Вся идиллия была разрушена в один момент, одним глотком компота из кураги! Соседки проснулись, дежурная уронила книгу, сразу прибежали два врача, гастроэнтеролог, и травматолог. Все были в сборе, смело можно было задавать вопросы. Но врачи стояли в стороне, пока мне меняли простыню и полотенце, и убирали последствия моего пробуждения. Потом мне принесли ужин, и только тогда врачи мне дали какую то маленькую голубую таблетку и сказали, что пить мне нельзя, а жидкость, когда будет хотеться пить, надо маленькой ложечкой помещать в ротовую полость, и медленно разгонять её по рту, ожидая, когда она исчезнет.
Как это ни удивительно, но меня никто не ругал, не обвинял, все хотели мне добра и выздоровления, а я , дура, придумала себе врачей- монстров. Кроме проблем с обезвоживанием, именно из-за этого была такая реакция на воду, у меня будет совсем отвратительная диета, из еды уберут ещё и соль, зато кормить меня будут шесть раз в сутки, какая прелесть! Ну я слушала это со смирением, а что делать, сама виновата, зато вчера за день нажралась на всю жизнь, и соленого, и сладкого, и жирного, и острого, теперь есть о чем вспомнить!
Потом мне показали вторую серию ужаса, который я сама себе устроила, именно для этого и пришёл травматолог. Меня разбинтовали. Ну там, где было можно, и показали последствия моего пиршества. Из всех моих ран, заживших, и незаживших, тёк гной, это было ещё то зрелище, потому что моя голова не понимала, как так может быть. Открытую рану на моих глазах очищали с перекисью водорода, она становилась розовенькой, свеженькой, красивой. Но спустя две минуты, эту рану было уже не узнать, со все щелей тёк гной, я была в шоке от этого зрелища! И злилась на себя за вчерашнее, но теперь осознанно .
Лоскуты марли, которыми было заклеено моё бедро выглядели, как и раньше, потому что одеревенели от крови сразу же после операции, и не пропускали жидкость. Но это не мешало жидкости проявляться по краям повязки, в огромных количествах. Поэтому по периметру повязок наложили тампоны с мазью Вишневского, и моё бедро забинтовали сверху ранишних повязок. А мне казалось, что лоскуты марли намертво приросли к моей ноге, и мне было очень интересно, как их будут снимать.
Я тогда не знала, что травматологи, которые ездили ко мне на перевязки, уже готовы были снять с меня эти прилипшие марли, и у них было много идей по этому поводу, но они просто не могли этого сделать, так как я была диссертацией совершенно другого доктора, и в данном случае без его разрешения ничего нельзя было сделать, поэтому меня облаживали мазью и бинтовали. Но меня тогда , в тот вечер, волновали совсем не мои раны, а последствия моей обжираловки.
Показав мне страшилки моей жизни, и обрисовав перспективы будущего, врачи ушли, попрощавшись со мной до полуночи. В полночь они должны были прийти и проверить мои раны, а так же динамику выздоровления. Если гнойные процессы успокоятся, меня не будут перевязывать, а если нет, то снова будут промывать раны. До двенадцати часов ещё было время, поэтому дежурная осталась рядом со мной, хотя после того, что я сегодня увидела, мне надолго отбили аппетит. Я согласна была жевать просто овёс и запивать его водой, лишь бы быстрее выздороветь.
Продолжение следует