таковой Италию сделали искусственно люди, которым было её не жаль; более того, унижение её культурного достоинства входило в планы шекспиризад.
Интервенции, принципы которых были провозглашены в Троппау, а санкционированы в Лайбахе, были Александру некомфортны, он предпочитал дипломатическое давление и политические санкции, – купировать дешёвые английские революции дорогими походами означало тяжёлое интеллектуальное поражение. Денег у Александра никогда не было вдоволь, раньше часть расходов оплачивала та же Англия, но и тогда он придерживался принципа экономии, потому делал всё сам.
Но расходы на сей раз брала на себя Австрия, и Александр сделал вид, что собирается передвинуть «ближе к Италии» 100-тысячный контингент. Ради разгрома распоясавшихся английских карбонариев уступить ситуативному союзнику Австрии было меньшим злом, так что дело Суворова не пропало втуне.
Вдобавок, вырвавшийся из-под конституционного башмака (конституционным монархам, по английской традиции, не следует без спроса никуда выезжать) на свободу в Лайбах неаполитанский король в первый же день без предупреждения (а то мало ли что) потребовал вооружённого вмешательства.
Я не просто так рассказал о конституциях Испании и Португалии, принятых под гнётом английской «союзной» оккупации. Просто Испанию и Португалию лучше помнят, они и по сей день так называются. Дело в том, что в Неаполитанском королевстве (а это пол современной Италии) было абсолютно то же самое. До стадии дежавю.
Неаполитанского абсолютного монарха (v1.0) англичане тоже выселили, но лишь на Сицилию, и он быстро вернулся, так что позднее с португальским ошибки не повторили. Настырного Фердинанда пришлось выселять вторично, для чего в Неаполь запустили французов. Подписав в Палермо по указанию английского надзирателя Бентинка сицилийскую конституцию (это был адаптированный свод английских законов) и став, таким образом, конституционным монархом, престарелый дауншифтер не угомонился, вернулся спустя семь лет и конституцию отменил. Для этого была разыграна нехитрая комбинация, и две Сицилии, находившиеся под личной унией, были объединены в одну державу. А в новом компьютере ПО конституции как бы ещё и не было. Оплеуха получилась звонкой. Абсолютному (v2.0) монарху дал крышу Священный Союз.
Дело тем не кончилось. В 1820, оставленные англичанами сисадмины, существовавшие до активации в спящем режиме, по свистку нашли на Сицилии старый комп и личную унию восстановили, а с ней всплыл и британский конституционный вирус. Сепаратисты созвали парламент, куда тут же набились агенты, шпионы и масоны («мафия», для тех, кто не потерял чувство юмора). Ведь согласно восстановленной (v1812) конституции парламент был сразу двухпалатный, нижнюю часть которого не мудрствуя лукаво нарекли Палатой Общин.
Через две недели звук свистка долетел до Неаполя и, таким образом, Фердинанд стал монархом, которого макнули в конституцию трижды. Выбрав из двух зол верхнее, король созвал однопалатный (анти)парламент в Неаполе, – тоже конституционный, но антисепаратистский), который успешно действовал против островитян, но запретил королю ехать на Конгресс в Троппау.
Покончив с сепаратизмом при помощи своих меньших врагов, Фердинанд, собрав остатки абсолютизма, вырвался в Лайбах и привёл, наконец, в Неаполь австрийскую армию, по пути (чтобы два раза не ходить) подавившую пьемонтскую революцию. О ней я говорить не буду, потому что там всё то же самое. Карбонарии (то есть, адаптированные к местным условиям масоны импортного обряда), чтобы не мучиться, потребовали себе копипасту кадисской конституции. Так же под копирку их Священный Союз и прикрыл. Впрочем, отличие было. Умный король Виктор Эммануил I предпочёл конституции отречение от престола.
За свою последовательную позицию Фердинанд был ославлен «чёрной легендой». Дескать, слабый сибарит, валялся под каблуком у властной жены, которую не любил. Про слабых мягкотелых монархов рассуждать любят, но человек боролся за власть в крайних обстоятельствах до старости – и победил, – не кого-нибудь, а английскую хунту. С женой тоже не всё чисто: как-никак 18 детей, и все - не все, а полдюжины точно его. А ещё был умным и культурным, покровительствовал наукам и искусствам.
Итак, суть итальянских дел проста. Южная Италия со времён Испанских Габсбургов – это старинная голова огромной американской туши. Габсбургов там и там сменили Бурбоны, но связь Испании и южной Италии оставалась более чем тесной. Эти мозги англичане пытались перепрограммировать (вырубать было опасно – проверено на Франции). Священный Союз откатывал на старую версию. Реколонизация испанских колоний драматически откладывалась.
Не имея пока возможности простереть длань за океан, Александр всем английским апгрейдам делал undo поблизости. Впрочем, решающее заокеанское дело им уже готовилось.
Александра ругают, по счастью, с течением времени, всё меньше. Но пока не слишком хвалят. Уже потихоньку реабилитируют Наполеона. Так что надежда есть.
Система европейской безопасности продержалась 40 лет. Скажут, кончилась-то Крымской войной. Но разве до Александра и Конгрессов у Европы бывали 40 лет? Да и Крымская война, задумывавшаяся как мировая против России имела успех весьма относительный и весьма дорогой, – а как мировая не удалась и вовсе. К Конгрессам вернулись надолго, многочисленные инциденты с Пруссией к глобальным конфликтам так же не привели. По сути, успех Конгрессов определил грубость тупика Первой Мировой: люди просто забыли, что такое настоящая война, и как это делается, когда свально.
Начало о мировых конференциях