Не мое, но вот полностью согласен.
Недаром подавивший восстание на Сенатской площади Николай I прям в глаза сказал арестованным корнетам Кавалергардского полка И.А. Анненкову, А.М. Муравьеву и Д.А. Арцыбашеву: «Судьбами России хотели управлять – а даже взводом командовать не умеете!».
Ну и пара цитат.
Ключевский: «Чужие слова и идеи избавляли образованное русское общество от необходимости размышлять, как даровой крепостной труд избавлял его от необходимости работать... Вот когда зародилась умственная болезнь, которая потом тяготела над всеми нисходящими поколениями, если мы только не признаемся, что она тяготеет над нами и по сие время. Наши общие идеи не имеют ничего общего с нашими наблюдениями - мы плохо знаем русские факты и очень хорошо нерусские идеи».
Вторая цитата – из письма французского атташе в Петербурге в 1821-1822 годах маркиза Эрнеста де Габриака: «Несомненно, что у многих гвардейских офицеров головы набиты либеральными идеями настолько крайними, насколько эти офицеры мало образованы. Они живут вдали от всех осложнений либерализма: они ценят тон и форму военного командования заграничных армий, но они находят их невыносимыми у них самих».
Источник: https://vk.com/id7340016
Тоже попытался разобраться в восстании на Сенатской. Разбирать тома профессора М. В. Нечкиной, заняло массу времени, но что-то сваял. Если у кого-то есть дополнения, милости прошу:
Декабристы. ЧАСТЬ 6.
Адъютант же 2-го батальона Панов Н. А. повел своих солдат лишь около 14-00. Воспользовавшись тем, что командир Стюрлер отсутствовал, поручик подбежал к уже построенным, вооруженным и готовым идти на помощь ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫМ войскам двум батальонам гренадер (4 роты 2-го, и 2 роты 1-го батальонов) и призвал «помочь товарищам на площади». Именно в этот момент со стороны площади, куда ушли люди Сутгофа А. Н., послышались выстрелы. И 900 солдат во главе с ликующим Пановым ринулись на помощь своим в центр Столицы. «Своих» должен был указать Панов…
К 13-00 вокруг Сенатской начали стягиваться правительственные силы. Сперва к площади прибыло 4 орудия. Выглядело это грозно. Но, никто из военных не додумался прихватить с собой… боеприпасы. Посему, одну пушку поставили у конногвардейского манежа, три – на углу Адмиралтейского бульвара и Сенатской. Апосля, придумали послать на Выборгскую сторону за картечью.
Напомню, что еще примерно в 13-30 - 13-40 во двор Зимнего дворца маршем вошел Лейб-гвардии Саперный батальон под командованием капитана Витовта П. А. Командир батальона полковник Геруа А. К., находившийся во дворце, принял командование. Доложили Императору, и он со смешанным чувством вышел навстречу подразделению, сомневаясь в его, подразделения намерениях. Но, слава Богу, солдаты приветствовали Николая Павловича с воодушевлением. Геруа сделал доклад, что батальон готов защищать дворец. Трагикомедия достигла особого накала, когда в 14-30 во двор Зимнего, вломилась часть Лейб-гвардии Гренадерского полка поручика Панова Н. А. Вместо того, чтобы двигаться по Неве к площади, его колонна пересекла реку и подошла к Зимнему. Во дворе гренадеры наткнулись на недавно прибывших солдат Лейб-гвардии Саперного батальона. Поняв, что успешный штурм невозможен, Панов Н. А. развернул своих людей, и повел на Сенатскую. По пути, у Генерального штаба в 14-40 встретив… самого Николая Павловича, против которого и шли бунтовать. Император двигался навстречу со свитой, гренадерской ротой Лейб-гвардии Преображенского полка и эскортом кавалергардов. Казалось бы – вот оно то, за чем рвались во дворец! Но. Гренадеры четко приветствовали начальство ружейным приемом, и молодецки гаркнули «Здравия желаем, Ваше ВЫСОЧЕСТВО!». Как и полагалось при обращении к Великому Князю. Шокированный гранеными штыками (сантиметров по 40) в непосредственной близости от своей персоны, Император уточнил, противу кого