Заходить в отряд к ученикам пятого класса было боязно. У людей лица были отпущены к смартфонам и глаза стеклянные.
Смена школьного лагеря серьёзная — про Великую Отечественную войну. Каждый день военные песни, солдатская атрибутика, рассказы о подвигах героев, о сражениях, победах. Дети от этого прячутся в экранчики.
Я к занятию подготовилась, знаю, чем 40 минут занять, но всё равно страшно. А если не заинтересую?
— Дорогие товарищи, у нас не урок, так что вы поступайте, как хотите, но я вижу, что вы смышлёные. Авось нам интересно будет поговорить с вами. Поговорить хочу, про то, как круто вести дневник личный.
Смотрят на меня недоверчиво. Как это "просто поговорить", это же учительница. Она же учить должна. Растерялись, переглядываются.
Откладывают телефоны! И тянут руки за листочками-распечатками. А у меня там — дневники детей из блокадного Ленинграда.
Удивляются, сдвигают головы над листочком. Девочка звонко:
— Мне тоже уже 12!
Вглядываются в фото и смеются — у Юры ухо торчит. А потом уже обращают внимание на текст. И затихают, думают. У них-то сегодня на завтрак была каша, хлеб с маслом и сыром, чай сладкий.
Облегчённо вздыхают и спорят:
— Ну, у этой всё нормально! Даже суп с лапшой!
— Ты чё, смотри, она одну фисташку дарит! Одну!
Снова хихикают — Лёня похож на одного мальчишку из отряда. Обсуждают, пошли бы в школу в разных кроссовках.
— Ха! А помните, как мы не учились в -32?
— Было круто!
— А ему, кажется, нормально, не ноет...
Они рассматривают лица на фото, объясняют друг другу, что такое керосин, пытаются восстановить ситуацию по отдельным словам, обращают внимание на детали. Мы говорим, и мне интересно слушать их рассуждения, ловить разные эмоции в глазах.
Курлыкнуло у кого-то уведомление на смартфоне, но никто не опустил головы.
Я вышла от них улыбаясь. Но всё-таки думаю, возможен ли такой простой разговор на эту сложную тему. Нужно ли контролировать обсуждение? Можем ли мы говорить о войне без патетики и без нравоучений? Как вы считаете? Напишите в комментарии, пожалуйста.