Александр Спарбер говорит с каким-то благостным смирением перед конечностью и текучестью человеческой жизни, что только подчеркивает ее ценность.
Начало весны
А погода на улице — полный грабарь:
просветленно, прозрачно, прелестно.
Скоро, скоро…
и всякая божия тварь
разминает затекшие чресла.
Скоро-скоро расколется панцирь реки,
рыба вверх по струе устремится,
из землицы собратья мои — червяки —
любопытные высунут лица.
И голодные корни лесов и полей
пропитает животная влага;
и, разинувши жвала, по мокрой земле
побегут человечки-имаго.
Я, признаться, и сам любопытный такой:
кто, куда? Эх, отвечу едва ли…
Может, хоть направленье покажет рукой
человечек по имени Алеф?
Прим.: Алеф — первая буква иврита. В традиции она, кроме того, трактуется как человек, одной рукой показывающий на небо, а другой — на землю.
***
А я хотел произносить слова
из белого пупырчатого света —
я, кажется, их даже слышал где-то —
блаженный мох, певучая трава.
А я хотел бродить, где пузырьки
висят и дышат на воздушных стеблях,
и падают, и, насыщая землю,
всплывают на поверхности реки.
А я хотел… А впрочем, всё пустое.
Бессмысленно. И ничего не стоит.
Слова, стихи — такая ерунда.
И главное — я знаю, знаю это.
… Но, может быть, я попаду туда —
где всё преображается; где лето
звенит, и слово состоит из света,
свет — из пупырышков, из пузырьков — вода.
Дождь
порой получаешь не то чего ждёшь
мы жаждали снега а выдался дождь
размеренный дождь бесконечный как сон
как слон как питон как вагон как вагон
он шел непрерывно и ночью и днём
он падал и всё становилось дождём
деревья столбы тротуары дома
а люди дождя те сбредали с ума
опарой опарой вспухала земля
и всё размывалось теряло края
и чувствую вот рас тво ря юсь и я
в без ли ком про анстве про анстве дождя
дож-дя
до-ждя
-ждя
-ждя
-ждя
я
Непрерывная жизнь
Это снова зима. Не успеешь вздохнуть — и пришла.
И тогда на земле утвердится лишь чёрное с белым:
снег опустится вниз — и закроет цветные тела
кристаллическим телом.
Это просто вода, посмотри, это просто вода,
лишь на краткое время принявшая форму кристалла;
непрерывная жизнь все равно проникает сюда,
чтоб начать всё сначала.
Это просто река, это просто такая река,
и по ней мы плывём и плывём, то вперед, то по кругу,
словно пара мальков, нет, скорее, как два пузырька,
прижимаясь друг к другу.
И когда мы с тобой, наконец, превратимся в одно —
так, что поодиночке никто нас уже не отыщет, —
то возьмём и тайком на речное опустимся дно,
и паук водяной
обустроит жилище.
Предвесенний сонет
А только и осталось, что смотреть.
По зёрнышку клевать подобно птице.
За сим, пожалуй, стоило родиться,
а может, нет.
Уже почти на треть
день увеличился. И хищники, и жертвы,
поближе к солнцу выдвинув тела,
так жаждут наступления тепла,
как будто бы и впрямь они бессмертны.
Банально, скажете? Банально, Боже мой!
А я с работы двигаю домой,
переставляя рычаги упорно,
и вижу, как спикировав с ветвей,
из чуть подмёрзшей лужи воробей
водичку пьёт и прочищает горло.
Читать подборку полностью в журнале "Формаслов"