воюем-то, ребята? Панов Н. А. честно объяснил, что против него, любимого. Тогда Николай не стал спорить с людьми, у которых в руках боевое оружие, а посторонился со словами «Когда так, вот вам и дорога». И служивые, рявкнув на прощание нечто уставное, направились на Сенатскую площадь, занимать место в мятежном каре. Я бы, честно говоря, на месте Николая Павловича тут же хватил бы стакан дистиллята. Ближе к Сенатской произошла еще одна встреча. Неугомонный Стюрлер Н. К., не сумевший остановить людей Сутгофа А. Н., попытался перехватить хотя бы колонну Панова Н. А. Но, не сумел. Войдя вместе со своими гренадерами в каре мятежников, он на горе столкнулся с перевозбужденным Каховским, который под укоризненными взглядами товарищей жаждал кого-нибудь убить. Тот полковника и пристрелил… В 14-55 гренадеры Панова Н. А. ввалились на площадь, и стали на левом фланге москвичей. При этом не обращая никакого внимания на находящиеся рядом орудия, которые легко могли захватить. А, нахрена, собственно? Так что, все мятежники собирались на площади в течение 4 с лишним часов…
К площади со стороны Исаакиевского собора подъехал Николай Первый со свитой. Явившихся к нему «помочь» иностранных послов Император попросил не вмешиваться в события. Верноподданные же его, работавшие на строительстве храма, начали весело забрасывать Николая Павловича поленьями. Столь восторженное действо вызвало в душе Монарха нешуточную тревогу, что чернь вполне может присоединиться к мятежникам. «Московцы», разглядев свиту, ради блезиру, нестройно пальнули в сторону Императора. Но, не попали. Около 15-00 двое рабочих заботливо сбросили с лесов Исаакия на голову Императору здоровенное бревно, но, чуть промазали.
Через 4 с лишним часа после начала восстания, на площадь наконец-то вышли застрявшие по пути солдаты Лейб-гвардии Гренадерского полка и Гвардейского Экипажа под командованием капитан-лейтенанта Бестужева Н. А. и лейтенанта Арбузова А. П. Произошло это воссоединение практически одновременно. «Москвичи» ликовали. Мусин-Пушкин, Арбузов, Бодиско, Кюхельбекер и Каховский не допустили Митрополита Серафима и Киевского митрополита Евгения к рядовым, которых священники пытались уговорить разойтись. Пастыри появились примерно в 13-20 - 13-30 из временной Исаакиевской церкви, что в здании Адмиралтейства, но бежали.
То есть, «москвичи», и «измайловцы», и «гренадеры», и моряки вышли на площадь отнюдь не полным составом. Декабристы смогли сманить только молодежь. Все мудрые старослужащие остались в казармах, ожидая развития событий. Тут я их понимаю, «семеновская история» еще не стерлась из памяти. Из младших офицеров-мятежников КАЖДЫЙ ДЕЛАЛ, ЧТО ХОТЕЛ. Видимо, поэтому, войска и стояли на морозе с 11 утра до сумерек. Заговорщики потратили целый день на выборы нового «диктатора». Постоянные наскоки кавалерии держали офицеров в рядах, и их никак не получалось собрать для совета. Потенциальный командующий Бестужев Н. А. заявил, что он, мол моряк, и командовать не умеет. А, диктатором быть не хочет. Лишь за час до открытия огня артиллерией сошлись на князе Оболенском Е. И., заставив его чуть ли не насильно между 15-00 до 15-30 взять на себя бремя Власти. И за этот час не предприняли НИЧЕГО. Время шло. Официальный же диктатор Трубецкой все не появлялся. Когда с двух сторон на площадь прибыли моряки и гренадеры, а «финляндцы» стояли на мосту, Рылеев не выдержал, и бросился вновь к Трубецкому, который жил на Английской набережной в доме Лавалей, примыкавшем к зданию Сената слева. Окна кабинета Диктатора как раз выходили на мост. Но, того почему-то не оказалось дома… Правительственные войска блокировали площадь. У конногвардейского манежа стояли «семеновцы». У дома князя Лобанова – кавалергарды. «Павловцы» у Крюкова канала заперли Галерную улицу. «Преображенцы» блокировали Исаакиевский мост на Васильевский остров. «Финляндцы» застряли на мосту.
Уговоры.
В 12-00 генерал Милорадович пытался вывести на Сенатскую Лейб-гвардии Кавалергардский полк, для подавления мятежа. Но, служивые саботировали приказ. Подождав 20 минут, командующий столичного гарнизона заорал «Не хочу вашего говеного полка, я один покончу с этим делом!». И в 12-30 выехал к мерзнущим без толку мятежникам на взятом у первой коновязи коне. В руке он держал саблю, дарованную ему самим Великим Князем Константином Павловичем, правда, без «жены его Конституции». Генерал-губернатор Петербурга за 20 минут почти сумел убедить солдат Московского полка, и начал выводить их с площади, въехав на коне прямо в ряды. Но, полудиктатор Оболенский Е. И. вырвал у рядового ружье, и легко ранил генерала штыком (острие скользнуло по лопатке), чтобы выгнать того из каре. Тогда в 12-50 Каховский П. Г., которому не хватило духу убить Императора, смог наконец проявить себя в деле. Чисто по-революционному, выстрелом в спину из пистолета, он смертельно ранил генерала. Этого Каховскому показалось мало, и он запустил в раненного пистолетом, сбив с того шляпу. Конь унес генерала к коновязи дома владельца. В 13-30 Императору доложили о гибели Милорадовича. В 13-40 конногвардейцы все же вышли из казарм. Знаменитую саблю убитого Николай Первый хранил всю свою жизнь.
Напомню, что после убийства Милорадовича в каре проник настырный полковник Стюрлер Н. К., командир Лейб-гвардии Гренадерского полка, пытаясь уговорить подчиненных разойтись. И его, после обмена мнениями по поводу переприсяги, застрелил разошедшийся уже не на шутку хулиган Каховский П. Г. Он, по всей видимости, палил во все подряд, умудрившись ранить еще и свитского офицера.
После того, как были убиты Милорадович П. Г. и Стюрлер Н. К., попытал судьбу очередной смертник - командир Гвардейского Корпуса генерал Воинов А. Л. Его вышел убивать уже не Каховский, а лицейский друг Пушкина фон Кюхельбекер В. К., организовывавший выступление, и ездивший между Экипажем и казармами «москвичей» с известием о начале действий. Но, толи не попал, толи пистолет 2 раза дал осечку.
Итог: два переговорщика были убиты, третьему повезло, четвертого, по статистике, ждала гибель. Но, «царские сатрапы» на этом не успокоились, они все хотели какого-то «мира и согласия». Следующим к войскам выехал уже лично брат Императора Великий Князь Михаил Павлович. Кюхля попытался ликвидировать и его, но убийству помешал матрос Сафон Дорофеев с двумя сослуживцами. Михаил Павлович чудом остался жив. Великого Князя солдаты, правда, тоже не послушали. Тогда, Николай, понимая, что так у него скоро тупо кончатся все военачальники, бросил в атаку на каре конницу – Лейб-гвардии Конный Полк. Вел его сам командир, генерал Орлов А. Ф. Атаковали вяло, восставшие так же вяло отстреливались. В основном, поверх голов. Наскоки происходили постоянно, держа инсургентов «в тонусе». До 6-ти раз атаковали конногвардейцы и по 2 раза кавалергарды и коннопионеры. Скакали лошадки без всадников, стелился дым.
Расстрел.
Получилось так, что мятежные каре были окружены громадными толпами петербуржцев. За ними стояло оцепление, а далее – опять масса зевак. Толпа при этом была настроена резко против «узурпатора» Николая, и сочувствовала восставшим. В правительственные войска летели дрова, камни и снежки, в которые заботливые подданные вкладывали все те же камни. Николая Первого ОЧЕНЬ беспокоило приближение темноты. Он опасался, что с ее наступлением сочувствующие нападут на верные ему силы, и в городе воцарится хаос. Но, самое главное, проправительственные солдаты постоянно ходили к каре, обнадеживая бунтовщиков, что, когда стемнеют, они их поддержат. Поэтому, артиллерия, до сего момента, стоявшая без дела со стороны Адмиралтейского бульвара, которой наконец-то в 14-15 привезли боеприпасы, получила приказ на открытие огня. Командовал артиллеристами генерал Сухозанет И. О. Ни толпа, ни восставшие пушек не опасались – стоят и стоят. Они считали, что новый Император побоится стрелять. Не побоялся. В сумерках войска расступились, и вперед выдвинули артиллерию. 6 батарей - 36 пушек. Первый залп в 16-15 был холостым – орудия замерзли, и при стрельбе боевыми могли разорваться. Кроме того, Николай хотел напугать толпы зевак, чтобы они удалились. К сожалению, никто не ушел… Правительственные войска по приказу отошли. После того, как стволы были прогреты, артиллеристы развернули орудия, и… ударили картечью по толпе. Орудия били «ближней картечью» - металлическими коваными шариками (свинцовые слипались в «стакане»), диаметром 20 мм., которые пробивали на близкой дистанции 5-7 тел насквозь, отрывая конечности и головы. Штука по тем временам чудовищная, «коса смерти» не хуже современного ТЯО. Расстояние составляло от 100 до 150 метров. И только третий залп пришелся на восставшее каре. Всего убито было до 1.200 человек. Мятежные коробки привычно выстояли несколько залпов, отвечая огнем из ружей, но, в конце концов дрогнули, и бросились бежать. Большая часть попыталась преодолеть замерзшую Неву, чтобы закрепиться в Петропавловской крепости. Штабс-капитан Лейб-гвардии Московского полка Бестужев М. А. попытался собрать их в каре прямо на Неве. Достраивая конец колонны, услышал крик «Тонем!». Это коварный Сухозанет И. О. перенес огонь ядрами по льду, чтобы его пробить. Лед не выдержал… Множество людей утонуло в холодной воде. Панов Н. А. с Кюхельбекером М. К. (по другим данным Бестужев Н. А. и Бестужев А. А.) построили часть солдат на Галерной, но атакующие перебросили туда орудие, и просто смели их огнем вдоль улицы. К 17-00, за 45 минут все было кончено – восстание на Сенатской площади подавлено. 6 эскадронов конногвардейцев под командованием Бенкендорфа А. Х. и 1 эскадрон коннопионеров под командованием Орлова А. Ф. прочесывали окрестности в поисках беглецов. 700 человек нижних чинов было доставлено в Петропавловскую крепость. Первым в Зимний к Императору привели неугомонного князя Щепина-Ростовского, его взяли в плен с бою, отобрав знаменитую саблю. Потом Шторха А. А., потом Сутгофа А. Н. Интересно, что если Сутгоф получил «по полной», непосредственно стоявший на площади, а потом прятавшийся в подвале Сената поручик Лейб-гвардии Гренадерского полка Шторх А. А. был безжалостно… переведен в другой полк. Без понижения в чине! Дослужился до полковника. Просто брат его, статский советник Шторх Н. А. был старшим чиновником Канцелярии Ее Величества. Порадел брату. Смягчению ЖЕ участи мичмана Беляева П. П. способствовал лично Бенкендорф. Оказалось, что в ноябре 1824 года они оба участвовали в спасении людей при наводнении. И, тогда Беляев вытащил из ледяной воды тонущего Бенкендорфа. А, долг, он платежом красен.
Разбор полетов.
Самое интересное, что из 30 офицеров-бунтовщиков не только не погибло ни одного, но и не было даже ранено! Убито же и ранено оказалось громадное количество солдат и «черни». Как трактовал Арамис, «так получилось». После разгона восстания часть самых мудрых из офицеров-декабристов направилась… сдаваться в Зимний. Среди них – Кюхельбекер М. К. Часть же – в ресторации. Кушать. Часть – на квартиру Рылеева, договариваться, как вести себя на следствии. Рылеев отправился к себе домой, там его ждал Каховский, потом подтянулись барон Штейнгель В. И., Пущин И. И. и Оржицкий Н. Н. (бастард графа Разумовского П. К.). Обсуждали события, жгли документы. В 19-00 часов заявился Председатель Революционного Правительства Батеньков Г. С., узнать, как дела, и не спрашивал ли его кто. Но, поэта обматюгали, и он удалился. А, чуть позднее, «злые опричники царские» отправили за Рылеевым флигель-адъютанта Дурново. Тот с 6-ю солдатами-семеновцами приехал в дом Американской компании у Синего моста, вытащил Рылеева из постели, и доставил во дворец. На расправу «Царю-кровопийце».
Полицейский чин Корсаков С. Н. доложил в последствии Императору, что на месте был обнаружен 1.271 труп. Кои статистика поделила, как водится, на «элоев и морлоков». Из элоев: генералов – 1 (Милорадович). Штаб-офицеров – 1 (Стюрлер). Обер-офицеров разных полков – 17. Нижних чинов лейб-гвардии – 282 (из них ГРЕНАДЕР – 69, МОРЯКОВ – 103, МОСКОВЦЕВ – 93, КОННОГРВАРДЕЙЦЕВ – 17). Во фраках и шинелях – 39. Женского полу, прилично одетых – 9, малолетних, прилично одетых – 19. К этому всему еще и «черни» - 903 морлока. Сколько утонуло в Неве, никто не считал. Арестовано было сразу - 371 «москвич», 277 гренадер и 60 моряков.
